Обман
Шрифт:
— Вы регулярно получали от него письма?
— Последнее пришло в прошлом году.
— Боюсь, мадам, что больше не получите.
Сердце Катерины забилось так сильно, что заболела грудь. Она еле выговорила:
— Что с ним?
Симеони глядел в пол.
— Хотел бы я, чтобы вы получили это известие не от меня, — прошептал он, — Серве сожгли живым несколько месяцев назад. Приказ о казни отдал лично Кальвин.
Пронзительный крик вырвался у Катерины. Она взглянула на Симеони с какой-то слабоумной улыбкой:
— Вы лжете. Не понимаю, зачем…
— Я не лгу, герцогиня. —
Пропасть отчаяния поглотила разум Катерины. Она не знала, что сказать, что подумать. Из горла сами собой вырвались рыдания, но они не дали выхода отчаянию: просто разум так отреагировал на покрывшую его тьму. Откуда-то издалека до нее донесся голос Джулии:
— Вы вправду любили его, мама?
Катерина даже не разобрала смысла слов.
Соображать она была не способна.
Потом она почувствовала, как руки Джулии гладят ее по волосам, а сердце дочери бьется совсем рядом. Она ухватилась за это тепло, которое тоже шло из бесконечного далека. Заботливые пальцы старались вытереть ей слезы.
А Симеони продолжал говорить:
— Все порядочные люди, к какой бы вере они ни принадлежали, были возмущены тем, что случилось с Серве. Женева в одночасье потеряла свою репутацию вольного и толерантного города. Может, Кальвин и сам такого не ожидал. Он человек суровый, но честный и осмотрительный. Кажется, что рекомендательное письмо, которое Серве вез с собой, и решило его участь, не оставив другого выбора. Это было настоящее обвинительное заключение.
Из всего сказанного Катерина не поняла ни слова. Она продолжала рыдать на груди у дочери. Джулия обернулась к другу.
— Габриэле, похоже, Серве оказался жертвой какого-то обмана. Так?
Симеони кивнул.
— Я слышал только сплетни. Говорили, что тот, кто спас Серве во Франции, погубил его в Швейцарии.
Катерина вдруг очнулась от оцепенения и властным жестом отодвинула от себя Джулию.
— Рекомендательное письмо Серве к Кальвину написал Пьетро Джелидо. Это он расставил ловушку. — Слезы еще бежали у нее по щекам, но голос обрел решимость, — Это он, чудовище. Он понял, что я люблю Мишеля, и послал ого на смерть.
— Я бы так не говорил, — заметил Симеони, — Не знаю, насколько повлияло его вмешательство. Я передал вам только сплетни и не уверен, что на самом деле все обстояло именно так.
— Зато я уверена. — По мере того как в ней нарастала ненависть, Катерина приходила в себя, снова обретая самообладание и ясность ума. Слезы высохли на щеках, а голубые глаза, в последние годы чуть затуманенные, опять засияли ледяным блеском. — Но я отомщу. Он заставил Мишеля бежать, потому что не был уверен, что инквизиция приговорит его к костру. И меня сделал соучастницей преступления.
Джулия все еще находилась в замешательстве.
— Если все это верно, то он и в самом деле зверь в человеческом облике. Но вы прекрасно знаете, мама, что я его всегда таким и считала. Хотя, я думаю, замыслить подобное преступление — слишком сложная
задача.— Мне тоже так кажется, — вмешался Симеони. — Все это слишком напоминает историю с Претом и Беллерофонтом, с Кальвином в роли Иобата.
У Катерины вырвался крик.
— О господи! Тогда все действительно начертано на звездах. Кардано знал наперед, что должно случиться! Он меня предупреждал, а я не поняла!
Она была сама не своя, словно какая-то необоримая сила завладела ею.
Взволнованная Джулия взяла мать за руку и попыталась усадить ее в кресло.
— Прошу вас, сядьте. Вам надо прийти в себя. Успокойтесь, и мы сможем все обсудить и попытаться понять, насколько обоснованна гипотеза о совершении преступления через посредника.
Катерина силой высвободилась.
— О, теперь я абсолютно уверена.
Она с шумом втянула воздух и стиснула губы.
— И одно скажу вам точно: перед смертью Пьетро Джелидо будет так страдать, как и представить себе невозможно.
Встревоженный Симеони заботливо ее остановил.
— Не говорите так и вообще не говорите так громко. Пьетро Джелидо может находиться поблизости.
Джулия покачала головой.
— Нет, Джелидо нет в городе. Иначе я никогда не пришла бы сюда и не позвала бы тебя.
— Где же он?
Джулия уже собиралась ответить, как вдруг на улице внезапно потемнело. Она подошла к окну, выглянула наружу и передернула плечами.
— Откуда-то наползает огромное дымное облако. Так я и знала: оборванцы подожгли собственный квартал. У них всегда этим кончается. По счастью, пожар отсюда далеко.
Катерина не обратила никакого внимания на слова дочери.
— Я знаю, где сейчас Пьетро: в Салоне-де-Кро.
Теперь она почувствовала, что силы полностью к ней вернулись. Гнев восстановил поток жизненной энергии, который грозил вот-вот иссякнуть.
— Там должна проходить церемония полного оправдания тех, кто участвовал в избиении вальденсов Люберона. Пьетро был одним из участников.
Симеони застыл от удивления.
— Не может быть! Ведь Пьетро Джелидо гугенот!
— Девять лет назад он гугенотом не был. На церемонию его пригласил один из нотаблей Салона, некто барон де ла Гард. Видимо, он не знает о теперешних взглядах Пьетро.
Симеони еще больше удивился.
— Ого! Барон Пулен де ла Гард — один из самых знаменитых адмиралов Франции… Я что-то слышал о том, что он был под следствием по поводу какой-то резни.
— Не знаю, что у Пьетро на уме, — сказала Катерина, пытаясь сосредоточиться.
В ее сознании боль от утраты Серве переродилась в холодную решимость убийцы.
— Думаю, он воспользуется двусмысленным положением барона для какого-нибудь своего кровавого замысла. С ним поехало много гугенотов.
Джулия отошла от окна.
— Это не в Салоне-де-Кро обитает…
— Да, там обитает Мишель де Нотрдам, — ответила Катерина.
Жизненная сила, влившаяся вместе с гневом, разожгла былую ненависть.
— Человек, из-за которого много лет назад меня нагишом проволокли по улицам Экса и публично высекли. Я сумею покарать их обоих: и его, и Пьетро Джелидо. Тот, кто унизил меня, теперь должен платить. Время пришло.