Обретение крыльев

– Несколько недель назад мне приснилась Ребекка. Она подошла ко мне с медальоном в руке – тем самым, который Бекки заставила вас носить. И вложила его в мою ладонь. Проснувшись, я почувствовал, что она отпустила меня.

Я уныло рассматривала свои руки, а сейчас подняла на него глаза, ощутив в его голосе весь смысл слова «отпустила» и поняв, что ситуация меняется.

– Вам следует знать, что я сильно к вам привязан, – сказал он. – Мужчина не должен оставаться в одиночестве. Дети вырастают, но младшие по-прежнему нуждаются в матери, а Грин-Хиллу нужна хозяйка. Кэтрин изъявила желание переехать в свой городской дом. Я плохо говорю. Прошу вас, надеюсь, вы станете моей женой.

Я воображала себе этот момент и радость, которая меня охватит. Я закрою глаза и почувствую, что моя жизнь только начинается по-настоящему. Скажу: «Милый Израэль, да, я согласна». Все в этом мире будет означать «да».

Но вышло иначе. Чувства мои были спокойны и странны – радость с привкусом страха. На долгую минуту я лишилась дара речи.

Молчание обескуражило его.

– Сара? – позвал он.

– Хочу ответить «да»… Но все же, как вы знаете, я намерена следовать своему призванию. Принять духовный сан…То есть… могу я стать вашей женой и пастырем?

Он широко раскрыл глаза:

– Не представлял, что вы захотите исполнить свои амбиции после замужества. Вы действительно этого хотите?

– Да. Всем сердцем.

– Простите, – нахмурился он, – но я подумал, вы избрали этот путь, потому что поставили на мне крест.

Он думал, мои честолюбивые замыслы были утешением? Я порывисто поднялась и прошла несколько шагов.

Я размышляла об осознании своего предназначения, оно пришло ко мне в тот вечер, когда я писала Подарочку. Мои помыслы были чисты, как и голос, позвавший на Север. Я пришивала на платье пуговицу и знала, что отрывать ее нельзя.

Я повернулась к нему, он тоже встал и ждал.

– Я не могу быть Ребеккой, Израэль. Она посвятила вам и детям всю свою жизнь, и я стану любить вас не меньше, но я не похожа на нее. Есть вещи, которые я обязана сделать. Пожалуйста, Израэль, не заставляйте меня выбирать.

Он взял мои руки и поцеловал сначала одну, потом другую. Мне пришло в голову, что я призналась ему в любви, а он – нет. Он говорил о попечении, о своих потребностях, потребностях детей, о Грин-Хилле, которому нужна хозяйка.

– Неужели вам недостаточно будет меня, нас? – спросил он. – Вы могли бы стать прекрасной женой и лучшей из матерей. Мы постараемся, чтобы ваши амбиции не пропали втуне.

Он выразил свое мнение. Не получалось быть его женой и сохранить индивидуальность.

Подарочек

Я расстелила под деревом подстилку, поставила на нее рабочую корзинку. Госпожа решила, что для гостиной нужны новые шторы и покрывала; затея была пустая, зато у меня появился повод приходить сюда и шить вместе с матушкой.

Она каждый день сидела под деревом, воплощая в лоскутном одеяле историю своей жизни. Даже если моросил дождь, я не в силах была удержать ее – она, подобно Господу, совершенствовала мир. Вечером, ложась спать, она словно бы приносила дерево с собой. Запах коры и белых сморчков. Комочки земли.

Зима наконец миновала. На ветвях распускались листочки, на землю падали золотистые сережки, словно деревья линяли, сбрасывали мех. Сидя на коврике рядом с матушкой, я думала о Саре, которая, живя на Севере, не часто видит солнце. Недавно она написала мне первое в моей жизни письмо. Оно почти всегда было при мне в кармане платья.

Жена Томаса подарила госпоже латунную птичку, которая зажимала в клюве край ткани. Теперь я измеряла и выкраивала ткань с помощью этой птички. Матушка вырезала аппликацию мужчины, который держал над огнем клеймо.

– Кто это? – спросила я.

– Масса Уилкокс, – ответила она. – Он поставил мне клеймо после первого побега. Скай тогда было семь, надо было бы подождать, пока она подрастет и сможет путешествовать.

– Скай говорит, вы убегали четыре раза.

– Мы сбежали на следующий год, когда ей было восемь, потом, когда было девять, и в тот раз ее тоже били кнутом, так что я перестала пытаться.

– Как же вы решились на еще одну, последнюю попытку?

– Когда я впервые туда попала еще до рождения Скай, ко мне пришел масса Уилкокс. Все знали, чего ему надо. Он стал лапать меня, я выхватила из огня горящие угли и швырнула в него. Обожгла мужику руку через рубашку. Тогда меня впервые наказали кнутом, но он больше не подкатывал ко мне. В прошлом году Скай исполнилось тринадцать, и он начал увиваться вокруг нее. Я сказала ей, что мы уходим и на этот раз нас ничто не остановит, даже смерть.

Я не нашла что ответить. Пробормотала только:

– Что ж, вы это сделали, и теперь вы здесь.

И мы вновь заработали иглами. В саду Скай пела свою любимую песенку.

* * *

С момента появления у нас Скай ни разу не выходила за пределы усадьбы Гримке. У госпожи не было на нее бумаг собственника, и Нина сказала, что выходить опасно. После поимки Денмарка законы ужесточились и белые озлобились, но в следующий рыночный день я попросила Нину:

– Выпиши Скай пропуск, сделай это для меня. Я присмотрю за ней.

Я повязала на голову Скай новый шарф и надела на нее выглаженный фартук.

– Смотри, не болтай там слишком много, ладно? – предупредила я ее.

За воротами я показывала ей переулки, в которых можно спрятаться. Объясняла, что мимо стражников надо проходить с опущенными глазами, показывала, как уступать дорогу белым, как выживать в Чарльстоне.

На рынке кипела жизнь – мужчины несли деревянные подносы с рыбой, у женщин покачивались на голове корзины овощей размером с лохань для стирки. Маленькие девочки продавали в соломенных шляпках пирожные с арахисом. У прилавков мясников, на которых выстроились окровавленные бычьи головы, Скай от удивления вытаращила глаза:

– Откуда все это берется?

– Ты ведь в городе, – ответила я.

Я показала ей, как выбирать продукты, которые заказала Тетка, – кофе, чай, муку, кукурузу, кострец, свиное сало. Научила ее торговаться, подсчитывать сдачу. Эта девочка быстрее меня складывала в уме цифры.

– А теперь мы кое-куда пойдем, – сообщила я, покончив с покупками, – и я не хочу, чтобы ты говорила об этом маме, Гудису или кому-то еще.

У дома Денмарка мы остановились и стали смотреть на облупленную штукатурку. Я пришла сюда через несколько месяцев после линчевания Денмарка, дверь открыла незнакомая мне свободная чернокожая женщина. Она сказала, что дом купил ее муж у города, и добавила, что ничего не знает о судьбе Сьюзен Визи.