Обратный отсчет
Шрифт:
– При чем здесь штиблеты, - сказал он, - они совершенно ни при чем. Модно. А деру...
– Он плохо выговаривал "р", и последнее слово прозвучало с подскоком.
– Я же у истоков дела стоял. Я не могу вести себя предосудительно.
– Предосудительно...
– Меткович усмехнулся.
– Ишь ты! А ну как черно-белые станут нас вешать? К тому идет. Тебе ли этого не знать.
Рывкину было под сорок. За свою жизнь он повидал немало начальства, но никто никогда не вызывал у него столь глубокого ощущения силы, как Меткович, - он был несокрушим и вечен.
– Я знаю, -
– Станция подземки, два супермаркета...
– И что хуже всего, - проговорил Меткович, - общественное мнение поворачивается к ним. Этого не было раньше. За последнее время все изменилось. Тон газет изменился. Настроение. А полиция? Когда фараоны прибыли вовремя?
– Это было давно, - признался Рывкин.
– Но ведь всему есть причина. Он посмотрел на Метковича.
– Дэволюров становится больше.
– Верно.
– Меткович забарабанил пальцами по крышке стола.
– Верно! Дэволюров все больше. И что нас ждет?
Рывкин пригладил волосы, похожие на спиральную проволоку.
– Война?
– предположил он.
– Думаю, нет. Это не в нашем национальном характере. Другое - исход. Ты сам знаешь статистику. Через четыре года каждый третий в стране дэволюр. А у нас маленькая страна. Люди побегут.
– Это вряд ли, - Рывкин закинул ногу на ногу, покосился на багровое от застоявшейся крови лицо Метковича.
– Соседи не пустят. Поставят кордоны все. Не пустят.
– У нас маленькая, но богатая страна, - пророкотал Меткович. Состоятельный человек найдет способ уйти. И тогда... крах.
Рывкин снова взглянул на своего босса. Подумал: неужели его это действительно занимает? Страна...
Крах... Что с нами будет - вот это действительно серьезно. Перпендикулярно он как-то мыслит.
– Можно еще раз нажать на Конвент. Пусть пошевелятся. В конце концов, спасение утопающих...
– скучно сказал Рывкин и украдкой посмотрел на часы.
Ему было неинтересно. Он любил двигаться, он любил что-то предпринимать. Теория была не его стихией.
Жужжал кондиционер. Рывкин вспомнил прогноз - до тридцати двух. А день еще не начинается. Похоже, работать сегодня придется в самое пекло.
Меткович промакнул лоб.
– Конвент...
– проворчал он.
– Нечего на них надеяться. Они психологически не готовы к серьезному сопротивлению. Может, позднее...
Рывкин пожал плечами и безмятежно улыбнулся.
– Черт подери!
– Меткович нахмурился.
– Не так уж трудно понять. Безмятежный обыватель однажды узнает, что он - выродок. Урод, нелюдь. Стоит ли жить? Тут не до борьбы за права... Конечно, черно-белые сплоченнее. Их объединяет идея, какой бы она ни была.
– Нет там никакой идеи, - ввернул Рывкин.
– Садисты они, прирожденные садисты.
– Идея как раз имеется. Иначе бы их можно было просто купить. Там есть фанатики - не все, конечно. И мы не в силах их раздавить, во всяком случае, пока. Нужно хотя бы ослабить.
Меткович глянул на Рывкина, вальяжно расположившегося в кресле. Подумалось: на кой черт я все это. Ведь ему безразлично. Он вот тоскует. Он не понимает, чего я от него хочу. Проклятье, нужен
помощник! РЫБКИН ловок, но он любит работать ногами. Маальд - умница, однако ленив. Слепить бы их воедино!..– Требуются позиции в армии, -сказал Меткович.
РЫБКИН зевнул. В последний момент он прикрылся ладошкой, но Меткович успел увидеть его раскрытую пасть с фальшивыми - под золото - коронками.
Меткович замер. Шея его приобрела пугающий багровый оттенок.
– Ты чего на часы смотришь?
– медленно проговорил он.
– Торопишься?
РЫБКИН поежился. Он знал этот тон. Сейчас можно было накликать беду.
– Босс, это привычка, просто дурная привычка. Не стоит обращать внимания.
Меткович молчал.
– Я совершенно согласен, - быстро продолжал РЫБКИН.
– Армия -это важно. Но ведь не только она!
Меткович все молчал.
– Я тут кое-что предпринял. У меня есть человек в банде Горгана, -выпалил РЫБКИН.
Меткович грузно откинулся на спинку.
– Продолжай.
– Вот... Есть там один человек, он передает иногда информацию. Когда мне нужно...
– Надежен?
– спросил Меткович.
– Достаточно. Он совершенно мой человек, в отряде второй год.
– Как тебе удалось?
– Меткович опять закурил.
– Удалось...
– сказал РЫБКИН уклончиво.
– Я его стараюсь не дергать. У него там прекрасные отношения.
Меткович неожиданно поднялся. РЫБКИН посмотрел на него снизу и в который раз ощутил себя вроде муравья возле пагоды.
– Почему же я впервые узнаю об этом?
Рывкин приоткрыл рот, но не успел вымолвить ни слова.
– Ты не хотел беспокоить? Но уж будь добр, посвяти меня в детали.
Рывкин рассказывал не менее получаса. Ему не хотелось вдаваться в подробности. Он уже сожалел, что заикнулся об этом деле, потому что имел относительно его свои планы. Но Меткович с упрямством бульдога вынуждал выложить все.
– Как происходят контакты?
Рывкин помедлил. Потом сказал:
– По пятницам вечером он заходит в один кабак.
– Где?
– На углу Нижней и площади, у Рыбного столба.
– А если он потребуется раньше?
– Ничего не выйдет...
Некоторое время Меткович размышлял.
– В ближайшую пятницу отправишься к этому типу, - сказал он наконец. Как его зовут?
– Александр Рич, - ответил Рывкин, сознавая, что терять уже нечего.
– ...И скажешь, что связь меняется. К нему будет приходить другой человек. Нужно, чтобы этот Рич подготовился к серьезной работе.
– Но почему?
– вскинулся Рывкин.
– Почему вы меня исключаете? В конце концов...
– Ничего, - прервал Меткович, - не возмущайся. Ты заварил большое дело. Но твоя роль в нем закончилась. Ты даже не представляешь, РЫБКИН, насколько это кстати. Я объясню тебе позже.
Рывкин шевельнулся в кресле. Он посмотрел на Метковича и понял возражать бесполезно. Скала: И неожиданно услышал свой голос:
– Босс, при всем уважении к вам, роль патефонной иголки мне не подходит, совершенно. И ваше решение лишает наше сотрудничество почвы.