Обратный отсчет

– При чем здесь штиблеты, - сказал он, - они совершенно ни при чем. Модно. А деру...
– Он плохо выговаривал "р", и последнее слово прозвучало с подскоком.
– Я же у истоков дела стоял. Я не могу вести себя предосудительно.

– Предосудительно...
– Меткович усмехнулся.
– Ишь ты! А ну как черно-белые станут нас вешать? К тому идет. Тебе ли этого не знать.

Рывкину было под сорок. За свою жизнь он повидал немало начальства, но никто никогда не вызывал у него столь глубокого ощущения силы, как Меткович, - он был несокрушим и вечен.

– Я знаю, - осторожно сказал Рывкин.

– Станция подземки, два супермаркета...

– И что хуже всего, - проговорил Меткович, - общественное мнение поворачивается к ним. Этого не было раньше. За последнее время все изменилось. Тон газет изменился. Настроение. А полиция? Когда фараоны прибыли вовремя?

– Это было давно, - признался Рывкин.
– Но ведь всему есть причина. Он посмотрел на Метковича.
– Дэволюров становится больше.

– Верно.
– Меткович забарабанил пальцами по крышке стола.
– Верно! Дэволюров все больше. И что нас ждет?

Рывкин пригладил волосы, похожие на спиральную проволоку.

– Война?
– предположил он.

– Думаю, нет. Это не в нашем национальном характере. Другое - исход. Ты сам знаешь статистику. Через четыре года каждый третий в стране дэволюр. А у нас маленькая страна. Люди побегут.

– Это вряд ли, - Рывкин закинул ногу на ногу, покосился на багровое от застоявшейся крови лицо Метковича.
– Соседи не пустят. Поставят кордоны все. Не пустят.

– У нас маленькая, но богатая страна, - пророкотал Меткович. Состоятельный человек найдет способ уйти. И тогда... крах.

Рывкин снова взглянул на своего босса. Подумал: неужели его это действительно занимает? Страна...

Крах... Что с нами будет - вот это действительно серьезно. Перпендикулярно он как-то мыслит.

– Можно еще раз нажать на Конвент. Пусть пошевелятся. В конце концов, спасение утопающих...
– скучно сказал Рывкин и украдкой посмотрел на часы.

Ему было неинтересно. Он любил двигаться, он любил что-то предпринимать. Теория была не его стихией.

Жужжал кондиционер. Рывкин вспомнил прогноз - до тридцати двух. А день еще не начинается. Похоже, работать сегодня придется в самое пекло.

Меткович промакнул лоб.

– Конвент...
– проворчал он.
– Нечего на них надеяться. Они психологически не готовы к серьезному сопротивлению. Может, позднее...

Рывкин пожал плечами и безмятежно улыбнулся.

– Черт подери!
– Меткович нахмурился.
– Не так уж трудно понять. Безмятежный обыватель однажды узнает, что он - выродок. Урод, нелюдь. Стоит ли жить? Тут не до борьбы за права... Конечно, черно-белые сплоченнее. Их объединяет идея, какой бы она ни была.

– Нет там никакой идеи, - ввернул Рывкин.
– Садисты они, прирожденные садисты.

– Идея как раз имеется. Иначе бы их можно было просто купить. Там есть фанатики - не все, конечно. И мы не в силах их раздавить, во всяком случае, пока. Нужно хотя бы ослабить.

Меткович глянул на Рывкина, вальяжно расположившегося в кресле. Подумалось: на кой черт я все это. Ведь ему безразлично. Он вот тоскует. Он не понимает, чего я от него хочу. Проклятье, нужен помощник! РЫБКИН ловок, но он любит работать ногами. Маальд - умница, однако ленив. Слепить бы их воедино!..

– Требуются позиции в армии, -сказал Меткович.

РЫБКИН зевнул. В последний момент он прикрылся ладошкой, но Меткович успел увидеть его раскрытую пасть с фальшивыми - под золото - коронками.

Меткович замер. Шея его приобрела пугающий багровый оттенок.

– Ты чего на часы смотришь?
– медленно проговорил он.
– Торопишься?

РЫБКИН поежился. Он знал этот тон. Сейчас можно было накликать беду.

– Босс, это привычка, просто дурная привычка. Не стоит обращать внимания.

Меткович молчал.

– Я совершенно согласен, - быстро продолжал РЫБКИН.
– Армия -это важно. Но ведь не только она!

Меткович все молчал.

– Я тут кое-что предпринял. У меня есть человек в банде Горгана, -выпалил РЫБКИН.

Меткович грузно откинулся на спинку.

– Продолжай.

– Вот... Есть там один человек, он передает иногда информацию. Когда мне нужно...

– Надежен?
– спросил Меткович.

– Достаточно. Он совершенно мой человек, в отряде второй год.

– Как тебе удалось?
– Меткович опять закурил.

– Удалось...
– сказал РЫБКИН уклончиво.
– Я его стараюсь не дергать. У него там прекрасные отношения.

Меткович неожиданно поднялся. РЫБКИН посмотрел на него снизу и в который раз ощутил себя вроде муравья возле пагоды.

– Почему же я впервые узнаю об этом?

Рывкин приоткрыл рот, но не успел вымолвить ни слова.

– Ты не хотел беспокоить? Но уж будь добр, посвяти меня в детали.

Рывкин рассказывал не менее получаса. Ему не хотелось вдаваться в подробности. Он уже сожалел, что заикнулся об этом деле, потому что имел относительно его свои планы. Но Меткович с упрямством бульдога вынуждал выложить все.

– Как происходят контакты?

Рывкин помедлил. Потом сказал:

– По пятницам вечером он заходит в один кабак.

– Где?

– На углу Нижней и площади, у Рыбного столба.

– А если он потребуется раньше?

– Ничего не выйдет...

Некоторое время Меткович размышлял.

– В ближайшую пятницу отправишься к этому типу, - сказал он наконец. Как его зовут?

– Александр Рич, - ответил Рывкин, сознавая, что терять уже нечего.

– ...И скажешь, что связь меняется. К нему будет приходить другой человек. Нужно, чтобы этот Рич подготовился к серьезной работе.

– Но почему?
– вскинулся Рывкин.
– Почему вы меня исключаете? В конце концов...

– Ничего, - прервал Меткович, - не возмущайся. Ты заварил большое дело. Но твоя роль в нем закончилась. Ты даже не представляешь, РЫБКИН, насколько это кстати. Я объясню тебе позже.

Рывкин шевельнулся в кресле. Он посмотрел на Метковича и понял возражать бесполезно. Скала: И неожиданно услышал свой голос:

– Босс, при всем уважении к вам, роль патефонной иголки мне не подходит, совершенно. И ваше решение лишает наше сотрудничество почвы.