Образование Русского централизованного государства в XIV–XV вв. Очерки социально-экономической и политической истории Руси

Договоренность Киприана с архиепископом Иваном по церковным вопросам не остановила новгородцев от их намерения вернуть Заволочье. Поход в Заволочье состоялся в 1398 г. с благословения архиепископа Ивана. Его участниками явились новгородские бояре, дети боярские, житьи люди, «купечкыи дети» и «вси их вой». Словом, это было боярско-купеческое предприятие. Новгородское войско двинулось к центру Двинской земли — городу Орлецу. В качестве московского наместника там находился князь Федор Александрович Ростовский, присланный сюда «городка блюсти, и судити, и пошлин имати с новгородскых волостии». Двинские бояре Иван Никитин и Конон «с своими другы» «поделили собе на части» «волости Новгородскыя у бояр новгородскых». Очевидно, имеется в виду захват местными землевладельцами владений новгородского боярства.

Новгородские военные силы прежде всего разорили и выжгли великокняжеские Белозерские и Кубенские волости, окрестности Вологды, пограбили Устюг, места недалеко от Галича. Затем по Двине новгородцы направились к Орлецу и осадили его. Осада города продолжалась четыре недели. Его громили пороками до тех пор, пока двиняне не сдались и не стали «бити челом с плачем воеводам и всем воем новгородцем». Началась расправа с двинским боярством за измену Новгороду. Часть бояр, «кто водил Двиньскую землю на зло», была предана смертной казни, другие заключены или насильно пострижены в монахи. Двинский наместник князь Федор Ростовский получил помилование, но его обязали вернуть «присуд или пошлины, что поймал». Двинское население было обложено контрибуцией в 2000 рублей и обязано было выставить новгородцам 3000 коней. Великокняжеские гости уплатили «окуп» в сумме 300 рублей. Двинская земля снова перешла в зависимость от Великого Новгорода [2113] .

2113

НПЛ, стр. 391–393; ПСРЛ, т. IV, стр. 102–103; т. XVI, стр. 139–143; УЛС, стр. 66–67.

Несмотря на мир, заключенный в 1398 г. московским правительством с Новгородом, в 1401 г. оно сделало еще одну попытку овладеть Двинской землей. В этих целях были использованы уцелевшие в 1398 г. двинские бояре Анфал Никитин и Герасим, которые с великокняжеской ратью, собранной в Устюге, взяли «на щит» Двинскую землю, «крестиан повешале, а иных посекле, а животы их и товар поимале». Но двинский воевода Степан Иванович с товарищами вместе с важанами напали на великокняжескую рать у Холмогор и освободили пленников. Одновременно другой великокняжеский отряд совершил налет на Торжок, пограбил имущество находившихся там новгородских бояр, которые были уведены в Москву [2114] .

2114

НПЛ, стр. 396–397; ПСРЛ, т. IV, стр. 104; УЛС, стр. 68.

Возникает вопрос: почему в 1397 г. Двинская земля сравнительно быстро и без сопротивления подпала под власть Московского княжества, а в 1401 г. московское правительство не сумело добиться присоединения Заволочья, несмотря даже на применение военной силы. Думаю, что ответ на этот вопрос может быть один. В 1397 г. двинским боярам удалось «задаться» за великого московского князя и «поделить» владения новгородских бояр потому, что на Двине вспыхнуло восстание против новгородского правительства. А в 1401 г. московская рать не могла встретить на Двине поддержку со стороны населения, с которым она беспощадно расправлялась.

§ 7. Классовая борьба в Твери в конце XIV — начале XV в. и московско-тверские взаимоотношения. Московско-нижегородские и московско-рязанские взаимоотношения в это время

В конце XIV в. в Твери, так же как и в Новгороде, появляются идейные течения еретического характера, направленные против господствующей православной церкви. Так, в 1390 г. на суде прибывшего в Тверь московского митрополита Киприана разбиралось дело тверского епископа Евфимия Висленя, которому посвящено специальное исследование А. И. Клибанова. Не очень ясен характер ереси, распространявшейся Висленем. Этот вопрос совсем не раскрывает Тверской сборник, рассказывающий о суде над Евфимием Висленем. Рогожский летописец и Симеоновская летопись, также уделяющие внимание указанному событию, называют Евфимия Висленя зачинщиком «мятежа церковного» и весьма отрицательно характеризуют его, как человека, у которого «не обретеся… правда в оустех…» Никоновская летопись говорит, что против Евфимия Висленя было выдвинуто обвинение по делу «о мятежи и раздоре церковнем», что враги тверского епископа «многы клеветы» на него «сотвориша… тяжки зело и неудобьносимы». Подчеркивает Никоновская летопись, что в связи с делом Висленя среди жителей Твери началась «вражда, и брань велия воздвизашеся» [2115] . «Житие» Арсения (сменившего Евфимия Висленя на епископской кафедре в Твери) называет его еретиком («всяку в себе ересь носяща»), указывая, что он выступал с отрицанием церкви («…не приемлет соборная и апостольская церкви…») [2116] .

2115

ПСРЛ, т. XV, стр. 445; т. XV, вып. 1, стр. 160; т. XVIII, стр. 141; т. XI, стр. 125.

2116

А. И. Клибанов, Свободомыслие в Твери в XIV–XV вв., стр. 244–245.

Евфимий Вислень имел много единомышленников из числа, по-видимому, посадского населения Твери: «…воздвизаетмятеж и бурю на церковь, яже не приемлет божественая и апостольская церковь, поучает же многых во граде по своим похотем ходити» [2117] . Очевидно, в ереси Висленя имелись под религиозной оболочкой элементы антифеодального протеста, вероятно, такие же, как и в учении стригольников. Поэтому на суде против него активно и единодушно выступили церковные и светские феодалы: «вси возсташа нань клевещуще, и архимандриты, и игумени, и священницы, и иноцы, и боаре, и велможи, и простии» [2118] .

2117

Там же, стр. 245.

2118

ПСРЛ, т. XI, стр. 125.

Суду над Висленем был придан характер акта большого политического значения. Его судил митрополит Киприан, явившийся в Тверь в сопровождении двух греческих митрополитов и двух русских епископов (Михаила смоленского и Стефана пермского). В митрополичьем суде приняли участие тверские бояре и духовные лица («священный събор и мирских събор») [2119] . Характерно, что один из судей — Стефан пермский незадолго перед этим выступил с обличением новгородских стригольников. Вислень был смещен с своего поста, а в качестве тверского епископа утвержден протодьякон митрополита Киприана — Арсений. Надо думать, что назначение последнего было встречено враждебно широкими массами посадского населения. Вероятно, поэтому Арсений (судя по данным Никоновской летописи) долго не хотел занять епископскую кафедру («…бояся владычества приати во Тфери, виде бо тамо вражду и брань многу, и смутися и ужасеся») [2120] .

2119

Там же, стр. 124.

2120

Там же, стр. 125.

Интересно, что, поставив в Твери нового епископа Арсения, Киприан взял Висленя с собою в Москву и поселил его в Чудовом монастыре. Из этого факта А. И. Клибанов делает следующий вывод: «Дело Евфимия служит примером сотрудничества московской великокняжеской власти с участниками и зачинщиками «мятежей и раздоров церковных», происходивших в русских землях» [2121] . В такой обобщающего характера формулировке данный вывод, как мне кажется, вызывает возражения. Но бесспорно, что московский великий князь совместно с митрополитом стремился использовать «мятежи и раздоры церковные», происходившие в различных русских княжествах, в целях укрепления там своей власти. Характерно, что (как было указано в § 6) Киприан одновременно с поездкой, совершенной в Тверь, побывал в Новгороде, добиваясь восстановления там митрополичьего суда. Под митрополичьим контролем должна была находиться и политическая жизнь Твери. В качестве митрополичьего ставленника там оставался Арсений, но для упрочения власти митрополита в тех общественных кругах, в которых был силен авторитет Евфимия Висленя, Киприану мог пригодиться и последний.

2121

А. И. Клибанов, Свободомыслие в Твери в XIV–XV вв., стр. 242.

Интересным памятником деятельности Арсения по идеологическому укреплению основ православия является так называемая Арсеньевская редакция Киево-Печерского патерика 1406 г. Исследователь названного памятника А. И. Абрамович указывает, что составитель Арсеньевской редакции Патерика дополнил основную редакцию этого произведения (относящуюся, очевидно, к XIII в.) новыми статьями. К их числу относятся: «Житие» Феодосия, «Похвала» ему и «Сказание» о начале Киево-Печерского монастыря (встречающееся, правда, не во всех списках рассматриваемой редакции) [2122] . Очевидно, по мысли Арсения, на материале житий древнерусских «черноризцев», «мнихов» должны были формировать свое мировоззрение его современники, жители Твери. Создание Арсеньевской редакции Патерика было своеобразным ответом тверского епископа, ревнителя ортодоксального православия, тем, кто в какой-либо мере подвергал сомнениям и критике учение господствующей церкви. Это был ответ зачинщикам «мятежей и раздоров церковных», на которых, по замыслу тверского епископа, Патерик должен был оказать благотворное идейное воздействие, воспитывая их в духе преданности православию.

2122

Д. И. Абрамович, Исследование о Киево-Печерском патерике как историко-литературном памятнике, СПб., 1902, стр. 1, 32, 57.

Некоторые включенные в Арсеньевскую редакцию старые тексты получали новое звучание в условиях той идеологической борьбы в Твери в конце XIV — начале XV в., наиболее ярким проявлением которой было дело Евфимия Висленя. Так, в «Похвале» Феодосию имеется следующее место: «Егда же умножишася греси наши и свершишася безакония нашя, и злоба наша бога прогневи, — и раздрушишася домови божественыя, и манастыреви разорени быша, и гради пленени быша, и села опустиша от языка незнаема, от языка немилостива, от языка неимуща, ни бога боящася, ни утробы человеколюбивы деръжаще. Тем же еще от них в работе суще, в озлоблении зле и в томленьи люте, припадаем ти, молбу приносяще» [2123] . Речь идет, по-видимому, о разорении Руси татаро-монгольскими захватчиками, о порабощении ими русского народа.

2123

«Патерик Киевского-Печерского монастыря», изд. Археографической комиссии, СПб., 1911, стр. 178.

А затем в тексте следует молитвенное обращение к богородице с просьбой о том, чтобы она охраняла в дальнейшем Киево-Печерский монастырь, являющийся оплотом православия. «…Да помянеть милости своя древняя о ограде сеи, еже дасться ей в достояние, и ослабу подасть от скрушения горька, и отженеть врагы лукавыя и хулники православные веры, и створить необориму церковь святую свою, юже сама изволи въздвигнути в жилище собе, и умножить стадо ограды твоея, и присещаеть, яко и преже, сблюдающи и хранящи, заступающи и утверждающи от враг, видимых и не видимых» [2124] . Если в данной выдержке из Патерика можно видеть, как и в рассмотренной перед этим цитате, указание на татаро-монгольских завоевателей, то непонятны такие выражения, как «врагы лукавыя и хулники православныя веры», от которых должна защитить «необориму церковь святую свою» богородица. Непонятно, что это за «враги видимые и невидимые»? Думаю поэтому, что рассматриваемый текст имеет в виду не татаро-монголов, что он говорит о другом. Речь здесь, по-видимому, идет о еретиках типа Евфимия Висленя, которые отрицали православную церковь как институт. Это они — враги церкви.

2124

Там же.