Оборотная власть

Аристарх снимает пальто с меня, взгляд ловит, платье и остальная одежда в ускоренном режиме летит на пол, я кукла безвольная - подчиняюсь. Сам только от куртки избавился и рубашки. Обхватывает за лицо, заставляет смотреть в глаза.

– Всё хорошо, слышишь? Юля?
– зовет, тормошит.

Изучаю новые эмоции с его мимики, и не верю, что я сделала это... Окончательный крах настал.

Ждёт ответа, сжимает крепче ладонями, почти до боли, в глазах беспокойство. Я как сторонний наблюдатель, словно откуда-то сверху за нами наблюдаю.

– Всё хорошо, я всё решу, - медленно проговаривает.

Запихивает под душ, вздрагиваю будто от судороги и расслабляюсь, почти обмякнув, лёгкое головокружение ловлю, ищу опору, цепляюсь за его плечи. Отпустила паника, подставляю лицо струям воды прохладной, зажмурив глаза. Усердно намыливает всю, долго смывает, чуть не стирая с меня кожу. Теперь понимаю, что делает, убирает раздражитель. Я пропитана запахом Тима.

– А тогда всё равно было, - шепчу равнодушно.

– Молчи, женщина.

Да куда уж дальше молчать? Частенько без голоса остаюсь, ощущение жуткое, убивающее, когда лишаешься того, что всегда считалось неотъемлемой нормой.

Укутывает торопливо в большое, тёплое полотенце, вытаскивает из душевой, на руках несет в комнату. Судя по всему спальня. Чуть ли не зубы стучат от холода, до безумия требуется его тепло, родное. Слышу как в прихожей трезвонит то один, то другой его телефоны. Лицо у Молчанова каменное, черты заостренные, взглядом пронзает, ищет что-то, пока меняет забрызганную водой одежду.

– Делай, что хочешь, но из квартиры не выходи, дверь не открывай. Вечером буду, привезу ужин.

Рванул, обуваясь на ходу, накидывает куртку. Вот так бросит меня сейчас... Ключи, телефон один достаёт, взгляд на дисплей и быстро ко мне. Касается губ, прижавшись к ним, ждёт ответа. Кто бы знал, что у меня творилось в этот момент внутри, душу вывернул просто, да так и оставил растерзанную. Обнимает жадно, поднимая на ноги с постели, грубо сжимает и лишь почувствовав отклик малейший, сминает рот, перекрыв дыхание. Властвует, выражает потребность. Неожиданно отпускает, аж покачнулась и вот уже хлопает дверь, запирает с той стороны.

Не только хотел смыть следы Тима, спасал от истерики и очередного приступа. А сейчас запер, до сказал не выходи из квартиры. Гениально! Плюхаюсь на кровать и смотрю в стену напротив, зажимаю пылающие огнем губы ладонью.

Я снова без связи, запертая в квартире Молчанова. Пока бродила, изучая далеко не хоромы, а скромное рядовое жилище, без спросу позаимствовала рубашку. Вещи свои собрала, закинула в стирку. Мерзну до сих пор, обхватываю постоянно плечи. Под одеяло бы залезть и согреться, но усидеть на месте не могу, мечусь зверем беспокойным от стены к стене. Душа не на месте, выворачивает, крутит, в груди болит страшно.

Арис, пожалуйста, вернись скорее.

Уверена происходит ужасное, интуиция ревет сиреной, аж выть хочется. В конец вымотавшись, укутавшись в одеяло, нашла в шкафу, села под окном к батарее в поисках тепла. Постель ледяная совсем и поверх кровати гипнотизирую прихожую. Мысли лезут, гоню, как могу, чутка хотя бы времени нужно, иначе осознание совершенного добьет морально. Я позволила Аристарху меня забрать. Это далеко не единственная проблема, мне дико страшно. Неужели на дороге ради покушения на жалкую человечку пострадало столько людей... Тогда Грачев прав, вроде разумом понимаю, однако нутро мое против. Не переживу смерти Аристарха. Даже думать об этом страшно, как они думали я исполню подобное, останется загадкой. Так как автоматом отпадает договоренность, рядом с Арисом не смогу быть его же палачом.

В тишине звенящей громом раздаются щелчки отпираемого замка на входной двери. Подбираюсь вся и как только в темноте появляется силуэт, слышу выдох.

– Юля...

Бросает на пол пакеты, предположительно наш ужин, идет ко мне, а я ничего не могу поделать с собой, тянусь к нему навстречу, ждала весь день, слезы наворачиваются. Поднимает вместе с одеялом, на постель опускает, стягивает спешно кожанку, разувается и сам тоже забирается на кровать. Обхватывает заледеневшее тело, прижимает крепко к себе.

– Согрей меня, - шепчу в шею, касаясь губами.
– Я так замерзла.

– Знаю, - аналогично тихо отвечает.

Отдаваемое им тепло, что начинает бежать под кожей, по-началу боль причиняет, сложно переносить, издаю непроизвольно еле различимые стоны, жмусь к нему. Выдергиваю рубашку из брюк, забираюсь под нее ладонями. Ближе, еще ближе надо.

Молчит, а чудится, будто произносит уже не один раз.

Юля...

С такой дури меня сжимает, допускаю вероятность в любой момент сломает, терплю, мало, ближе надо.

Не отпускает бесконечно долго, тишина между нами видится спасением от очередного самобичевания. Очень долго мы ходили вокруг да около, вроде рядом и постоянно слишком далеко. Тянет, сталкивает, а шансов нет, запрет, следом страдания. Изо дня в день мучения тела и души одновременно. Тоска убивающая личность... Не хочу тонуть, дышать ровно, глубоко желаю. С ним.

Отогревает, прихожу в норму, дрожь отступает, эмоции же наоборот набирают обороты, захлёстывают, воздух перекрывают.

– Прими уже, Юль, ты не устала?

С момента как заговорил, перестала дышать. Теплая ладонь медленно проскользила с поясницы на ягодицы, еле прикрытые тонкой тканью черной рубашки. Спустилась ниже к бедру и помедлив, решила вернуться обратно, только теперь уже кожа к коже, уверенно задирая мешающий элемент гардероба.

– Юль?
– зовет невероятным тоном.

Это не мой грозный Молчанов, не мой опасный хищник. Не узнаю... Переворачивает на спину, втиснувшись между ног, упирается в женскую суть восставшей плотью. Обхватывает снова лицо, темно давно, света не включала, теперь сожалею, так как не вижу почти его.

– Скажи мне, родная, сколько ты еще будешь испытывать меня на прочность? Я человек, могу не выдержать...

– Ты не человек, - протест рвется из меня, интонация возмущенная.

Слышу улыбку, только окрас ее не могу словить. Он же наоборот, уверена, наблюдает всю палитру эмоций. В каком месте человек, скажите мне? Зрение, слух и догадываюсь чувствительность к окружающему.

– Учитывай это всегда.

– Как понимать учитывай?

Вместо ответа целует подбородок, уголок губ, слышу, как шумно работают его легкие, вдавливается сильнее в промежность, срывая вдох. Обхватываю за шею, впиваясь ногтями в затылок, чуть откидывает голову назад, ведет плечами. Помню как его это раззадоривает. Не нарочно, само выходит, непроизвольный я провокатор. Расслабляю кончики пальцев, мягче прохожусь по коротким волосам, зверюга моя чуть не стонет от блаженства. Чувствую как хочет срочно быть единым целым, не пойму, что тормозит Аристарха, никогда не отличался терпением. Хотя... Вру. Он давненько его проявляет. Зачем только? Совершенно не в его духе. В памяти свежи события нескольких дней наедине после клиники. Там он ждал от меня взаимности, проявления чувств, эмоций, шага навстречу ждал. Сердце сжимается, грудная клетка наполняется трепетом, расточаю нежность, тяну к себе ближе, сама осторожно, даже робко исследую красивые губы.