Обманутые надежды

– Тогда я это сделаю сам, - спокойно сказал Макс.

– Это шантаж.

– Да.

– Хотя бы отдохни. Только что вернулся из-за черты - и снова туда рвешься?! Сдается мне, взрыв машины на Схроне не прошел для тебя даром. Уж извини.

– Сади, у тебя же есть стимуляторы. Неужели их не хватит? Сколько ты предлагаешь ждать? До полета? Здесь возможностей для реанимации больше, насколько я понимаю, да и нейтрализовать меня будет проще, если... ну, ты понимаешь. А затягивать еще дольше...

– Черт с тобой, - с досадой проговорила доктор.
– Делай, как знаешь. Но учти, если ты вернешься скарабеем, я не стану кормить твою наглую черную зверюгу. Выброшу в космос вместе с тобой.

– Договорились, - усмехнулся Макс.
– Хотя не пойму, чем тебе так насолил Леопольд. Кстати, я не против, если ты позовешь Циклопа. Если что - пусть сначала бьет, потом спрашивает.

– Эта зверюга меня поцарапала.

– Кот или Циклоп?
– ухмыльнулся Макс.

Сади хмыкнула, отошла к шкафу с медикаментами. Несколько минут она перебирала ампулы, потом вернулась с парой склянок в одной руке и инъектором в другой.

– Поди, найди еще, что на тебя подействует, - проговорила ворчливо.
– Я вколю тебе сильный седативный препарат. Транквилизаторы использовать не хочу. Насколько понимаю, тебе все же нужно сохранять ясность ума. Так?

– Да. Нужно вот здесь...
– Макс постучал себя пальцем по виску, - снять некоторые барьеры. Но не вырубать меня полностью.

– Поняла. Тем лучше. Чем слабее эффект, тем проще будет вернуть тебя обратно... Я надеюсь. Ну, и побочных эффектов меньше...
– она пристально посмотрела на ожидающего Макса.
– Хотя о чем это я.

– Циклоп, - напомнил Макс.

– Да-да...
– Сади подкатила к креслу миниатюрный столик, положила на него ампулы и ремни.
– Занят?
– спросила в коммуникационное устройство, закрепленное на запястье.
– Тогда подойди в медицинский отсек. Да, сейчас. Жду.

– Не будем терять времени. Пока он дойдет, как раз успеешь меня привязать.

– Ты еще можешь передумать, - с надеждой в голосе сказала Сади, но ремни взяла.

– Давай начнем...

***

По телу разливалось приятное тепло. Исчезла скованность, исчезли ремни, туго стягивающие руки и ноги. Исчезло кресло и напряженные лица Сади и Циклопа, а сам медицинский отсек вдруг раздался вширь. По потолку и стенам пробежала рябь, потом металл вспучился большими пузырями, поплыл, а еще через мгновение все заволокло мутной дымкой.

Макс постарался сосредоточиться. Ни к чему плавать в теплой безмятежной прострации. Он пришел сюда, чтобы разрешить серьезный вопрос, а потому нельзя поддаваться ложному спокойствию. Зверь где-то рядом, выжидает, ждет ошибки. Раньше он всегда нападал первым. Нападет ли теперь?

– Выходи, - позвал Макс.

Собственный голос показался неожиданно глухим, словно звуки вязли в дымке и тут же падали к ногам.

Туманную дымку взрезала тень - стремительная, бесформенная. От нее исходила аура животной мощи. Зверь вышел на охоту. В очередной раз. Он не помнил поражений, не знал страха. Сосредоточение ярости и желания вырваться из-под гнета человека и вернуться в Улей. Туда, где царит один-единственный закон - закон сильного. Зверя терзал голод. Терзал уже давно. Синтезированная и даже натуральная пища, но обработанная термически, не способна унять этот голод. Зверь нуждался в крови, в живой трепещущей плоти, над которой еще поднимается пар.

Тепло и легкость с Макса слетели без следа. Тело превратилось в сжатую до предела пружину. Зверь метался в непосредственной близости, но пока не нападал - примеривался. Он тоже учился и уже не бросался в лобовую атаку.

Движение слева, протяжный рокот за спиной, колыхание тумана далеко впереди... Макс резко развернулся. Он не видел перемещения зверя, полностью положившись на внутреннее чутье. И оно не подвело.

Время почти остановилось, цвета сделались болезненно контрастными и четкими. Макс отчетливо различал мельчайшие частички взвеси, витающей в воздухе. И сквозь эту взвесь к нему мчалось (нет, летело) нечто. Тень зверя обрела форму, превратилась в раскрытую пасть со множеством острых зубов. Из горла твари вырывался протяжный рык, а пара налитых кровью глаз пылала огнем.

Макс перехватил тварь на самом излете, когда звериные челюсти готовы были сомкнуться на его шее. Внутренняя пружина распрямилась - и человек метнулся навстречу голодному обитателю собственного разума. Рыча и терзая друг друга когтями, они покатились в пустоте и над пустотой. В лицо Макса било смрадное дыхание. С большим трудом ему все еще удавалось удерживать тварь на расстоянии, но вечно так продолжаться не может. Сейчас, во время схватки на нейтральной территории, их силы почти равны. Почти... И если потенциал зверя не развивался, то в бою этот недостаток компенсировался необузданной яростью и куда более длинными и острыми когтями.

Положение осложнялось еще и тем, что зверя ничто не сдерживало. Он стремился к единственной цели - уничтожить человека. Макс же понимал, что эта схватка, как и другие, проведенные здесь - в глубине собственного разума, ни к чему не приведет. Скарабей все равно извернется и уйдет, спрячется в норе, откуда его не достать. Для полной победы придется идти дальше. А значит - вся эта возня лишь первый раунд.

Он и шел - с тупой настойчивостью всматривался в глаза зверя. Из алых глазниц истекало обжигающее пламя. Но именно в этом пламени Макс растворялся. Именно в него нырял, чтобы вынырнуть по другую сторону. Откуда к нему пришло это знание, он не знал. Оно просто было. Как казалось теперь, было всегда.

Но зверь будто чувствовал намерения противника и потому бился, словно одержимый. Ему уже удалось хорошо прихватить Макса за плечо, оставив на пластинах брони глубокие отметины.

Удар - кулак врезается в раззявленную челюсть твари. Уродливая голова, разбрызгивая длинные тягучие слюни, откидывается назад и тут же принимает еще один удар. Хруст ломающихся костей слышен даже за отчаянным криком зверя. Главное теперь - не упустить тварь.

Пользуясь замешательством ошеломленного болью зверя, Макс резко дернулся в сторону, подмял зверя под себя, зажал его голову руками. Бешеные глаза - в них огненная бездна, и в нее надо спуститься. Удары когтями по корпусу не в счет, сейчас не до них. Все это не по-настоящему, все это лишь игры его воображения. В действительности никаких ран нет. И нет боли... Макс скрежетнул зубами: о том, что боль не настоящая, разум явно не знал.

Сопротивление твари становилось все слабее. Еще немного - и она исчезнет, чтобы потом вернуться вновь. Эдакий легендарный феникс, но куда более кровожадный и не имеющий четких очертаний.

Алые всполохи обжигают, затягивают вниз - и вот уже зверь остается где-то далеко за спиной, его рык стихает, вонь медленно выветривается со слизистой. А вокруг - бушующее жерло проснувшегося вулкана. Огонь обволакивает, проникает внутрь, силясь превратить тело в пепел, но не в состоянии уничтожить полностью. Огонь лишь инструмент - ключ к гораздо более глубоким пластам сознания. Вот только чьего?