Обратный отсчет

— Так было надо.

— Отлично! Кому? Лично мне не надо. Вот лично мне. Я вполне был согласен обойтись без всего этого вашего…не знаю даже как назвать.

— Борис… — Мать потянулась в мою сторону, будто собиралась обнять.

Я тут же отпрянул. Как просто у взрослых это выглядит. Ну подумаешь, обосрала все, а теперь типа стоит ей проявить внимание или любовь, и проблема исчезла? Да и потом… Какая, к черту, любовь? Она мне, по сути, выходит, никто. Я то думал, пусть там с отцом муть голубая, но уж мать точно настоящая. А вот хренушки. И тут ерунда получается.

— Не надо вот этого. — Я покачал головой и на всякий случай отодвинулся подальше. — Тем более, знаешь, хотелось бы уточнить кое-что для начала.

Мы сидели на диване. Ровно на том же, на котором и в прошлый раз. Родительница развернулась полубоком, чтоб видеть мое лицо, а я старался всячески сохранять дистанцию.

Есть подозрение, отсутствие реальных кровных связей между нами не единственная фигня, о которой стоит волноваться. Я не стал озвучивать свои мысли по поводу родительницы Романовскому, но они были. И характер у этих мыслей вообще ни разу не положительный.

— Рассказывай. — Велел я.

— О чем именно? — Она грустно опустила плечи, всем своим видом демонстрируя отчаяние.

Да ну конечно. Верю-верю. Если бы не всепоглощающее состояние пустоты внутри, пустил бы слезу.

— Обо всем. Кто я такой? Хотя теперь уж, наверное, более логично спросить, что я такое? И второй вопрос, не менее важный. Ты что такое?

Мать вскинулась в первые секунды, видимо, собираясь поспорить с последним высказыванием, но потом посмотрела мне в глаза и поняла, что это бесполезно и бессмысленно.

— Ты догадался, да? — Спросила она, затем покосилась в сторону глаза камеры, который виднелся над дверью. Направлен он был конкретно на нас.

Естественно, за комнатой следят. Другого варианта и быть не может. Ликвидатор никогда не оставил бы меня с этой женщиной без присмотра. Я удивляюсь, как он вообще согласился на возможность разговора без свидетелей. Когда родительницу привели в эту комнату, по лицу Полковника было заметно, что ему очень сильно не хочется выходить самому, а в идеале он бы еще парочку особистов оставил.

— Не то, чтоб догадался. И уж точно не сразу. Скорее пришел к этому выводу логическим путем буквально день назад. В нашем мире нет ни одной женщины-псионика. — Начал было я, но тут же, вспомнив, о Романовской, исправился. — Не было ни одной женщины-псионика. И тут вдруг ты. Ты ведь универсал? Правильно?

— Ну…Не совсем… У нас нет такого понятия.

Мать снова посмотрела на глазок камеры. Усмехнулась. Затем встала с диванчика, подошла ближе к раздражающему ее предмету и в наглую уставилась прямо в мигающий красным глаз.

Буквально секунда и ситуация изменилась с напряжённой на крайне занимательную. Камера моргнула пару раз, грустно пискнула и отключилась. Потом цифровой замок, который, естественно, имелся на двери личных апартаментов Романовского, повторил такой же тревожный писк и тоже отключился. Только сначала предварительно заблокировал дверь. И срать эта женщина хотела на защиту особистов. Она даже бровью не повела, совершая все манипуляции.

— Не хочу, чтоб нас слушали и не хочу, чтоб нам мешали. — Пояснила родительница, глянув на меня через плечо.

— Сомнительное решение. Но… Пожалуй, верное. — Сказал я, против воли улыбнувшись ей в ответ.

Честно говоря, в это мгновение испытал пусть крохотное, но удовлетворение. Представляю, как сейчас перекосило Ликвидатора. Ему, можно сказать, в очередной раз смачно плюнули в рожу.

После трогательного рассказа Романовского я не испытывал к нему ни жалости, ни сочувствия. Вообще. Типа, использовали его какие-то злые демоны-псионики. Наверное, он ждал, что я расчувствуюсь. Ну как же. Бедный, бедный Сергей Сергеевич. Оказался игрушкой в руках не понятно кого.

Да вот хрен там! Пусть Ликвидатору на самом деле вложили в голову мысль о том, что империя без его жёсткой, но справедливой руки умрет. Скончается в корчах. Не понятно, с чего бы, но ок. Пусть так. Однако, он ведь не превратился в шизофреника. Его разум, его аналитический мозг все равно оставались при нем. Все это время он методично не только уничтожал псиоников, но и пристально исследовал их, как лабораторных крыс. Дочь свою втянул. Да какая мне к чертовой матери разница, чем руководствовался Романовский все эти годы, выстраивая методично свой план? Сам он, принудили его, заставили, обманули — плевать.

Поэтому, конечно, мелочь в виде сломанной камеры и заблокированного замка, которой сейчас мать здорово ковырнула Романовского, меня порадовала.

— Ждем. Скоро начнется.– Родительница повернулась ко мне, подмигнула, а потом громко начала отсчитывать вслух. — Один, два, три, четыре…

На «пять» в дверь прилетел сильный удар, будто ее хотят взять на таран.

— Открой! — Голос Ликвидатора звучал очень глухо из-за преграды, но я один хрен почувствовал в нем ярость. Чертовски приятно…

— Непременно! — Крикнула в ответ матушка. — Сначала поговорю с сыном. Без вашего участия, господин Полковник. У нас, знаете ли, семейные вопросы решаются.

— Какой он тебе сын, тварь?! Открой дверь!

— А это не ваше собачье дело, господин Полковник, какой он мне сын. — Родительница стояла лицом ко мне, а к двери спиной, поэтому свои фразы она бросала через плечо, слегка поворачивая голову. Смотрела при этом только на меня. — Вы мешаете нам и затягиваете время. Сами знаете, его не очень много. Я поговорю с сыном, потом запущу камеру и открою дверь. А сейчас оставьте нас в покое. И тому мальчику, который сидит в соседней комнате, настоятельно рекомендую не подключаться к нашей беседе. Во-первых, подслушивать плохо. А во-вторых, я просто выжгу ему мозги. Жаль будет парня. Он достаточно сильный телепат.

— Да я тебя… — Раздалось за дверью.

Однако, что именно собирался сделать Ликвидатор с матерью, осталось тайной. Она еще раз мне подмигнула, а потом из коридора раздались грохот и матерный ор. Судя по тому, что данному факту предшествовал разряд тока, голубой молнией пробежавший по створке, видимо, Романовского нехило долбануло. Впервые слышу брань из его уст.

— Никакого покоя. Ну теперь, лишь маю, полчаса у нас есть. Господина Полковника немного потрясет. — Родительница, которой надоело стоять столбом посреди комнаты, взяла стул, подтянула его и уселась напротив меня. Потом пояснила. — Хочу говорить глаза в глаза.