Образование Русского централизованного государства в XIV–XV вв. Очерки социально-экономической и политической истории Руси
Шрифт:
В течение 1406–1408 гг. продолжалась московско-литовская война, которая, однако, не сопровождалась решительными действиями ни с одной стороны. Два раза противники сходились (в 1406 г. — на реке Плаве, притоке Упы; в 1407 г. — у города Вязьмы) и расходились, заключив перемирие. Третья встреча войск Витовта и Василия I в 1408 г. у реки Угры окончилась заключением мирного договора. В 1407 г. Витовт оформил мир с Новгородом, в 1409 г. — с Псковом.
Безрезультатному для Витовта финалу московско-литовской войны 1406–1408 гг. в значительной мере содействовали такие факторы, как военная помощь, оказанная Руси татарами, и переход на сторону Василия I ряда русских и литовских князей Великого княжества Литовского, боявшихся усиления власти Витовта, а также недовольных национальной и религиозной политикой польского правительства после Кревской унии. В 1406 г. «отъехал» на Русь из Литвы князь Александр Иванович Ольшанский, получивший от Василия I в кормление Переяславль. В 1408 г. в Москву прибыли из Литовской земли
2152
ПСРЛ, т. XVIII, стр. 154–158; т. IV, ч. 1, вып. 2, стр. 399, 404–406; т. VI, стр. 132, 133, 135–136; т. VIII, стр. 78, 81–85; т. XI, стр. 193, 194, 197, 198, 202–205; т. XVI, стр. 151, 155–158; т. XX, стр. 222–223, 225.
Серьезной причиной, заставившей Витовта заключить мир с Василием I, было то обстоятельство, что надвигалась война Литвы с Орденом. В 1409 г. началось широкое восстание против Ордена в Жемайтии. Опираясь на массовое народно-освободительное движение, Витовт включился в войну, начавшуюся между Орденом и Польшей. В знаменитой Грюнвальдской битве 1410 г. соединенные польско-литовские войска с участием чешских и русских (смоленских) полков нанесли крупный удар немецким рыцарям. Грюнвальдская битва явилась важнейшим событием в борьбе народов Восточной Европы против наступления немецких захватчиков.
Выше уже говорилось, что в борьбе с Литвой великий московский князь опирался на поддержку татар и поэтому возобновил сношения с Ордой. В 1405 г. в Москву приходил ордынский посол [2153] , а в 1406 г. во время московско-литовского столкновения на реке Плаве к Василию I явилась рать, посланная ханом Шадибеком. Между тем это было время политических успехов ногайского хана Едигея, сделавшегося фактическим правителем в Золотой орде. Смена золотоордынских ханов в значительной мере зависела от воли Едигея. А. Н. Насонов достаточно убедительно доказал, что в отношении Руси Едигей продолжал политику Тохтамыша, стремясь поддерживать сепаратизм отдельных княжеств Северо-Восточной Руси [2154] . Едигей покровительствовал великому тверскому князю Ивану Михайловичу. Неудачей окончилась попытка холмского князя Юрия Всеволодовича, поддерживаемого московским правительством, добиться в 1407 г. в Орде ярлыка на тверское великое княжение. Ставленник Едигея Булат-бей выдал ярлык князю Ивану Михайловичу. Юрия поддержал свергнутый Булат-беем хан Шадибек. Вместе с послом последнего Юрий прибыл в Москву. Оттуда посол Шадибека отправился в Тверь известить князя Ивана Михайловича, что «царь дал Юрию Кашин и десять волостей Тверскых». Но тверской князь отказался подчиниться этому распоряжению.
2153
ПСРЛ, т. XVIII, стр. 281.
2154
А. Н. Насонов, Монголы и Русь, стр. 140–143.
Аналогичная политика проводилась Едигеем в Рязанской земле. В 1408 г. побывал в Орде пронский князь Иван Владимирович. Получив от Булат-бея военный отряд, он напал на рязанского великого князя Федора Ольговича (союзника Василия I) и занял Переяславль-Рязанский [2155] . Но, очевидно, на длительную поддержку Орды Иван Владимирович рассчитывать не мог и поэтому вскоре примирился с Федором Ольговичем, уступив ему его «отчину» [2156] .
2155
ПСРЛ, т. XV, стр. 473–474, 480–481.
2156
См. также «Очерки истории СССР…» IX–XV вв.», ч. 2, стр. 245–246, 539–540.
Разжигая сепаратистские настроения русских князей, Едигей готовился к походу на Москву, который и осуществил в 1408 г.
§ 9. Нашествие на Русь татарских войск под предводительством Едигея
В начале XV в. в результате феодальных войн среди ордынских князей, как указывалось выше, фактическим правителем сделался ногайский хан Едигей, хотя номинально власть принадлежала хану Булат-бею (Булату), сыну Темир-Кутлуга. Поздней осенью 1408 г. Едигей предпринял внезапный поход на Русь [2157] .
2157
Б. Д. Греков, А. Ю. Якубовский, указ. соч., стр. 374–405.
Летописная повесть о нашествии на Русь в 1408 г. Едигея дошла до нас в нескольких вариантах [2158] . Наиболее ранний (и наиболее краткий) из них сохранился, по-видимому, в Ермолинской, Львовской, Софийской второй летописях, к которым близок и текст Типографской летописи.
Из этого варианта повести узнаем, что Едигей двинулся в пределы Русской земли по приказу хана Булата в сопровождении четырех царевичей и многих ордынских князей. Цель похода не указана, но, как видно из ярлыка Едигея (разбираемого ниже), речь шла о восстановлении над Русью владычества Орды, к тому времени уже сильно поколебленного.
2158
Разбор этой повести см. Д. С. Лихачев, Русские летописи и их культурно-историческое значение, стр. 297, 305. См. также М. Д. Приселков, История русского летописания XI–XV вв., стр. 115.
Узнав о приближении татар, великий московский князь Василий I отправился в Кострому [2159] . О причинах отъезда в рассматриваемых летописях не говорится. Симеоновская летопись указывает, что отъезд московского князя объясняется тем, что он, ввиду быстрого наступления татарских военных сил, не успел собрать войско: «Василей же не успе ни мало дружины събрати».
В Москве руководить ее обороной остались, по назначению великого князя, дядя Василия I — серпуховский князь Владимир Андреевич, великокняжеские братья Андрей и Петр Дмитриевичи, князь Иван Юрьевич (между отдельными летописями при перечне лиц, оставленных в столице, имеются небольшие расхождения), а «с ними же много множество народа». Судя по другим летописям, наряду с москвичами в столице в это время было много пришлого населения, убежавшего от татар и нашедшего убежище за крепкими московскими стенами («от многых бо град и стран збегошася твердости ради градные») [2160] . Готовясь к обороне города, московское население само выжгло посад («посад же весь пожгоша сами»).
2159
ПСРЛ, т. XXIII, стр. 142–143; т. XX, стр. 225–226; т. VI, стр. 136–137; т. XXIV, стр. 174.
2160
ПСРЛ, т. XVIII, стр. 158; т. VIII, стр. 83.
1 декабря (по Софийской второй летописи — 26 ноября, по Тверскому сборнику — 30 ноября [2161] ) 1408 г. Едигей подошел к Москве и стал в селе Коломенском. В то же время войска, которые он разослал в разные места («и разпусти по всей земли вой»), сожгли Переяславль, захватили Ростов, Дмитров, Серпухов, Нижний Новгород, Городец, а судя по Софийской летописи, еще Юрьев и Верею. 30 тысяч «изборныя рати» Едигей отправил в погоню за великим московским князем, но этот отряд вернулся, не захватив его.
2161
ПСРЛ, т. XV, стр. 483.
Согласно данным Симеоновской летописи и Рогожского летописца, можно думать, что в то время, когда к Москве подходил Едигей, там происходило нечто, напоминающее события 1382 г.: бегство состоятельных людей — феодалов или горожан («И смятесяград ужасным смятением, и людие начаша зело бежати, небрегуще ни о имении, ни о ином ни о чем же…»), назревание социальных конфликтов, перераставших в классовую борьбу («и начаша злая бывати в человецех, и хищници грабяче явишася»). Однако восстания, подобного тому, которое было в 1382 г., не произошло.
Не приступая к Москве, Едигей решил остаться на зимовку в Коломенском и принудить город к сдаче («к Москве ни сам приступи, ни посла, но хотя зимовати, вся человеки взяти ю»). Симеоновская летопись и Рогожский летописец указывают, что москвичи оказывали активное сопротивление врагу. Они укрепили город и встречали татар стрельбой («полкы поганых… не смеяху…близ града стати, пристроя ради граднаго и стреляниа с града…»). Очевидно, захват города не представлялся делом столь легким. Согласно данным ряда летописей, Едигей рассчитывал на военную помощь тверского великого князя Ивана Михайловича — противника Василия I и послал ему приказ немедленно явиться («…часа того быти на Москву…») с пушками, тюфяками и самострелами. Тверской князь занял неопределенную позицию. Не желая ссориться ни с Едигеем, ни с Василием I («не хотя изменити великому князю, а Едигея бе не разгневати»), он двинулся с татарскими посланцами в сопровождении небольшого войска к Москве, но затем отправил это войско обратно и сам вернулся из Клина домой.