Обнаженность

И вот он - самый неудобный момент - момент, развитие которого для меня было непредсказуемым.

Этан появился предо мной в том облике, в котором я его помнила. Он был неотразим. Уголки его глаз украсились задорными лучиками. Густые ресницы приоткрыли его томный, чувственный взгляд…

Несколько секунд пристального взгляда, продолжительное молчание, произнесенный в один голос “Bonsoir!”, нежное прикосновение его ладони к моему лицу... и трепетный поцелуй... в щеку.

Этан сжал меня в объятии – крепком объятии его сильного тела, но в то же время, таком нежном. В таком объятии, которым можно выразить насколько дорог тебе человек, не прибегая к дополнительным словам или жестам. В нём мы находились, возможно, целую минуту. Его руки наполняли меня своей силой, его тело излучало тепло, его запах... он пах именно так, как пах в моей памяти Париж.

– Tu es trop belle…– произнес он тихо, на ухо, прижимая мою голову к своей груди и утопая ладонями в моих волосах.

Я вновь покраснела. Он приподнял большим и указательным пальцем мой подбородок и посмотрел мне в глаза.

– Ну, веди же меня, куда ты хотела...
– произнёс тихо, отвлеченно, так как думал он в тот момент совсем не об этом.

Он опустил свой взгляд к моим губам…

– C`est bon!– произнесла я, пытаясь отвлечь его от своего смущения... и желания почувствовать прикосновение его заманчивых губ.

Он накинул на себя своё черное пальто и мы вышли на улицу. Холодный, влажный воздух московской улицы проникал глубоко в легкие, позволяя наполниться прохладой и свежестью этого, почти зимнего вечера.

Этан подобрал плечи и обернул вокруг себя свой черный, одноцветный шарф из кашемира.

Я потянула его за собой в сторону Тверской.

Импровизированное мной место нашего назначения находилось неподалеку и совсем не было предназначено для свиданий, что, как мне казалось, придавало нашей встречи уникальности и непринужденности.

Дом Книги "Москва" на Тверской - это место я посещала только с самыми близкими мне людьми. Оно хранило мои детские воспоминания, мою любовь к книгам, любовь к литературе. Именно туда, в отдел классической литературы, я завела Этана, стряхивая у входа непонятный осадок, который лёг мокрым слоем поверх наших пальто.

Я знала, что Этану нравилась русская классическая литература - так он сам говорил.

“Или же я узнаю, что он просто притворялся, чтобы завоевать мое доверие”.
– подумала я, приближаясь к полкам с классиками нашей литературы.

Там мы провели более часа. Мы даже нашли несколько изданий на французском и английском языках.

Этан собрал с полок лучшие русские издания, которые он никогда бы не смог прочесть, и решил увезти их с собой в Париж, в память о Москве.

Чуть позже, выйдя из магазина на улицу, мы неожиданно погрузились в московскую сказку: снег падал крупными, блестящими хлопьями, и даже оседал и удерживался какое-то время на асфальте, покрывая белой скатертью Тверскую. Крупные снежинки падали медленно, приглушая звуки суетливой улицы и отражая свет фонарей.

Мы направились в сторону Тверской площади.

Этан остановил меня и там, под строгим взглядом Юрия Долгорукого, рука которого грозным жестом указывала на наши, падающие на снег тени, прижал меня к себе и поцеловал. Таким поцелуем, который выбивает опору из-под ног, который уносит мысли в бесконечность и придаёт телу ощущение невесомости… И что-то заставляет тебя запрокинуть голову и почувствовать это нежное прикосновение кристаллизованной воды, подрумянивающей щеки - прикосновение белого, прохладного снега.

ГЛАВА 26.

Аэропорт Шереметьево – место, которое вызывает у меня неоднозначные эмоции. В этом месте я переживала радости предстоящих поездок, встречи и расставания с любимыми и близкими. Место, в котором, независимо от причины пребывания, мое сердце всегда билось с усиленной частотой.

Там мы встретились с Этаном до его возвращения в Париж, не имея возможности провести больше времени вместе в течении его скорого визита в Москву, заполненного встречами и совещаниями.

Этан находился от меня на расстоянии протянутой руки, в которой он держал мою руку и на расстоянии всего лишь нескольких шагов от регистрационного контроля.

Он крепко обнял меня, запутавшись в моих волосах.

– Ma belle…– произнёс он, обняв ладонями моё лицо.
– Я хочу вспомнить тот Париж, о котором ты мне рассказывала.

Он засунул руку в карман своего пальто и протянул мне конверт.

– Пообещай, что ты скажешь "Да" – произнес, наблюдая за тем, как я с нетерпением разворачивала его.

Я открыла конверт и вытащила из него авиабилет AirFrance.

– Москва - Париж - прочла я на билете.

– Я хочу провести с тобой Рождество. Всего несколько дней...
– произнес он.

Я замерла в растерянности, но внутри себя я прыгала от радости. Я не могла поверить, что Этан предложил мне на несколько дней погрузиться в его скрытый, недоступный и уязвимый мир.

И Париж… Меня ожидала поездка в Париж, который я обожала всей своей натурой. Париж, который мне никогда не посчастливилось увидеть в самый канун Рождества!

На его самолет начали объявлять посадку.

– Да, конечно да!
– ответила я незамедлительно.

Он приблизился к моим губам и слился со мной в поцелуе - нежном, продолжительном.

Вновь посмотрел мне в глаза, приподняв мой подбородок.

– Не грусти, мы увидимся всего через неделю.
– произнёс.

И после очередного жаркого поцелуя в аэропорту, он отдалился и исчез в толпе пассажиров.

По дороге домой, я мысленно собрала все нужные вещи в небольшой чемоданчик. А к концу недели, мои необходимые для поездки вещи были аккуратно отложены поверх шкафчика, неподалеку от моей кровати.