Обман

— Это мне тоже повторяют уже в течение месяцев, если не лет. Несмотря на возраст, этот гнусный Папа пустил корни в свой престол, как сорная трава.

— Успокойтесь. Сейчас лето, и бесполезно требовать, чтобы наступила зима.

Дон Диего Мендоса чуть распустил широкий воротник черного шелкового костюма, словно только что заметил, как жарко на улице.

— И потом, ваше имя на устах всех сколько-нибудь значимых людей. Мой почти однофамилец Диего Уртадо де Мендоса, представитель императора в Риме, только о вас и говорит…

Катерина усмехнулась.

— Говорит, поневоле. При малейшей возможности он ныряет в альков к моей свояченице Риччарде. Он заменил моего брата, кардинала Иннокентия. Таким образом, как церковь, так и империя должны быть признательны семейству Чибо, и Риччарде персонально.

При этих явно далеких от морали словах, да еще сказанных самым что ни на есть циничным тоном, густые брови Пьетро Джелидо поползли вверх. Дон Диего де Мендоса, наоборот, звонко расхохотался.

— Вполне вероятно. Во всех случаях признательность императора адресуется вам, герцогиня. Его величеству Карлу Пятому известно ваше имя, и, едва прибыв в Милан, вы сможете оценить блага, которые сулит его симпатия.

Катерина кивнула, но без особой убежденности. Энтузиазм дона Диего имел позорную подоплеку. После убийства Лоренцино Медичи она больше года пряталась в испанском посольстве в Венеции. Ее не только подозревали в прямом участии в этом преступлении. Многие, от монсиньора делла Каза до шпионов великого герцога Козимо и наемных убийц Чеккино да Биббона и Бебо да Вольтерра, знали, что это она выдала новое обиталище Лоренцино неподалеку от дома его возлюбленной Елены Чентани. И знали также, что развалившийся от крошечной неточности план обвинить в убийстве неизвестного французского врача принадлежал ей. Известие это с минуты на минуту могло дойти до Совета десяти с его жестким правосудием.

В посольстве она находилась в безопасности, особенно после того, как Бебо и Чеккино, тоже обретавшиеся там какое-то время, уехали в Местре, а потом во Флоренцию. Но стены посольства не могли защитить ее от домогательств дона Диего. Посылать вперед Джулию было бесполезно. В первую же ночь нагое тело посла навалилось на нее, тиская живот и хватая за груди так, словно он хотел раздавить их, как дыни. Ей удалось его стряхнуть и вытолкать из комнаты, но атаки, хотя и не такие грубые, продолжались. Со временем аристократа утомили ее отказы, и он переключился на Джулию. Однако стойкое отвращение к нему осталось. Из соображений приличия и Катерина, и дипломат делали вид, что оба забыли эти ночи односторонней страсти.

Карета вдруг подпрыгнула и остановилась. Дон Диего крикнул кучеру:

— В чем дело? Мы уже в Милане?

— Нет, мы к северу от Павии. Посреди дороги стоит человек и машет руками, как сумасшедший.

— Оставайся на облучке, я сам выйду.

Единственное, в чем испанцу нельзя было отказать, так это в мужестве: он не колеблясь выпрыгнул из кареты. Катерина приоткрыла дверцу и увидела, что дон Диего, держа руку на эфесе шпаги, беседует с незнакомцем.

Несколько минут спустя он вернулся и просунул голову в карету.

— Он говорит, что его зовут Джироламо Кардано, и утверждает, что очень знаменит. К груди он прижимает пучок какой-то травы. По-моему, он сумасшедший. Кто-нибудь из вас о нем слышал?

Катерина кивнула.

— Да, мне о нем говорил Гийом Постель… Кардано — врач и математик. И он, по-моему, хорошо разбирается…

— В оккультных науках, — прервал ее Пьетро Джелидо, наконец нарушив молчание. — Кардано действительно очень знаменит как ученый, но еще более — как колдун. Чего он хочет? Чтобы его подвезли?

— Нет, — ответил дон Диего, — Он не в себе. Может, ему нужна помощь.

— Тогда с ним поговорю я.

Джелидо тоже вылез из кареты. Катерине стало интересно, и она отправилась вслед за мужчинами, пока Джулия продолжала дремать.

Вокруг простиралась выцветшая равнина, и единственной растительностью были тополя, пробившиеся по берегам тонких ручейков. Ручейки эти питали обширные болотистые участки, поблескивавшие в тростниках. Оттуда и поднимался легкий туман, придававший местности призрачный вид. Живя в Северной Италии, Катерина привыкла к таким пейзажам, но в глубине души тосковала но ярким краскам Прованса, незамутненным испарениями и туманом. Хотя, если вдуматься, все это мало ее интересовало.

Кардано замахал пучком растений, зажатым в руках, и некоторые из них упали на землю.

— Смотрите, смотрите! — закричал он, адресуясь к новым слушателям, вылезшим из карсты. — Здесь вокруг скачет дьявол, и никому нет дела!

Дон Диего де Мендоса строго на него поглядел.

— Доктор Кардано, надеюсь, у вас была веская причина остановить нашу карету.

— Да смотрите же, вам говорят!

Катерина, вместо того чтобы осмотреть растения, внимательно разглядывала ученого. Ему было около пятидесяти, широкое лицо обрамляла прекрасно ухоженная, совершенно седая борода. Глубоко посаженные живые глаза, щеки, покрытые сетью морщин. Видимо, в жизни ему пришлось немало страдать. На нем была изорванная одежда и широкий берет с козырьком и назатыльником, который подобал скорее какому-нибудь маклеру, чем знаменитому на всю Европу математику.

Ее отвлек голос Пьетро Джелидо:

— О господи, где вы нашли эти растения? Я никогда не видел ничего подобного. Они выглядят еще непристойнее, чем корень мандрагоры! [17]

Кардано широким жестом обвел равнину.

— Они тут растут повсюду. Не знаю, что это за растения, но уверен, что они не из этого мира. Здесь готовится либо великое злодеяние, либо ужасная катастрофа! Когда в природе множатся монстры, зло готовит удар!

Катерина скептически оглядела растения, которые Кардано сжимал в руках, и у нее вырвался возглас удивления. Их мясистые, фантастических очертаний корни очень напоминали разросшиеся органы человеческого тела. И листья тоже были необычных, невиданных очертаний: то конические, то сердцевидные. О цветах и говорить нечего: огромные, они походили на едва намеченные, эскизные рисунки солнца, а количество пестиков в них просто ошеломляло.

17

Корень мандрагоры, как и женьшень, часто имеет вид человечка со всеми «неприличными» подробностями человеческого тела. Мандрагора считается растением колдовским, в частности приворотным. Существует предание, что, когда мандрагору вырывают из земли, она кричит. ( Прим. перев.)

— Но ведь эти растения были нарисованы в книге! — воскликнула она.

— В какой книге? — подозрительно спросил Пьетро Джелидо.

— Она называлась… кажется, «Arbor Mirabilis».

Кардано так отчаянно вздрогнул, что сразу все растения выпали у него из рук.

— Вы… вы знаете эту книгу? — прошептал он, — Да кто же вы?

Катерина не нашлась что ответить. Дон Диего и Пьетро Джелидо тоже были в замешательстве.

— Ну да, я вас узнал, — продолжал Кардано, пристально глядя на герцогиню, — Я видел вас во сне. Вы присутствовали в мире архетипов при поисках этого демона…

Катерина обернулась к спутникам.

— Этот человек совсем сумасшедший, — презрительно бросила она.

Пьетро Джелидо не обратил внимания на ее реплику.

— О каком демоне вы говорите? — спросил он математика.

— Об Ульрихе! Ульрихе из Майнца! — прокричал Кардано, — Вот почему флора меняется: он прошел рядом! И потом, я точно знаю, что Пентадиус в Милане. Наверное, прокладывает хозяину дорогу.

Дон Диего нетерпеливо фыркнул.

— Друг мой, мы не знакомы ни с одним из этих персонажей. Вы уверены, что находитесь в добром здравии? Почему вы оказались один в чистом поле?