Облеченные в облако

Толпа взяла в полукруг дуб, раззявив рты.

– Ты спрашивал, знаю ли я истории? Мы вам не только истории, мы для вас целое кино организовать можем.

– Что мне твои голословные обещания? Как с друга долг прошлогодней давности. Или как с гуся вода, - сказал Невзор. И, не показывая заинтересованности, спросил.
– Каким все-таки образом?

– Это уж наше дело.

– Не тяни. Продолжай предложение.

– Для этого нас отпустить надо.

– Во дает, - сказал парикмахер.

– Ну не совсем отпустить, а только в озеро, - уточнил Аркадий.
– А сами сядьте на берегу. Если мы выплывем со зрелищами, вы нас отпустите. А если без них, остаемся в ваших руках. Деться нам некуда. Тогда уж и напытаетесь всласть.

– К ПУПу хотят, - сказал парикмахер.

– К ПУПу, - подтвердил Аркадий.
– Тут и скрывать нечего. Ибо только через ПУП можно дракона настроить на полноценные зрелища.

– Те видения, что возникают на радость вам...
– начал Дёма.

– Сеансы...

– Вот-вот... Мы их сделаем регулярными и продолжительными.

– Да ну их совсем, ваши сеансы, - сказал парикмахер. Он сообразил, что его влияние может упасть. И так уже не все к нему благоговейно относятся. И он держится только на обещании, которое до сих пор не осуществлено. Хотя и осуществимо вполне.
– Надо жилу искать.

– Ну, как хотите, - сказал Дёма.
– А зрелища таковы, что доходят до ослепительности. Драмы, эротика. Про любовь...

Толпа заволновалась. Особенно женщины. Стали тыкать мужчин в спины. Те огрызались, оглядываясь.

– Мультики...
– искушал Дёма.

– А жрать-то чего будем?
– спросил Невзор.

– Киселя, тут уже не взыщи.

– А нельзя ли все это совместить? И жилу и зрелища?
– Голос предводителя сделался ласков.

– Тогда будут зрелища другого характера, - сказал Дёма.
– Триллер и ужасы. Да и то до тех только пор, пока дракон не грохнется наземь.

– Дак...

– Так что придется вам выбирать между кровью и зрелищами. Чему-то одному отдать предпочтение.

Толпа загудела пуще. Невзор оглянулся. Пиявка отцепилась и упала в траву. Если некоторые из мужчин и хотели крови, то другие колебались между кровью и зрелищами. Женщины же были поголовно за Дёмино предложение, а влияние их было велико. Раз уж они своих сожителей поленьями бьют, то могли и у Невзора отобрать бразды и передать другому.

– Оно конечно так. Хочется какой ни на есть счастливости...
– сказал он.

– Вот-вот... А тут за счастьем и ходить не надо. Лежи и вкушай драконовы грёзы.

– В озеро, пожалуй, можно пустить. Пусть попытаются, - сказал Невзор.
– Только как с пауком договариваться будете?

– Каким таким пауком?
– спросил Дема.

– А ты не знал? Там паук в пещере сидит. Страшен и восьмирук, и в каждой руке - по сириусу, - сказал Невзор.

Дёма вопросительно взглянул на Аркадия. Про паука он слышал впервые.

– Так, паучок, - пробормотал Аркадий.

– Так я этому пауку все его руки повыдергаю, - похвалился Дёма.
– Будь он хоть шестирук, хоть осьминог, если мне поперек станет. Мне что четвертовать его дважды, что голову отрубить - все едино. А дракона мы в другое место направим.

– Совсем собьёте с пути истинного, - сказал Невзор.
– Будет гонять вдоль экватора или иной широты, описывая вокруг земли витки напряженности.

– Не будет, - успокоил его Дёма.
– А если и будет, то на вас это не отразится никак.

– Эти сеансы - что журавли в небе, - сказал Тупей.

– Неизвестно еще, состоятся они или нет. Давайте организуем зрелище тут и сейчас.

– Ну?
– холодно поторопил его Невзор.

– Заставим их биться. Стравим в гладиаторском поединке. Вот будет зрелище! Приз - женщина. Хотя б и Молчана. Не хотят ее так брать - пусть будет им в качестве кубка для чемпиона.

Но Молчана так его ткнула кулачищем в ребро, что он схватился за бок и сел.

– Идем к озеру, - принял наконец решение одноглазый.
– Только мы вас все равно попытаем чуть-чуть. Кто знает, может еще какие идеи у вас появятся.

– Что ж, - сказал Тупей, выпрямляясь и потирая ушибленное.
– Значит судьба вашего племени такова: жить в простоте и дикости.

– Молчи лучше, - шепнул ему в ухо Селяныч.
– А то я тебя со мной биться заставлю. Еще жалеть будешь, что не помер мирным путем.

– Ремень верни, гнида, - в другое ухо прошипел Дёма.

* * *

Грибы претерпели за ночь заметную эволюцию. То, что их стало больше, никого не удивило. Но у грибов вдруг совершенно отчетливо проявились животные признаки. Некоторые обросли шерстью и стали похожи на смышленых юрких зверьков, а у иных появились зачаточные костные образования, предваряя будущий скелет или панцирь. У грибоедов более явственно обозначились шляпы. И где бы ни остановился грибоед хотя бы на полминуты поболтать с приятелем, везде оставлял после себя на почве или на мебели налет спор. Словно эти две расы тянулись навстречу друг другу, подстегивая взаимомутации.

И уже видели гриб с зубами - он грыз сухую подошву от солдатского сапога.

Эти два явления, объединенные в одном акте - прожорливый гриб и солдатская подметка - произвели мистический ужас на паникеров, не оставив сомнений в том, что Дёма всё, мёртв. А значит, и в нас вот-вот вцепятся.

– Нет, - ответила Памела на их вопрос, не сбросил ли он сапоги, перед тем как на дракона высадиться.
– Да мало ли на свете солдатских сапог?

– Может, самого сбросили, - упорно настаивали паникеры, трепеща от сладкого ужаса.

Тем более надо было поспешать с ответными действиями.

Но не всё так же гладко шло, как было задумано. Например, работа косой требовала значительных мышечных усилий. К тому же многие, например, шампиньоны успевали уворачиваться от косы смерти, и даже подсовывали под отточенное лезвие крупные камни. Так что эффект был весьма посредственный. Как из гаубиц по воробьям.

Ужасы от Памелы влияли на них лишь в трехметровом радиусе, а далее грибы смыкали ряды.

Паровой каток почти сразу увяз в грибной массе, и его пришлось бросить, эвакуируя экипаж.

То есть успех от этих мер был незначительный. Можно сказать, что успеха вообще не было - по крайней мере, до тех пор, пока Фомичу не удалось натравить опят на груздей.

Тут же кто-то припомнил наиболее эффектные эпизоды войны Царя Гороха с Грибным Царем. Высеяли горох - клином в сторону грибной лавы, и первый же бледнопоганочный полк отвернул от его острия и на прежние позиции уже не вернулся, уйдя куда-то к реке. Эта наступательная геометрия оправдала себя, хотя горох даже взойти не успел, да его и намочить-то забыли.