Обида

– Пожалуйста, не трогай меня, Хасан, сейчас вс"e равно ничего не получится, я ещ"e злюсь, мне нужно остыть, – сбившимся хрипловатым голосом с искусно вплет"eнной жалостливостью попросила она. – Обещаю, когда выберемся отсюда, сможешь меня прижимать сколько захочешь, – заостренный кончик красного языка обвел четкие контуры алых пухлых губ, – а вначале покажи лестницу.

Хасан поднял предплечье открытыми ладонями вверх, что означало: «Принимаю условия».

Катерине его капитуляция показалось подозрительной, не в его характере сдаваться, вдобавок она уловила в карих глазах радостное облегчение. Или померещилось? Допытываться не стала – сама обрадовалась («У меня появилось время обдумать план мести» – подумала она, пока следила за махом его руки).

Хасан не обманул. Действительно, с левой стороны в уголке так называемого з"eва начинались довольно широкие ступени, вытесанные в ут"eсе. Высокое правое перила закрывало их с моря, поэтому за дальностью расстояния и разыгравшейся фантазией, Катя приняла лестницу за глубокий шрам на неподвижной морде призрачного монстра, когда же оказалась на подковообразном берегу, ей было не до обозрения «полости рта». Сейчас со своего места она могла видеть несколько первых солидно истертых перекладин, тем не менее пустота в скале, уходящая вверх по полукруглой щеке и теряющаяся в подступивших вплотную джунглях, давала основание утвердиться в правдивости его слов.

– Это чудо! – воскликнула Катя, поворачивая к Хасану сияющее лицо.

Он, наклонив вбок голову, пожал плечами: «Ну, что я говорил!» – читалось в жесте.

– А мы точно по ним сможем выбраться отсюда? – Катерина с сомнением разглядывала глубокие вмятины посередине и искрошенные внешние углы ступеней. – Похоже, им не одна сотня лет.

– Точно выберемся, – радостно сверкая глазами, Хасан направился к ней с открытыми объятиями. Женское сердечко "eкнуло, на этот раз украдкой, старалось не потревожить вонзившуюся в него занозу. – Надеюсь, ты довольна?

Зел"eные глаза поспешили стереть радость с мужского лица, потому метнули взгляд, полный нежного укора. Занес"eнная для шага нога в нерешительности повисла в воздухе, опустилась в сторону, предплечья скрылись за спиной.

– Извини, забыл, – виноватая улыбка очень шла ему, жалко, задержалась не надолго. – Ты решила здесь остаться или думаешь, лестница – мираж?

Вместо ответа Катерина рванулась к подъему, однако внезапно остановилась, подняла ступню на уровень паха, стянула башмак.

– Что-то случилось? – раздался за спиной неподдельно встревоженный баритон, – Ты поранилась? – через минуту сильные пальцы бережно поддержали ее за бедра.

– Все нормально. Просто песок набился, – она плавно отвела его кисти, – и не хочет покидать теплое сырое местечко, – Катя потрясла обувь, несколько комочков лениво упали вниз, – прид"eтся промывать.

– Я его понимаю, – Хасан многозначительно вздохнул, нехотя отошел в сторону.

«Повздыхай, повздыхай. Потренируйся. То ли еще будет. Навык лишним не бывает», – припадая на босую ногу, злорадствовала Катя по дороге к воде. Правда, о том, что будет и будет ли вообще, она имела самые смутные представления. Только какая обиженная женщина откажет себе в маленьком удовольствии?

Со времени их последней встречи, точнее сказать, расставания, море заметно ушло. На плотном песке осталась белая извилистая линия прибоя, обнажилось ранее скрытое. Теперь гладкая голова булыжника, красуясь пенным жабо, поднималась с мелководья неподалеку от вспаханной красными полукедами береговой полосы, – вмятины бесследно исчезли, но глубокие борозды, как бельмо на глазу, напоминали о бессильной ярости. Под воинственные сигналы боевого горна, которые безмолвно звучали в голове, Катерина проводила их взглядом до самого утеса.

– Забыла, за чем шла, или хочешь добавить штрихов? – Хасан протягивал ей красную кепку. Синею он держал в другой руке. По разноцветным тканям катилась вода и, падая капля за каплей, выдалбливала в слипшихся крупинках кварца микроколодцы. – Держи, вдруг пригодится, нам еще возвращаться по жаре.

Катя машинально схватила кепку (за всей этой кутерьмой она совсем про не"e забыла), струи глухо забарабанили по обутой ноге.

– Зачем ты мне е"e дал, она мокрая. Забери. Когда высохнет, отдашь.

Катерина быстро всунула головной убор Хасану в руку, для парности стащила второй башмак и, распл"eскивая воду, пошла к любезно предложенному седалищу.

Легкий бриз дышал ей в лицо напо"eнным влагой, хорошо просоленным воздухом, полоскал скрученные в колечки кончики ниспадающих волос, теребил края футболки.

– Тебе помочь? – Хасан помахивал бейсболками, сложенными плоскими сторонами.

– Хочешь вдобавок обувь подержать? – не прекращая работы, Катерина вопросительно посмотрела в его сторону, поспешно перекинула через шею пряди с левой стороны на правую.

– Нет, тебя.

– Меня не надо держать. Я сижу. А вот ты почему стоишь? Поднимайся. Я догоню.

– Только после вас! – Он демонстративно вытянул руки в сторону каменного перила.

– Вот это да! Ты вспомнил об этикете! – женские глаза светились недоумением, тонкая дугообразная бровь ч"eрной галкой вспорхнула вверх, мимические морщинки последовали е"e примеру, обувь бесцельно зашл"eпала по волнам.

– Нет, – Хасан заразительно захохотал (Неужели мне заново начинает нравится его смех?), – только анекдот про противопехотные мины. Рассказать?

– Побереги воздух, он тебе пригодится, – язвительная гримаса продемонстрировала ему ровные белые зубы, не менее прекрасные, чем у него. – Я его знаю. – Катя резко мотнула головой, волосы длинным густым веером перелетели к левому плечу, чувствительно ударили по подбородку, кончики с размаху нырнули в воду. Несколько соленых капель осели на щеках, но Катя их не заметила. – Дурак! – отворачиваясь, пробубнила она, принимаясь за прерванное занятие.

***

С каждым шагом разнокалиберные ступени (то низкие, то высокие, то узкие, то широкие, то ровные, то покатые) поднимали их выше над уровнем моря, уводили от подковообразного клочка суши, отво"eванного бушующей стихией у высокой скалы, отдаляли от шума прибоя и гомона вернувшихся чаек. Кэт шла впереди, округлая приподнятая попка соблазнительно покачивалась. Когда женская нога вставала на очередную перекладину, край мокрой длинной футболки отлипал от гладкой загорелой кожи бедра будто лишь для того, чтобы легонько чмокнуть е"e при следующем шаге. При этом белый трикотаж поочередно занавешивал одну ягодицу в голубых плавках купальника и обтягивал другую, напоминая бело-голубой семафор. Иногда из подрубленной ткани сочились водяные струи и стекали под колени. Кэт смахивала их, точно назойливых мух.

Прижаться бы к ней сзади, стиснуть в объятиях, врасти каждой клеточкой, раствориться в запахе каштановых кудрей, – в них сейчас должен быть непривычный солевой аккорд. С налетом легкой грусти Хасан вздохнул про себя, облизывая сухие губы. Но не могу. Почему это чувство кажется мне таким знакомым? Давно ли я переживал подобную сладкую муку, это ни с чем несравнимое томление?

Память отмотала назад почти месяц и перенесла его на маленький песчаный пляж Средиземного моря рядом с его виллой. Осеннее солнце ещ"e щедро дарило тепло даже в утренние часы, с воды тянуло приятной свежестью, ветер нерешительно пытался срывать с деревьев начинающий пестреть наряд. Они с Кэт лежали под навесом на шезлонгах в опасной близости друг от друга. Е"e муж Алекс, правда, она называет его по-другому, ему сложно повторить (перед внутренним взором сразу предстал высокий хорошо сложенный мужчина с густой шевелюрой русых волос, с большими умными глазами) и его жена Джейлан (на удивление, мысль о жене не тронула ни одной струнки в его душе, и е"e образ не мелькнул перед глазами) куда-то ушли, оставив их вдвоем. Какое-то время он продолжал настойчиво смотреть в книгу, однако буквы упрямо не желали складываться в слова, пришлось отложить чтиво. Тогда, разглаживая ладонями края идеально отпаренного полотенца, на котором лежал, он, хоть и не без труда, освободил ум от мыслей и принялся созерцать неспешно наползающие на берег волны, вслушиваться в мерное шуршание песка, при этом четко отслеживая каждый вздох, задержку, выдох, но и это не помогло преодолеть притяжение Кэт. Не в силах больше бороться с собой, он развернулся к ней, подпер левой рукой голову. Она лежала на боку к нему спиной, поджав колени, так же, как и он, оперев голову на согнутую в локте левую руку. Каштановые пряди гладким шелком ниспадали на подстилку, открывая часть длинной шеи, плавно переходящей в покатое правое плечо. Падающий по ребрам до талии контур круто поднимался на округлые б"eдра и зигзагом скользил вниз до пальчиков ноги. Это напоминало ему картину Ван Гога «Обнаженная лежащая женщина, вид сзади» с той лишь разницей, что в отличие от нарисованной, загорелое тело живой прикрывал бордовый раздельный купальник (трусики сползли к овражку между ягодицами, обнажив полоски светлой кожи), а черную косу заменили распущенные волосы. Внушительный том из его библиотеки спрессовал частички кварца рядом с деревянной ножкой топчана, плотная бумага не поддавалась вялым домоганиям бриза, тем не менее Кэт придерживала страницы длинными, накрашенными в тон купальника, ногтями и, к сожалению, переворачивала их чаще, чем ему бы хотелось. А может, гостья делает вид, будто читает? Неужели она не чувствует, как он взглядом ласкает е"e бархатную кожу, светящуюся изнутри подобно спелому персику, что хочется прильнуть к ней губами, жадно пить сок вместе с солнечными лучами, утопает свои пальцы в е"e волосах, расст"eгивает застежку лифа, стягивает плавки… Если бы от таких контактов рождались дети, Кэт понесла с первой же минуты. В то утро он довел себя до предела. Еще чуть-чуть – и никакие законы гостеприимства, этики, морали или внутренние принципы не удержали бы его от опрометчивого поступка (на его счастье, Кэт не шевелилась, кажется, он догадывался о причине е"e неподвижности). Собрав последние крохи воли, он поднял поток сексуальной энергии до пупочного центра (выше не получилось), побежал в море и, динамично рассекая волны, поплыл к горизонту, пока не понял: ещ"e немного и ему никогда не увидеть берега. Только тогда он откинулся на спину, позволяя телу немного расслабиться, чтобы потом загнать его вновь. Тени ползли с другой стороны, когда он, шатаясь, вышел из воды и буквально рухнул ничком. Лежа на раскаленном песке, он радовался завтрашнему отъезду Кэт с мужем так же неистово, как встрече с ней неделю назад (у него почти не осталось сил сопротивляться е"e магнетизму).