Оборотная власть

Профиль гордый, словно высечен из камня, губы плотно сжаты, еле заметное мерцание в зрачках убеждает, спокойствие наигранное. Аристарх зол и он на охоте, от него веет чем-то опасным, мощным глушит по мозгам.

– Отвернись, - приказывает так, что сердце екает.

Не исполняю, иммунитет выработался не так давно. Умею противиться его воле.

Как в замедленной съёмке, время растягивается, как никогда громко щелкает замок, дверь медленно открывается. Небольшая фигурка проскальзывает внутрь и я вижу как Аристарх вытягивает руку и без раздумий стреляет. Девчонка падает, а это именно она, завыв нечеловечески, раненым животным. Аристарх поднимается, обходит поверженную гостью, и включает свет. Жертва отползает, от преградившего ей путь зверя. Он смотрит жестко ей прямо в лицо, глаза объяты пламенем, оборотная сторона рвется наружу, требует утолить жажду крови. Подходит ближе, наступает на грудь у основания шеи, придавливает к полу и чуть склонившись спрашивает.

– Кто послал?

Я миллион раз подобное видела в кино и не представляла, что стану свидетелем воочию. Ужас и тошнота застревают в горле, спазм по грудной клетке, сердце застыло, не бьется.

Молчит, надрывно дышит, понимает обречена в любом случае. Я это знаю, уверена как и она. В живых не оставит Молчанов... Не глядя стреляет в другую ногу. Она выгибается и орет во все горло. Жестче придавливает и она хрипит хватая ртом воздух. Цепляется за его ботинок руками, цепляется за жизнь, страхом несет, помещение пропитано, пробирая меня дрожью.

– Я разберу тебя на части, потом соберу, убью, воскрешу и продолжу задавать вопросы. Ты не сдохнешь, пока не назовешь имя. Веришь?
– мягко, проникновенно, почти ласково спрашивает.

Она кивает головой с трудом и получает для убедительности еще одну пулю в плечо. Зажимаю уши, не могу это слышать, а вот глаза закрыть не выходит. Сжавшись в комочек забилась в угол, связки отказали, боюсь надолго. Все равно слышу эти звуки предсмертной агонии.

– Кто послал?
– повторяет вопрос.

Ниже склоняется, расслышать произносимое, потом резко выпрямляется.

– Отвернись!
– рявкает на меня.

Успеваю прикрыть глаза, как раздается выстрел и наступает тишина. С этим выстрелом смолкает сирена, которая все это время была фоном. В ушах стоят хрипы и вой той, которая уже не дышит. А я наоборот громко и надрывно, продолжая зажимать уши. Его ощущаю рядом до того как касается, бесцеремонно поднимает на руки и стремительно несет по коридорам. Морозный воздух холодит, будто пооткрывали все окна и двери разом. По лестнице сбегает, преодолевая пролеты за секунды. По знакомому первому этажу к центральному входу, через который мы сюда и вошли. Ветер гуляет, стекла вдрезг на дверях, покарежена коробка, в сторону приемной кого-то толпа медиков реанимирует. Пролетаем мимо прямо на улицу. Сжимаюсь, тошнотой накрывает, у подножия ступеней прикрытые белыми простынями тела, ткань успела пропитаться алой жидкостью, образуя безобразные пятна. Горло и легкие раздирает ледяной воздух, дышу через рот, жадно и глубоко. Усаживает в машину, дергаюсь, с какой дурью хлопает дверью. Аристарх сел на водительское, стянул куртку, накинул на меня и стартанул с места, вылетая пробкой из ворот.

Глава 22

Теперь, когда я закрываю глаза, вижу этот ужасный момент снова и снова. Его взгляд с мерцанием в глубине, исполненный ненависти, его рука держащая оружие, его лицо - застывшая маска жестокости. Этот образ преследует меня, словно призрак, не давая покоя.

Чувствую внутри себя огромную пустоту, как будто часть меня осталась на том месте преступления. Я не могу забыть запах крови, звук выстрела, испуганный взгляд жертвы. Мои руки дрожат, сердце бьется сумасшедшими ударами, а душа пронизана страхом и бессилием. Осознание, что я там пережила, брошенная Молчановым, убивает медленно, окончательно изменив понимание мира.

Я не могу поверить, что стала свидетельницей ужасного события. Почему это произошло именно со мной? Что я сделала не так, где оступилась? В глубине души я знаю, что никогда не забуду то, что увидела и пережила за дни с Аристархом. Это будет преследовать меня всю жизнь, тянуться неотрываемям шлейфом.

Конечно задумывалась с какой целью пришла эта девчонка в палату во время тревоги. Слышала из обрывков разговоров по телефону, на клинику было совершено нападения с целью захвата. Аристарх осторожен в словах, старается при мне не отдавать указаний подчинённым, да и вообще отвечать на звонки и совершать, подальше от меня, но я все равно ловлю крохи информации.

"Кто послал?"

Часто звенят в голове слова с места чудовищных событий. Она пришла убить? Задаюсь и задаюсь вопросом, и все равно мне тяжело отпустить увиденное. Его сильные руки смертоносны, так много сосредоточено в них, нежность, власть, забота, которой он окружает меня третий день. Порою зависаю на них взглядом и не могу оторваться. Многое до отъезда с ним из дома Морено виделось страшным, но теперь обрело реальные очертания ужаса. Одно дело знать и другое...

– Юль, - легкое касание кончика носа, заставляет встрепенуться.

Моргнув растерянно, смотрю на него. Если он что-то и говорил, то я пропустила, постоянно ухожу в себя.

– Идем?
– спрашивает, в упор пронзает теплом.

На меня обрушивается шум торгового центра. Обедаем в небольшом ресторанчике на первом этаже.

– Хочу немного посидеть, - отвечаю слабым голосом.

Безжизненным, потерявшим окрас. Иногда он цепляет меня фразами, подводит к реакциям, но результату это не дает. Эмоции во мне застыли будто. Мне рядом с ним не холодно, тело отпустил озноб, первую ночь сжимал до утра, оплетая крепкими объятиями, с тех пор и не мерзну. Не успеваю, постоянно касается меня, чаще, чем обходимо для обстановки или условий, наполняет теплом. Только душу прогреть не может, туда я его не пущу. Пробираюших переплетений пальцев как могу избегаю, как и поцелуев, приходятся куда попадет. Молча выворачиваюсь и уклоняюсь, не настаивает. Совершенно не принуждает, но я чувствую как в нем нарастают порывы и желания, с чудовищной скоростью обретают размеры чего-то глобального и мощного. Снаружи он совершенно спокоен, улыбчив как никогда, внутри кипит вулкан, бурлит лава желаний, она течет по его венам вместо крови.

Я не хочу оставаться с ним наедине.

Задерживаюсь взглядом на его лице, пытаю откровенно, стараюсь рассмотреть сама не знаю что. Ловит тут же и тянется к моим пальцам на столе, замечаю и прячу их у себя на коленях. Улавливаю задержку дыхание и срыв, каждую мелочь в его реакциях. Ударила? Прости... По-другому не могу. Меня впервые не злость одолевает, а какое-то увы я извиняюсь.

– Кофе?

Продолжаем через взгляд ломиться к друг другу в душу, не отрывно, не моргая.

– Нет, мне от кофе нехорошо, - предел вежливости и искренности звучит от меня.

Аристарх первым сдается, уводит глаза к своему телефону. Дисплей гипнотизирует мгновение и переворачивает, скрыв абонента неугодного.

– Это Тим?
– срывается само.

Не удостоил ответом, закрылся, взялся за второй аппарат, набрал сообщение, дождался ответа и отложил. Потому, что я постоянно рядом, он многое стал решать текстом.

Впервые за три дня с отъезда из клиники он принудительно меня вывел за руку. Ухватил за запястье и мягко потянул, вынуждая подняться. Большая ладонь скользнула к моей, предугадывая, сжала пальцы в кулак, который он накрыв, крепко обхватил. Дышится тяжелее, это его маниакальное желание сплетать ладони, пугает, будоражит. Ассоциация с изречением - моя. Спешно покидаем шумное здание, из чего делаю выводы, снова грядет движуха. Куда идем не спрашиваю, особо не важно. Предположительно гостиница, раз уже пообедали. Магазины с утра были, как раз по ним я окончательно убедилась, что мы не одним с ним. Как только в его руках оказалось больше двух пакетов, их забрали, теперь они лежат в машине. Аристарх, словно куклу дорогую, любимую игрушку, достойно одел и обул, не противилась. Разумно оцениваю ситуацию, я раздета, без элементарных вещей, зимой в минус пятнадцать. Два дня шоппинга с самим Молчановым. Не каждая похвастается, а фифа так вообще ядом изойдется. Ему ж не по статусу девочек по магазинам водить. Со мной таскается... Исключительный случай, Юля любимая игрушка, и если она поломается, Аристарх расстроится. Опять гоняю эту мысль беззлобно, просто как факт.

Арис, Юля уже поломалась, ты тешишь себя пустыми надеждами, что все обойдется. Вот это я делаю на зло ей. Называю его так, на зло им всем. Арис - подписан данным сокращением у Тима в мобильном. Фифа практически всегда называет Арис. Остальные попеременно. Ловит мой взгляд, который я отрываю от зеркала с моей стороны и перевожу на него. Ожидает вопроса, не хочу озвучивать. Сопровождает нас черный внедорожник, в нем те самые особи, что невидимо ступают везде где и мы. Людьми не обозначаю, уверена они оборотные.