Обреченный трон

Моя свободная рука двигалась по изгибам ее тела, когда я снова и снова глубоко всаживал в нее свой член, и ее тело покрылось грязными отпечатками рук, которые я никогда не хотел с нее смывать.

Каждый выкрик, срывавшийся с ее губ, подстегивал меня, я насаживался сильнее, глубже, желая, чтобы она кончала для меня снова и снова, пока она не перестанет видеть и думать, и все, что останется в мире — это я и она, и ничего больше.

Она отдавалась мне в течение нескольких наполненных экстазом минут, пока я доминировал над ней, заставляя меня рычать от удовольствия, когда ее тело покорялось мне так, как я всегда хотел, чтобы она покорилась мне.

Но, конечно же, она не позволила так просто оставить все как есть.

Резким рывком она освободила свои руки от майки и моего захвата и переместила свои руки к моей груди, пытаясь толкнуть меня, чтобы я перекатился под неё.

Я рыкнул отказом ей, мне слишком нравится ощущение обладания ею, чтобы отказаться от этого, и схватил ее колено, чтобы трахать еще глубже. Я наблюдал, как она стонет и извивается, когда я вбиваюсь в нее все сильнее и сильнее, как ее руки ласкают свои груди и сжимают соски, окрашивая каждый сантиметр кожи грязью.

Но как только у меня появилась уверенность, что она в моей власти, Рокси снова потянулась вверх, прижав руку к моему плечу и откинув меня назад вместе с тенями, которые жили внутри нее.

Я застонал, когда тьма во мне остро отозвалась, наполняя все мое тело наслаждением, когда тени внутри нас слились и запульсировали в острой потребности соединиться, и я каким-то образом оказался на спине под ней.

Вокруг нас клубилась тьма, и я впился пальцами в бедра Рокси, вгоняя в нее свой член, заставляя ее принимать меня так глубоко, что от каждого толчка у нее перехватывало дыхание.

Тени что-то шептали мне на ухо, заставляя меня страстно желать пролить собственную кровь, чтобы усилить удовольствие, которое они дарили мне, маня меня глубже в свои объятия.

Но поскольку мой взгляд сквозь завесу был прикован к девушке, сидящей на мне, я сосредоточился на том, чтобы дать им отпор, зная, что никогда и ни в чем не нуждался так, как в ней.

Глаза Рокси вспыхнули огнем Феникса, и тени метнулись от ее тела, пламя, жившее во мне, тоже поднялось и помогло мне изгнать их, когда она откинула голову назад в наслаждении.

Моя хватка на ее бедрах усилилась, и я приподнялся, намереваясь снова подмять ее под себя. Но ее руки легли мне на грудь, и я сел рядом, крепко целуя ее и глубоко трахая.

Я нашел ее клитор между нами, и ее пальцы вцепились в мои волосы, пока я теребил его в такт своим толчкам глубоко внутри нее, пока она не задохнулась, крича и кончая на моем члене так сильно, что я не мог не кончить вместе с ней.

Я сильно вошел в нее в последний раз, заставив ее застонать, когда ее тугая киска прижалась ко мне, и я выплеснул свою горячую сперму в нее с рыком ее имени на своих губах.

Гром, раздавшийся над головой, был полон ярости и зловещих предсказаний, молния за молнией ударяла в ее воздушный щит, и она вздрагивала, пытаясь сохранить его, вытягивая из меня столько силы, что у меня перехватило дыхание.

Мы остались там, соединенные и задыхающиеся, целуясь нежно и сладко, а не голодно и отчаянно, и я провел грязными руками по ее позвоночнику, зная, что это конец. Но я не хочу, чтобы она уходила. Я не желаю видеть ее нигде, кроме как в своих объятиях — всегда.

— Я твоя, Дариус, — вздохнула она, ее голос был едва слышен из-за бури. — И ты мой. Несмотря ни на что.

Я поцеловал ее еще раз, не желая, чтобы это заканчивалось, не желая, чтобы она уходила. Мне казалось, что это сломит меня снова, если мне придется вновь увидеть, как она уходит от меня, и все же я знаю, что это самое большее, что у нас когда-либо будет. Это было гораздо больше, чем я думал, что мы сможем выдержать, но в то же время этого было недостаточно.

Я поцеловал ее припухшие губы в последний раз, и она провела пальцами по моей челюсти, словно хотела запомнить ее очертания, прежде чем наконец отстраниться и встать на ноги.

В тот момент, когда наши тела больше не были соединены, поток нашей общей магии прервался. Я застонал от потери ее силы во мне, а она стиснула зубы, пытаясь поддерживать воздушный щит только своей силой.

Я тоже встал, немного спотыкаясь, так как сила землетрясения сотрясала землю под нами.

— Ты сможешь держать щит, пока мы будем лететь над бурей? — спросил я ее, молнии, которые били в ее магию, заставляли мою кожу покрываться колючками от дискомфорта.

— Думаю, да, — согласилась она, снова натягивая мою грязную майку, а затем перешла в свою полную форму Феникса, ее тело покрылось красным и синим пламенем.

Я тоже перекинулся, Дракон во мне вырвался на свободу, и я взмыл в воздух вслед за Рокси, когда она взлетела в небо.

Мы летели тяжело и быстро, молнии снова и снова ударяли в щит Рокси, заставляя мое сердце колотиться при мысли о том, что может случиться, если одна из этих молний пробьет его. Но она летела еще сильнее, прокладывая путь между облаками, пока мы не оказались над ними, и нас внезапно залил солнечный свет.

Воздушный щит, окружавший нас, рассеялся, и мы обменялись последним взглядом, прежде чем она снова взлетела в направлении академии, а я остался смотреть, как она улетает, и мое сердце снова немного разбилось.

Но на этот раз трещина была не такой глубокой. Ведь несмотря на то, что звезды были полны решимости разлучить нас, нам удалось дать отпор и забрать кусочек собственного счастья прямо у них из-под носа.

Я просто надеялся, что они не из тех, кто держит обиду. Потому что если это так, то у меня возникло ощущение, что сейчас судьба обернется против нас, а она позаботится о том, чтобы посмеяться напоследок.

Я вышел из Юпитер Холла в конце дня, мои мысли были заняты моей девочкой, а не уроками, и я почти не заметил золотую монету, лежащую на дорожке передо мной, пока моя нога не приземлилась на нее.

Дым покрыл мой язык, когда я посмотрел на нее. Это была не просто случайная монета. Она была четырехсот тридцати восьмилетней аурой из чистого золота времен правления короля Агриана.

Я ухмыльнулся, наклонившись, чтобы поднять сокровище, и мой внутренний Дракон радостно захихикал, когда я мысленно добавил её в свою кучу сокровищ. Технически мне, вероятно, стоило приложить некоторые усилия, чтобы найти первоначального владельца и вернуть ее, но к черту. Эта монета стала моей. Моей.