Оборотная власть

На этой ноте упираюсь глазами в номер желтого такси.

Семь восемь семь.

Такси для маскировки? Букв в номере никто не озвучил, совпадения вполне могут быть. Начинаю сомневаться и все же подхожу и сажусь, сразу срывается с места. На приборной панели вижу время, четырнадцать пятнадцать. Сердце надрывается, дышать сложно становится, паника накрывает.

Справлюсь... Я смогу...

Прикрываю глаза, слежу за дыханием, распахиваю широко и сосредоточенно рассматриваю водителя. Сижу так, что в зеркало могу только часть лица видеть, не запомню. Черная толстовка с капюшоном, надетым на голову, скрывает подробности. Одно ясно, худощав, небольшого роста, почти женские кисти рук, расслаблен, несется, но не нервничает совершенно. Каждое действие размеренное, уверенное, четкое, взгляда от дороги не отрывает, строго соблюдает правила, до мелочей. Он водитель профи, ни одного лишнего движения.

Сработало, настолько увлеклась, что многое ушло незаметно для меня. Теперь поздно давать заднюю. Слишком...

Легкий толчок сообщает о полной остановке автомобиля. Набережная, одно но, я такой не знаю, в дороге пятнадцать минут, что мелькало за окном не видела. Если я метнусь бежать, вон те трое меня мгновенно догонят, спортсменка из меня нулевая. С места не двигаюсь, лихорадочно соображая, что натворила...

Грачев подходит сам, открывает дверь и даже подает руку, думаю, банально хочет вытащить наружу. Моя мина говорит о внутреннем состоянии. Подчиняюсь, потряхивает сильно. В горле пересыхает, аж до першения, откашливаюсь и оглядываю местность. Двое амбалов отходят метров на десять, озираются как и я. Небольшой пролесок, пустыри, выше полуразрушенное здание исписанное графити, небо такое серое, как и вода за бордюром. Два дорогих внедорожника, такси увеялось стоило его покинуть. Вокруг ни людей, ни цивилизации, я не понимаю, где нахожусь.

– Юля, не бойся, как раз мы не причиним вреда. Место столь мрачное в целях безопасности и нашей и твоей. Уверен ты много знаешь...

– Ошибаетесь...
– сипло перебиваю, прочищаю горло, перевожу дыхание. В груди атомная война разворачивается, с трудом терплю.
– Я как раз таки слишком мало знаю.

Смеется, правда совсем не весело, мотает головой, отрицая мною сказанное.

– Вы можете не верить, но я пришла за информацией.

Я может и дура, да не настолько, чтобы сразу все слить. Хотя по факту сливать нечего, кроме собственной трагедии.

Глаза в глаза, он закрывается, сложив руки на груди, раздумывает. Заговорю, голос дрожать будет, чувствую, молчать не вариант, плевать теперь уже, что видит Грачев.

– Давай договоримся быть откровенными, - предлагает вдруг дружелюбно.
– Мы знаем, что ты не одна из них. О попытке побега знаем, и можем помочь.

– Вы говорите не я, а мы, - замечаю, пытаясь внести ясность для себя.

– Представляю интересы охотников. Каждый шаг или решение взвешенно и обдуманно, наша организация стоит на страже людей от этих...
– словно проникнуть внутрь меня пытается - вот так смотрит на последнем сказанном.

– Как вы мне поможете?
– задаю самый главный вопрос.

– Юля, ты слабое место оборотных, могущественной семьи. Слабое место по вине Тимофея. Его- любимчика, родители за все простят, а ты им мешаешь. Нет пока доказательств, но я уверен, за покушением на тебя стоит кто-то из Морено. Ты как и любой нормальный человек, хочешь жить, любить, детей растить. Какая красивая, уверенная женщина была, пока не знала ничего, а сейчас...

Выдерживает паузу, понимает куда бьет, чего добивается. Стопорю принудительно дыхание, прикусив дрожащую губу, потихоньку выдыхаю, запахиваю куртку, продрогла до костей. Ветер пронизывающий насквозь хлещет по мне, растрепал наспех собранные волосы.

– Я... Я ничего не знала, предположить не могла кто такой Тимофей Морено. А с появлением Аристарха пошло все к чертям...

– сказала бы больше, да без слез не смогу. Это останавливает.
– Они меня не отпустят...

Грачев хмурит лоб, демонстрируя первые морщинки.

– Конечно не отпустят, грызутся между собой оба сынка. Они не отпустят, а остальная свора постарается убрать, пока мальчики глотки друг другу не порвали. Ты, Юля, кость в горле у всех.

Он не намекает, открытым текстом доносит.

– И у вас?

Усмешка ядовитая срывается с тонких губ.

– Мы всегда на стороне людей.

Прямого ответа не дал, вернее вообще оставил понимать как знаешь.

– Меня держут в неведении, я правда не могу дать вам какой-то ценной информации. Однако я хочу вырваться и мне нужна помощь тех, кто может противостоять, защитить моих близких.

– Открыто противостоять никто не станет. Земля не наша, увы, если бы вывезти тебя на нейтральную, еще можно повоевать, и опять же, это будет бессмысленно. Морено свое не отдают, если вцепятся. Вариант один, ты должна исчезнуть, совсем. Мы предлагаем новые документы, организуем перелет в другую страну, куда ты отправишься, если решишься, даже я не буду знать. Как контактирующее лицо, мне такая информация не положена.

Звучало заманчиво, и с уст Грачева видилось реальным.

– Нужно лишь твое содействие.

На этом мое волнение подбирается к пику.

– У нас мало времени, до последнего пытаемся сохранить встречу в тайне. Пора возвращаться...

– Дмитрий Александрович, - нервозно окликает один из амбалов.

– Знаю...

– Дмитрий Александрович, Молчанов.

– Говори, - рявкает Грачев, развернувшись всем корпусом к говорившему.

Вздрагиваю, силы меня покидают, как и воля к стремлению спастись из лап оборотных.

– Молчанов с другого конца несётся ракетой. Судя по направлению сюда.

– Уверен сюда?

– Сорвался мгновенно. Сто процентов сюда.

Поворачивается ко мне. Я ни живая, ни мертвая, ищу убежище и понимаю, пока мне его не предоставят, везде и всюду в этом мире своя цена. С меня возьмут дорого, глубоко залезла, так просто не выдернуть.

– Дмитрий Александрович, - другой амбал обращается.
– Машину заказывать?

– Поздно, - отвечает, сам на меня смотрит.
– Видишь как, и у нас есть крот и у них. В такой войне сложно выжить и уж тем более одержать победу. Многого не смогу рассказать, не успею, перейдем к сути.

Снова эта леденящая пауза, коркой органы покрываются, меня уже не отогреть. Хотя... Оценивает готовность, подозревает в подвохе, как бы убеждается и решает продолжить, интонация разительно меняется.

– Юлия Морено, ты с нами?

Не понимаю вопроса, застываю каменным изваянием. Смысл конечно очевиден, да есть глубинный, готова ли осознать, нет, намеренно противлюсь.

– Только в связке у нас получится. Ты должна нам доверять, как и мы тебе.

– Слова не дадут гарантии, - удивляюсь, как я еще могу думать здраво.

– Не поспоришь. Подумай сама, почему так далеко держат тебя от нас. Элементарно дать показания не допустили, наедине не оставляют. Мы для них враги и если пронюхаем, что тебя насильно удерживают... А это уже нарушение закона, ты не вещь, не собственность, ты человек, Юля.

Грачев торопится, пронзает буквально, ощутимо глазами и продолжает бить прицельно по главному. Попадает, делает больно, терплю. Он круче любого психолога, скажу я вам.

– Я согласна. Я верю вам, - тороплюсь принять решение, запрещаю себе раздумывать.