Оборотная сторона 'Даунсайд'

– Это становится невыносимо, – пробормотал он, усаживаясь на край постели.

Сквозь овальное окно в спальне небольшого шале он мог разглядеть заснеженные вершины гор. Несколько темнокожих арабов в развевающихся на ветру бурнусах спускались на лыжах по снежному склону. Солнце было уже достаточно высоко на ясном голубом небе.

Проверив время по часам на своей ладони, он узнал, что было почти 10 утра. Зак тяжело опустил металлическую руку на колено и сгорбился.

– Пора вставать, – заторопил он сам себя. – Пока ты еще в состоянии двигаться.

Покряхтев, он поднялся на ноги. Белизна окружающего мира чуть не ослепила его, и он, вытянув здоровую руку, ухватился ею за кровать, удерживая себя.

Сделав несколько осторожных вдохов и выдохов, он вновь открыл глаза. Большая круглая комната остановилась, и перестали вздрагивать деревянный пол и панельные стены.

Нагнувшись, чтобы поднять одежду с искусственного мехового ковра, он тут же вновь испытал головокружение. Поборов его, он оделся.

Рядом с небольшим столиком из искусственного дерева Зак заколебался. Затем все-таки взял флакон и вытряхнул из него две разноцветных, словно радуга, капсулы. Они должны были, как уверял его доктор из Организации, которой руководил Джоко, уменьшить головокружение и общую слабость, которые Зак испытывал в течение последних нескольких дней.

Приняв лекарство, он почувствовал, как раздражение проходит.

Тогда он спустился вниз по ступеням в гостиную, даже не держась за перила.

– Ты выглядишь чудесно. – Акула поднялась ему навстречу со стула и улыбнулась.

– Мне не нужно обладать способностью читать чужие мысли, чтобы понять, что все это со мной подстроила ты.

– Не нужно быть таким…

– И как тебе удалось заставить меня так чертовски долго спать?

– Безголовый Ортман вряд ли появится здесь раньше двух часов. – Она подошла к громадному окну и стала разглядывать ряды сосновых деревьев. – И до этого времени делать просто нечего. Может быть, выпьешь чашку синтетического кофе?

– Нет, спасибо.

– Джоко хочет услышать тебя.

– Что-то важное? – Зак прошел в альков, где стоял видеофон.

– Просто обычный звонок. Иначе я разбудила бы тебя.

Зак уселся перед аппаратом и набрал личный номер маленького киборга.

– Ты выглядишь прекрасно, старина, – раздался голос Джоко, после того как экран поменял цвет на черный.

– Итак, я слушаю. Как дела?

– Я хотел сказать тебе, что мы еще так и не узнали, куда они переправили эту лабораторию из Бостона, – отчитался перед ним Джоко. – Почти две дюжины наших агентов крутятся вокруг этого шарика, проверяя каждую лабораторию и каждый офис, принадлежащий Кворлу.

– Так, значит, ты знаешь не больше, чем знал я три дня назад, покидая Бостон?

– Эти люди очень изобретательны, мой друг. Когда они сматываются, то не оставляют после себя никакого следа, даже хлебных крошек.

– Но у них есть противоядие, Джоко. Может быть, мне следовало оставаться в Соединенных Штатах, чтобы проследить…

– Тимпани что-то знает о лекарстве, поскольку они влили-таки некоторое его количество в ее восхитительное тело, – напомнил ему киборг. – Она все еще находится в Арабских Альпах, и этой ночью ты должен будешь встретиться с ней.

– Но почему, – спросил Зак, – они не перевезли ее?

– Потому что они не знают, что наша Организация в курсе того, где спрятана девушка.

– Возможно.

– Если это окажется ловушкой для тебя, старина, то Акула быстро почувствует это.

– Однако она не на все сто процентов бывает права в своих предсказаниях.

– Но не забывай, что она умеет читать мысли, и…

– Мы не сможем приблизиться к санаторию, даже если она прочтет их без ошибки. Она полагает, что Тимпани находится там, но…

– Тимпани там, – уверил его Джоко. – Сейчас ты должен заботиться о том, как проникнуть внутрь этого лечебного заведения и выяснить, что именно она знает.

– Есть что-нибудь еще? – спросил Зак.

– Остается еще предложение, сделанное Э. Зорро Ортега.

– Да это же чертовски важно! Почему, черт возьми, ты…

– Организация идет верным путем. Каждый из нас отрабатывает свою часть задания. Ты работаешь по линии Тимпани Кворл, а мы работаем…

– Я вообще не работаю на вас, Джоко. Я работаю на себя. Ведь я один из тех, кто собирается…

– Послушай, дружок, удержать тебя от смерти – это задача для целой команды. Играть одинокого мстителя может быть и романтично, но ты уже давно не в той форме, чтобы…

– Хорошо, тогда расскажи мне о том, что касается этого предложения.

– Ортега, насколько мы смогли узнать, вчера поздно вечером получил предложение, – сказал Джоко. – Цена лекарства составляет, как мы уже и предполагали, его долю территории Соединенных Штатов.

– Кому же, по его предположению, это было доверено?

– Они называют себя «Корпорация Х».

– Очень хитро, – сказал Зак. – Есть какие-нибудь соображения по поводу того, кто скрывается за этим явно вымышленным именем?

– Мы пытаемся докопаться до этого даже прямо сейчас, во время нашего разговора. Но пока нет ничего.

– Это должен быть Кворл, – сказал Зак. – Отец Тимпани должен быть одним из них.

– Довольно прозрачное заключение. К сожалению, мы не можем доказать это, – сказал находящийся за океаном киборг. – Мистер К. отдыхает в данный момент в одной из своих космических колоний.

Зак потер лоб пальцами здоровой руки.

– Я дам тебе знать, как пойдут дела в санатории.

– Зак?

– Да?

– Если ты не в состоянии, то мы можем…

– Не торопи события, Джоко. Я ведь еще не умер и даже не выведен сколько-нибудь серьезно из строя. Я сделаю то, что должен. – Он отключил связь.

Акула протянула руки к камину, где находились искусственные горящие поленья, создававшие вполне правдоподобную картину.

– Ты хочешь еще раз проверить чертежи этажей в том здании?

На ковре, выполнявшем и роль термоподогревателя, были разбросаны архитектурные планы здания.

– Нет, я уже выучил наизусть весь план заведения доктора Баума, которое он называет «Змей Питер», – ответил Зак, усаживаясь в уютно облегающий стул.

– Странное имя он выбрал для своего учреждения. – Девушка вернулась и села на широкую софу из искусственной кожи, рядом с широким окном.

– Баум убежден, что в лечении психических болезней был сделан неверный поворот именно в девятнадцатом веке, с появлением Фрейда и его теории, – сказал Зак. – И поэтому он использует при лечении своих больных порядки и условия, существовавшие в сумасшедших домах восемнадцатого века.