Обман Инкорпорэйтед (сборник)
Шрифт:
Она склонилась над его коленями и открыла дверь машины.
– Спокойной ночи.
– Пока, – ответил он, выходя из «Бьюика».
Дверь хлопнула. Машина скрылась из виду. Натан, ошеломленный произошедшим, медленно поднялся на крыльцо.
На следующий день Натан позвонил ей не из дома, а из конторы по продаже земельных участков.
– Привет, Фэй, – сказал он. – Надеюсь, я не оторвал вас от дел.
– Нет, – ответила она. – Я не занята.
Ее голос в трубке казался очень свежим и бодрым.
У Натана создалось впечатление, что она привыкла вести свои дела по телефону.
– А это кто? Не тот ли это штрейкбрехер
«Ну, разве можно сказать, что ей тридцать два года», – подумал Натан.
– Фэй, вы самая грубая из всех известных мне женщин.
– Пошли вы в задницу, – тсо смехом сказала она. – Решили опять оскорблять меня? Зачем вы звоните? Минутку. Подождите.
Натан услышал, как она бросила трубку на стол и закрыла дверь в гостиную. Вернувшись, она едва не оглушила его громким голосом.
– Я вчера весь вечер размышляла над вашим поведением. Мне не понятна логика мужчин. Что вы вбили себе в голову? И что вы пытаетесь мне навязать?
Похоже, сегодня она находилась в боевом настроении и не собиралась вести серьезных разговоров.
– Вы разрешите мне заехать к вам сегодня вечером? – спросил он, чувствуя нарастающее напряжение. Ненадолго.
– Можете, – ответила она. – Мне подвезти вас?
– Нет. Я сам доберусь.
Чтобы помочь ему с поездками из дома до Мил-Вэли, где располагалась контора по продаже участков, шеф выделил ему на время старенький «Студебекер».
– А вы приедете с женой? Как там ее зовут? Напомните мне, пожалуйста, имя вашей супруги?
– Увидимся, – ответил он и повесил трубку.
Когда она поняла, кто и почему ей позвонил, ее голос стал отвратительно злым и излишне громким. Фэй знает, подумал он. Мы оба знаем, что случится дальше.
Что мы знаем?
Нам известно, к чему это приведет. Между нами возникли личные отношения. Они не касаются ни моей жены, ни ее супруга.
Зачем я связываюсь с ней и чего хочу? Насколько далеко я согласен зайти и как далеко согласится зайти Фэй Хьюм?
Возможно, мы оба не знаем.
Затем он спросил себя, стоит ли ввязываться во все это? У меня прекрасная жена, подумал он. И мне нравится Чарли Хьюм. Фэй – замужняя женщина. У нее двое детей. Почему же мы тогда?..
Потому что я хочу интимных отношений с Фэй Хьюм, подумал Натан.
Позже, возвращаясь вечером по северо-западной дороге в Марин-Каунти, он пришел к заключению, что Фэй хочет того же самого.
(десять)
Чтобы проведать Чарли и добраться до госпиталя Калифорнийского университета на углу Четвертой улицы и Парнассас, мне пришлось пройти немалый путь и в 6.20 утра сесть на грейхаундский автобус, который делал остановку в Шгвернес. В 8.00 я был в Сан-Франциско. Приезжая в этот город, я обычно захожу в библиотеку и читаю новые журналы, затем провожу какие-нибудь исследования и беру книги, необходимые для Чарли. После того как он пережил сердечный приступ, я изучаю кровеносную систему, выписываю из справочников важные сведения и приношу ему статьи для ознакомительного чтения. Каждый раз, когда Чарли видит меня с рюкзаком, наполненным книгами и техническими журналами, он всегда говорит:
– Привет, Исидор! Что новенького о моем сердце?
Первым делом я сообщаю ему информацию, которую узнаю от персонала госпиталя, прежде всего сведения о его состоянии и примерную дату выписки. Мне кажется, он ценит такие отчеты. Без моего вмешательства его снабжали бы щадящими
и неточными данными, так что в некоторой мере он полностью зависит от меня. Покончив с научной информацией, я вынимаю блокнот и начинаю знакомить его с ситуацией в Дрейкз-Лендинге. При этом он почти всегда говорит:– Теперь послушаем новости из нашей усадьбы.
Сегодня я решил сообщить ему кое-что серьезное, поэтому, взглянув в блокнот, сказал:
– Твоя жена вступила во внебрачные отношения с Натаном Энтайлом.
Я хотел продолжить, но Чарли прервал меня:
– Что ты сказал?
– Последние четыре вечера Натан Энтайл приезжал к нам без своей супруги, ответил я, сверившись с записями. Он и Фэй вели себя так, что у меня не осталось сомнений, что у них любовный роман.
Мне было неприятно сообщать ему эту информацию. Но я решил держать его в курсе домашних событий. Я просто выполнял свой долг в обмен на кров и пищу. Наряду с другими обязанностями сюда входил сбор данных. Я всегда скрупулезно выполнял взятые на себя обязательства со всей полнотой и точностью.
– В четверг они до двух ночи пили мартини.
– Так, продолжай, – сказал Чарли.
– Они сидели на кушетке… Затем Натан обнял Фэй и поцеловал ее. В губы.
Чарли промолчал. Однако я видел, что он внимательно слушал. Мне захотелось успокоить его.
– Наверное, можно не тревожиться… Натан не говорил, что любит мою сестру.
Чарли прервал меня жестом руки.
– Плевать я хотел на все это!
– Что ты имеешь в виду? – возмутился я. – Ты хочешь сказать, что тебе плевать на такую важную информацию?
– Нет, твоя информация тут ни при чем.
Помолчав некоторое время, он продолжил разговор:
– Что еще случилось дома на этой неделе? Только больше не говори мне о них. О Натане и Фэй. Лучше расскажи об утках.
– Утки… Сейчас посмотрим.
Я сверился с записями.
– После моего последнего отчета утки отложили тридцать яиц. Пекины несутся больше других. А меньше всех откладывают руены.
Чарли угрюмо молчал.
– Что еще ты хотел бы узнать? – спросил я. – Сколько корма они потребляют? У меня тут записаны и вес, и стоимость.
– Ладно, – проворчал он. – Расскажи мне про стоимость.
Я интуитивно чувствовал, что его безразличие к такой важной теме, как отношения Фэй и Энтайла, было тесно связано с моим неадекватным стилем изложения. Мне просто не удалось создать убедительного описания. Как он мог реагировать, если я предоставил ему лишь скудные сведения? Меньше, чем в колонке новостей. Когда редакция журнала намеревалась вызвать эмоциональный отклик у читателей, она привлекала к работе экспертов и отдавала теме целый разворот. Она не ограничивалась хронологическим перечислением фактов, как это делал я.
Мне уже не раз приходилось сталкиваться с ограничениями моего систематического метода. Он идеально подходил для записи важных событий, но был неэффективным средством при передаче данных другому человеку. Раньше запись и хранение значимых фактов предназначались только для меня, так сказать, для моего личного использования. Но теперь я собирал сведения для другого человека, причем не имеющего научного образования. Хорошенько подумав, я вспомнил, что в прошлом меня увлекали драматические рассказы, изложенные в «Американском еженедельнике». Я лучше усваивал факты, если они подавались в художественной форме, как, например, в журналах «Захватывающие чудеса» и «Изумительные истории».