Обитель Варн

– `Мне нравится, что вы больны не мной, мне нравится, что я больна не вами, что

никогда тяжелый шар земной не уплывет под нашими ногами. Мне нравиться, что

можно быть смешной, распущенной и не играть словами, и не краснеть удушливой

волной, слегка соприкоснувшись рукавами', - продекламировала Лесс утром

третьего дня, собираясь в путь. Она натягивала ботинки, шепча себе под нос

строчки стихотворения, а Бэф внимательно слушал, придерживая девушку за плечи.

Она повернулась, и с легкой печалью, глядя в глаза мужчины, закончила. — `Спасибо

вам и сердцем, и душой за то, что вы меня — не зная сами — так любите, за мой

ночной покой, за редкость встреч закатными часами, за наши не гулянья под луной,

за солнце не у нас над головами. За то, что вы, увы, больны не мной, за то, что

я, увы, больна не вами… Пойдем? Пара дней и будем дома.

— Надоел тебе?

— Нет. Но нужно двигаться. Организм не железный. Ему топливо требуется,

прозаическое. Любовь на завтрак и ужин…

— Утомила?

— Больного. Которому можно поставить памятник за геройский подвиг, но

желательно, при жизни.

Девушка встала, расстегнула ремень, перекинула через плечо бинокль и подняла

куртку:

— Одевайся, Бэфросиаст. Буран кончился, но магнолии еще не цветут.

Спорить граф не стал, накинул куртку на плечи и под видом тяжелобольного припал

к девушке, укутывая ее своей рукой и курткой. Хитрости Лесс не заметила.

Они с затаенным сожалением, одним на двоих, покинули пристанище и двинулись в

путь. Дорога через снежные заносы и каменные уступы была нелегкой, и ближе к

обеду Бэф понял, что переоценил свои силы и недооценил мужество маленькой

женщины.

Варн сел на занесенный снегом камень, припав спиной к валуну:

— Извините, Лесс, мне нужно минут десять, если вас не затруднит.

— Конечно, отдыхайте. Спешить некуда. Мы в любом случае успеваем, — села рядом,

заботливо укутывая его курткой. Было видно, что и она не прочь отдохнуть.

— Вы совершенно выбились из сил. Просто невероятно, как вы смогли прошагать

столько километров и тащить такого здоровяка, как я.

— Не такая я хрупкая, как вам кажется. Тем более, что сейчас-то вспоминать?

Самое трудное позади, теперь ты на ногах. И если не трудно, перестань выкать,

напрягает.

— Трудно, но постараюсь.

— Воспитание.

— Нет, уважение.

— Польщена, — с непонятным сарказмом заметила Лесс. — Осталось добавить, что

ты будешь помнить меня всю жизнь, и благодарность твоя не будет иметь границ.

Разумных, конечно. Цену назовешь, да? Повесишь два кило лапши о тех светлых

часах, что мы провели вместе в райских кущах снежного бурана…

— Что на тебя нашло? — спросил тихо Бэф, притягивая девушку к себе. — Ты чем-то

огорчена?

Он еще спрашивает! Да. Да! — хотелось крикнуть ему в лицо. А смысл? Бэф ни в чем

ни виноват. Это она недооценила свое сердце и третий раз наступила на грабли.

Игорь — детство. Игнат — скорее увлечение. Этих двух просто забыть, потому что

легко возненавидеть. Бэф же другой и словно не от мира сего. С ним Лесс

чувствовала себя свободной, действительно любимой. С ним она общалась как сама с

собой, без оглядки открывая каждый уголок своей души. Глупость? Недальновидность?

Да. Но такая приятная, что сил нет противиться. Давно она не чувствовала себя

просто женщиной, человеком. Не марионеткой, не средством, не оружием — живым

человеком, со своими пусть тривиальными страхами, желаниями, мнениями. И он

понимал ее, принимал, какой есть, и казалось, привязался к ней, нуждался не как

в сиделке, а как в любимой. И так хотелось верить вопреки всем доводам и

запретам в бесконечность этих отношений и даже мечтать о совместном будущем, в

котором оба не мыслят и дня друг без друга.

Очередная иллюзия? Пусть. Но именно ее Лесс особенно жаль.

— Извини, расклеилась я что-то.

— Устала.

— Да, — вздохнула тяжело. — В детство вернулась, где веры — море, а угол

реального взгляда на жизнь — нулевой.

— Лесс, ты можешь выйти из игры?

— В смысле?

— Уйти совсем, сейчас, со мной.

Девушка внимательно посмотрела на мужчину и невесело хмыкнув, отвернулась, пряча

горечь, появившуюся в глазах:

— Спасибо, конечно… Огромное спасибо, Бэф, но `я живу, как кукушка в часах,

заведут, и кукую, знаешь, долю такую, и врагу, пожелать не могу'.

— Знаю. Вырваться трудно…

— Почти невозможно.

— Я могу помочь. Серьезно, Лесс.

Лиса покосилась на него:

— Верю, но попытаюсь сама разобраться.

— Хочешь, подстрахую?

— Нет, — качнула головой. — Не лезь к СВОН, опасно. Ты не понимаешь, что он,

лезвия миксера, перемелет в фарш не заметишь.

— У тебя будут неприятности. Из-за меня.

— Ах, сколько печали в голосе! — делано рассмеялась девушка. Толкнула Бэф в

плечо. — Перестань. Кстати, хочешь забавный случай расскажу? Был у нас один

курсант по фамилии Перестань. Казусов с ним приключалось, немеряно. То и дело в

истории попадал…

— Представляю, но знать не хочу, — угрюмо буркнул Варн, поглядывая в сторону.

Чуял опасность впереди, знал о ней, но не знал, что предпринять. Нахмурился,