Обраслечена поневоле, или Чешуйчатая подстава - 2

Ари и Рейн

– В тот момент, когда твое сердце остановилось.

От негромкого признания, сказанного с хрипотцой, оно остановилось снова и забилось быстрее.

– В тот момент, когда без тебя мой мир опустел, а дом - превратился в погост. Тогда, Ариана.

Он говорил спокойно, но сжимал кулаки, старательно скрывая дыры от высунувшихся когтей. Но Гардиан не желал мириться с моей строптивостью. Он еще в первую нашу встречу поставил на мне клеймо собственности, и его поведение диктовали инстинкты, не более.

– Мне больше нравилось твое прежнее отношение, - произнесла негромко, перебарывая внутреннюю дрожь.
– Во всяком случае, оно мне было понятно.

– Я видел в тебе врага, Ариана. И относился соответственно статусу.

– А что теперь?

– Теперь я вижу тебя. И зрелище мне очень нравится.

Он скинул перчатки и коснулся моих обнаженных плечей. Дрожь мгновенно отступила, а ладони Рейна вернули человеческий облик.

– Признаться, одетая в занавеску на голое тело ты мне нравишься еще больше, чем в этом платье, которое тебе, несомненно, идет, а мне - невыносимо хочется с тебя снять. Медленно...

Словно демонстрируя, он провел пальцем по кромке моего декольте, касаясь груди, поднимаясь к ключице, шее… Я шумно вдохнула и отступила на шаг назад, чувствуя, как собственное тело предает. Оно отзывалось на любые ласки Рейнхарта невыносимым томлением внизу живота, трепетом в груди и желанием податься вперед, чтобы, наконец, разрешить это щемящее чувство и перешагнуть через все запреты.

– Сменил тактику? От шантажа - к соблазнению...

– Работает?

Вопрос для самоуспокоения! И Дракон, и Рейн видели, что работает!

Я нервно улыбнулась и закусила губу. В последние дни жизнь кидает меня как ветер перышко. Куда дунет - туда и полечу. Я потерялась в этом круговороте событий. Не успею принять одну реальность - она разбивается и сменяется другой. За что мне ухватиться? Даже Рейн ненадежен. Он то ненавидит меня лютой ненавистью, то смотрит взглядом, способным растопить лед и заставить цвести даже самый несговорчивый цветок. Но довериться ему невероятно страшно. Я уже поняла, насколько убедительными бывают драконы на пути к своей цели.

А еще я убедилась, что нельзя пускать мужчину глубоко в сердце, ведь предать для него ничего не стоит. От меня отказался отец, а мы связаны кровью. Кейлар дарил мне обещания, но тут же отказался от них по воле отца. Если для Рейнхарта встанет выбор между мной и стаей, он, не задумываясь, выберет стаю. Значит, я в опасности. До тех пор, пока во мне течет эта ядовитая кровь - в опасности! И мне нужно понять, как от нее избавиться.

– Я верну. Наряды, украшения… поговорю с отцом, мы что-нибудь решим, - продолжила мысли вслух.

– Не думаю, что мне подойдет это платье, - дракон пытался пошутить, но я чувствовала исходящее от него напряжение.
– К тебе хорошо отнеслись в особняке? Никто не беспокоил?

– Ко мне отнеслись как к хозяйке. По какой-то причине твои слуги считают, что мы женаты. Почему ты считаешь, что можешь распоряжаться моим будущим? Рейнхарт, я ушла от тебя! Я ушла не из гнезда сапфировых, я ушла из твоей жизни! Я ушла от драконов! Мне нужно найти себя, а рядом с тобой это невозможно. Ты контролируешь каждый мой вздох, каждый мой шаг, каждое мое действие! Ты даже из гнезда меня отпустил с надеждой, что я испугаюсь трудностей жизни без тебя и вернусь, поджав хвост! Скажи, что это не так?

Он молчал, пристально глядя мне в глаза.

– Псы нижнего мира...

Ответ не требовался. Меня охраняли невидимые ангелы-хранители Рейнхарта.

– Думаю, тебе даже не нужны списки мест, где выращиваются гром-птицы?

– Гнезда уничтожены, - доложил он, а я задохнулась, на мгновение представив, какой может быть моя жизнь рядом с Рейнхартом. Жизнь, в которой каждый шаг, каждый вздох, каждый взгляд и поворот головы контролируется, расписывается и регламентируется. И чем больше я ввязываюсь в дела драконов, тем короче становится поводок.

– Скажи, что хоть один шаг вне гнезда сапфировых я ступила без твоего контроля?

– А ты этого хочешь?
– холодно поинтересовался он.

Хочет ли птица - неба, рыба - воды, а червяк - земли? Дракон поджал губы и отстраненно произнес:

– Давай будем откровенны, Ариана. Ты спокойно разгуливаешь по городу только благодаря моей опеке и моему артефакту. Если бы ты сняла его, наверняка уже ехала бы в долину изумрудных или хрустальных.

– Ты бы этого не позволил, - вырвалось прежде, чем осознала, что говорю.

Рейнхарт улыбнулся как довольный ребенок:

– Приятно, что ты в меня веришь.

– Я - подданная Гардии!
– отмахнулась от мысли, что невольно ищу у него защиту.
– На территории моей страны драконы не посмеют...

Моя уверенность разбилась вдребезги о взгляд Рейна.

– Не посмеют, - повторила уже не так уверенно.

– Расскажешь им об этом, когда окажешься в лесах Изумрудных или долине рубиновых. Древняя кровь на земле драконов - они получат на тебя полное право. Я хорошо знаю владык этих стай и можешь мне поверить, ты бы не скоро вдохнула воздух свободной жизни. Ты бы до конца жизни видела небо через решетку.

– Значит, я должна быть благодарной, что ты позволяешь мне почувствовать себя свободной?!

– Если не я - то другие драконы завладеют тобой! Неужели я тебе настолько омерзителен? Неужели мысль быть моей тебе противна настолько, что ты готова выступить против всего мира, лишь бы меня не было рядом?

В таком ключе я об этом не думала.

Не знала, что сказать, и он прочитал это в моих глазах. Взял мой кулон в ладонь и провел пальцем по искристым граням.

– Кроме матери и бабушки сердце дракона может снять тот, кто его дал, - жестко произнес Рейнхарт, не глядя на меня.
– Этого ты не знала?

Он сжал камень в кулак и поднял на меня безжизненный взгляд. Я схватила его руку и мотнула головой, но не успела. Негромкий щелчок и "ошейника" не стало. С его ладони осыпалась сапфировая пыль, а в душе образовалась дыра размером с бездонное ночное небо.

– Это был самый короткий брак в истории драконов. Не продержался и пары часов.

Горькая ухмылка и быстрые шаги.

Ариана

Я смотрела в спину Рейнхарта сквозь пелену слез вновь и вновь воскрешая в памяти наше расставание в гнезде и сейчас. Как он просил меня остаться, как сердце разрывалось от одной мысли, что я уезжаю, и как он признался сейчас, что его мир без меня пуст.