Облепиховое пламя

После сказанного я чувствовала себя подавленной. Сделала глоток уже остывшего чая, напиток показался безвкусным. Или это просто я, пребывая в таком потрясении, перестала ощущать вкус.

Рабство! Какой ужас!

— Что ж, — мама нехотя поднялась с кресла, — думаю, нам пора прощаться, Нора.

Я вздрогнула.

— Как? Уже?!

— К сожалению, лисёнок, — подтвердила мама, лицо её приобрело опечаленное выражение. — Елизавета сопроводит тебя в министерство. Появятся какие-то вопросы — смело задавай их, Лиза не кусается.

Директриса негромко рассмеялась.

— Не пропадай, Лара. Нам предстоит наверстать упущенное!

— Обязательно! — бодро заверила последняя. — Вот решу проблему и вернусь, — данные слова прозвучали неуверенно. — Ты уж проследи за ней, — попросила мама, взглядом указывая на меня.

— Ответственно заявляю: сделаю всё, что в моих силах! — пообещала Елизавета.

Эта может! В смысле — всё, чтобы свою шкуру спасти!

— Ты единственная, кому я могу доверять в Россонтии, — солгала мать.

Мне бы научиться так лгать, я же ходячая открытая книга, люди узнают о моих тайнах раньше меня самой.

Мама направилась прямиком к напольному зеркалу во весь рост. Прикоснулась к стеклу, приложив ладонь на поверхность. Зеркало завибрировало, пошло волнами, точно вода. Женская ладонь тотчас погрузилась в зеркало по запястье. Она высунула руку и повернулась ко мне.

Приблизившись, я крепко-крепко обняла мать и почувствовала, как глаза застелила пелена из слёз. Отпускать не хотелось, но и остаться мама не могла, а я не имела возможности отправиться следом за ней.

— Лисёнок, ты помнишь наш уговор? — шепнула она мне на ухо.

— Да, — едва слышно ответила. — Не выходить с тобой на связь самостоятельно, ты сама свяжешься со мной, когда это будет безопасно.

— Верно! Береги себя, дочь моя, и не снимай часы.

Женщина отстранилась, с тоскливым вздохом оглядела меня и шагнула в зеркало, исчезая.

После я ещё несколько секунд неотрывно смотрела на собственное отражение. Девушка из зеркала выглядела потерянной, плечи поникли, глаза были покрасневшими из-за слёз.

— Не расстраивайся, душенька, — подбодрила Елизавета. — Мы с твоей мамой давно знакомы. Какой бы сложной ни была проблема, Лара справится, уж не сомневайся. Смотри на сложившиеся обстоятельства философски. Вдруг перед тобой открылось множество дверей, и появилась масса возможностей, и осталось только воспользоваться всем этим?

— Что же, — директриса как-то взбодрилась, — думаю, нам пора отправиться в министерство.

— Хорошо, — согласилась я и бросила взгляд на зеркало, в котором некоторое время тому назад исчезла моя мать.

— Я тут подумала ещё о кое-чём. Возможно, ты хотела бы увидеть столицу? Как насчёт небольшой экскурсии по дороге в министерство, м-м? — предложила Елизавета.

Это казалось неплохой идеей, а потому я с энтузиазмом ответила:

— Конечно!

— Только для начала, — женщина немного поморщилась, оглядывая меня, — тебе не мешало бы переодеться, душенька. Несмотря на то, что программа адаптации попаданцев существует вот уже около десяти лет, россонтийцы всё не могут привыкнуть к появлению иномирян. Для нас это как гром среди ясного неба!

«Не выделяться, не привлекать к себе внимания!» — кажется, этот лозунг станет моим девизом, жизненным кредо на определённое время. Если я вообще смогу адаптироваться в Россонтии. Говорят, человек способен привыкнуть и приспособиться к любым условиям. На это я и рассчитываю.

Самое паршивое то, что мне придётся остаться в этом мире навсегда. Так себе перспектива, если честно. Если я, конечно, что-нибудь не придумаю. Есть же выход. Всегда есть выход. «Да ладно тебе, Нора! Ты же ещё ничего не видела, чтобы делать какие-то выводы», — во мне заговорил внутренний скептик.

Елизавета выдала мне длинную чёрную юбку в пол и белую рубашку — где только нашла, спрашивается. Хотя чему я удивляюсь? У неё же в пансионе обучаются сотни девиц, на каждую приходится, наверное, как минимум пара комплектов формы. Вдруг один комплект износится или девушка наберёт вес, к примеру. На вид предоставленные вещи выглядели новенькими и свежими. От туфелек я отказалась сама, думаю, моя обувь гораздо удобней.

Расставаться с прежней одеждой, в которой телепортировалась в Россонтию, я не собиралась, ибо это означало, что мне придётся распрощаться с единственными вещами, связывающими меня с прошлым, а пока я, однозначно не готовая к переменам, не хотела избавляться от любого напоминания о прошлой жизни.

Для того, чтобы я куда-то сложила свои вещи, Елизавета отыскала для меня сумку, правда, настолько маленькую — их ещё называют дамскими сумочками — что я вряд ли бы смогла поместить одежду внутрь. Под моим недоумённым взглядом женщина сложила вещи в сумку, а позже объяснила, что данная сумочка под заклятием расширения пространства.

При выходе из пансиона под провожающие взгляды воспитанниц я задала резонный вопрос:

— Мы пешком или..? — и выжидающе посмотрела на Елизавету.

— На бричке, — ответила она.

За воротами нас, как выяснилось, уже ожидала готовая повозка, запряжённая двумя лошадьми. Бричка представляла собой лёгкую некрытую коляску чёрного цвета с кожаными сиденьями. У повозки стоял тщедушный на вид старикан, седой как сам туман, с крупным носом-картошкой; кожа у него была смуглая, загорелая, с лёгким розоватым оттенком, вся морщинистая, точно гармошка, особенно на лбу.

— Это наш ямщик — Прохор, — пояснила директриса.

— Куда изволите ехать, барыня? — спросил ямщик, глядя на Елизавету.

— В министерство, — коротко ответила она и первой залезла в бричку.

Как только погрузилась и я, директриса приказала:

— Трогай, Прохор!

И мы тронулись с места. Ощущения от поездки в повозке были непривычными. Не то, чтобы неудобно, просто непривычно, вот и всё.

— Итак, — начала Елизавета, повернувшись ко мне, на лице её расплылась улыбка, — столицей Россонтии является город…

Этенбург — столица Россонтии считалась северной частью этого государства, город был разделён огромным каменным мостом, соединяющим верхний и нижний Этенбург. Через мост распростёрлась великая река Эва, названная так в честь возлюбленной Михея Россонтийского — первого правителя Россонтии. Фактически Этенбург — город на реке. Воздух прохладный, свежий, с лёгким запахом водорослей и рыбы. Здания окрашены в пастельные тона, чаще встречались нежно-голубой и серый оттенки. Несмотря на простоту красок, многие строения были роскошными — нет, не вычурными и броскими, но определённо имеющими свою эстетичность.