Облеченные в облако

– А где ПУП?
– спросил Дёма.

– А я и есть ПУП, - сказал паук.
– Я здесь и бог, и закон. Будем знакомы.

– Пульт Управления Полетом?
– не поверил солдат.

– Паук Управления Полетом, - сказал паук.
– Пристанище Удрученного Пилигрима. Приют Утоленной Печали, Пещера Угнетенной Похоти. Расколдовывай сию аббревиатуру, как хошь.

– Он тут типа жреца при драконе, - уточнил Аркадий.
– Посредник при общении с ним. Толмач. Опекун несмышленыша.

– Пилот...
– подсказал Дёма.

– И паразит, - сказал Аркадий.
– Вошел в симбиоз и содружество с этим драконом. Подключился к артерии и живет. Влияет на государственную политику - я хотел сказать, на дракона - так, как ему нужно для собственного паучьего существования. Его теперь ни за что не оторвать от жилы дракона. Он теперь, как пуповиной, связан с ним. И не только ментально, но и физически.

Действительно, сверху свисало и соединялось с телом паука нечто вроде толстого гофрированного шланга или пожарной кишки. Видимо, питание осуществлялось непосредственно в желудок твари, оставляя пасть паука свободной для разглагольствований.

– Зачем же ты, коль ты и вправду ПУП, над градом Летовым ящера распростер?
– спросил Дёма.

– Да никто его не распростирал, - сказал лже-Василид.
– Мне все равно, где он распростерся. Ему тоже без разницы, над каким участком Аида добро творить. Случайный выбор.

– А отвести его в иное место, более подходящее для его милостей, можешь?

– Отчего же не отвести? Можно. Чай дракон, а не козёл.

– А не врешь?

– Я всегда говорю только правду, какой бы кривдой она ни была, - сказал ПУП.
– А направить хоть на север, хоть на запад земли можно. Или на юг, хотя согласно манихейским представлениям о мироздании юг земли занимает зло. Коль велите убрать, уберем, - непринужденно и как-то очень уж словоохотливо бормотал паук, в то же время глядя на Дёму своими блюдцами как-то очень уж выжидательно.

– Ну так... давай, - растерялся Дёма от такой паучьей покладистости.

– Отдай ему свой солдатский ремень, - шепнул Аркадий.

Дёма - хоть было жалко его, дембельского, с залитой свинцом пряжкой - распоясался и бросил ремень пауку. Тот ловко поймал его свободной от сучения нити лапой и тут же пристегнулся им к пуповине. Зафиксировался.

– Это у него фобия. Я тебе говорил про травму, фиксацию и регресс, - шепотом объяснил Аркадий.
– Боится, что оторвут его от трубы. Подсознательная реакция.

– Это не взятка. Это взаймы, - сказал паук.
– Как вернешься - отдам.

– Ну, мы пошли?
– сказал Дёма.

– Ты что!
– ухватил его за руку Аркадий.

– Ах, да...
– вспомнил Дёма.
– Тут еще проблема одна есть.

– Какая еще у тебя проблема?
– недовольно спросил паук, считая, что и так слишком много пообещал в обмен на ремень.

– Проблема скорее у тебя, - сказал Аркадий.
– Ты знаешь, что прощелыги тоже к жиле присосаться хотят? Копают, ищут везде. Лозоходцы уже весь этот склон излазили. Через хребет перебираться хотят и там искать жилу.

– Откуда мне знать? У меня с хамами диалога вообще нет. Они ко мне даже не вхожи. Хотя пытались посылать делегации, и даже шамана отправили на тот свет, чтоб защищал их интересы. Думали, что оттуда легче ему будет договориться со мной. Но молчит пока шаман. Не выходит на связь.

– Вот дорвутся и ну из нее хватать. А ведь сколь ни хватай, на всех не хватит. По крайней мере, на долгое время. Упадет тогда обескровленный ящер на землю, которая ад. И ад содрогнется. И ни от тебя, ни от прощелыг даже места мокрого не останется.

– Что же, ты полагаешь, должен я предпринять?
– после минутного размышления спросил паук.

– Ты тут главный, ты и дерзай.

– Нет, я конечно могу устроить парочку катаклизмов. Так, чтоб стряхнул с себя ящер это чертово племя к его же чертовой матери. Надо же... Весело носит на себе своих паразитов и не подозревает о том, что они его умертвить хотят. Паразитов не должно быть много. Паразит должен быть я один. Иначе - хана и катастрофа действительности. Ну, внештатный служитель обществу?
– вновь обратился он к Прометею.
– Вижу, у тебя мысль.

– Мысль она и есть мысль, - сказал Аркадий уклончиво.
– Как ее в дело обратить, вот вопрос.

– Ничего, выкладывай. Дела-то как раз по моей части.

– Они до зрелищ охотливы. Вот на этом бы и сыграть.

– Что ж в них такого, в зрелищах?

– Да уж не знаю, что. Но если б устроить им непрерывное зрелище, чтоб и забыли они жилу искать. Отвлечь, чтоб не рыскали.

– А вы бы тут раз - и взяли бразды, - раскусил тактику Прометея паук.

– А сам-то каков? С Василидом-то что сотворил?

– Не серди меня.

– Ладно, не буду.

– Может, я зол, но это необходимое зло. Раздражитель, побуждающий добро к творчеству. Иначе бы оно, то есть добро, дремало само в себе. Так я прав про бразды?

– Надо же кому-то социально и культурно обустраивать мир. Да следить, чтоб киселя не убывало, чтобы до смертельного исхода эти прощелыги зрелищами не увлеклись. Мы - там, а ты тут останешься положение занимать. Все довольны. Ну так что?

– Что же им, сексу? Какой жанр им предпочтительней?

– Это уж будет зависеть от рейтинга. Но лучше без крови. Не надо им про это напоминать. Что-нибудь по мотивам действительности. Чтобы не очень отрывались от мира.

– Вселенную составляют три категории явлений: сущее, мыслимое и дураки, - изрек паук.
– Мыслимое есть продукт сущего для оболванивания дураков. Что ж, если хотят доконать свою ДНК и выродиться в видеотов - пусть.

– Ну так что, договорились?

– Что ж с вами поделать... Нет таких бастионов, которых бы бес не брал. Грезами дракона я не заведую, но повлиять на него смогу. А теперь идите отсель, добры молодцы.

– Что ж, прощай...

Молодцы обернулись к выходу.

– Да, - спохватился Дёма, - а кто ж для него молоко производит? Эта молочная река - из его же собственных недр? Или откуда? Напоследок бы знать охота.

– Охота пуще неволи, - сказал паук и помрачнел.
– Ох... ох...
– вновь заохал он и впал в такое бормотанье, что ничего нельзя было разобрать.

– Уходим, - поторопил Аркадий.
– Кажется, он начинает сердиться. Да и какая тебе разница, из каких недр? Из каких Господь Бог паству питает?