Обретение стаи

— Представь, на какие суммы они закупают и продают одних лишь продуктов? И это все — вот здесь. — Он нежно погладил большой сервер в черном корпусе.

Торик молчал, переваривая неожиданный поток информации. Филин продолжал настаивать:

— А ты человек бывалый, вроде даже администрировал чего-то.

— Не знаю, — сомневался Торик.

— Да ладно тебе! Как запускать и выгружать, я тебе сейчас покажу. Что делать, если какой кабель оторвется — тоже. А больше тебе за это время ничего и не понадобится. Ну, договорились? Придешь?

— Когда?

— Э… теперь уже послезавтра! — Филин снова располагающе улыбнулся. — Если будут просить что-то переделывать, скажи, что я скоро вернусь и сам все сделаю. Ну, решайся!

— А меня возьмут?

— Возьмут. К тому же это временно. Всего на неделю.

— А потом?

— А-а, так ты работу ищешь? Тем более соглашайся, а потом подумаем. Может, удастся уговорить Хозяйку еще на одного человека.

— Хозяйку?

— Ну да. Вообще здесь есть президент фирмы, только он больше представительскими вещами занимается и пистон вставляет кому надо. Его тут все боятся. А на деле всем рулит Хозяйка: главный бухгалтер Копейкина — дал же бог фамилию в масть!

Торик неуверенно усмехнулся. Звучало все это дико, но это реально шанс: вдруг получится зацепиться? И он согласился попробовать.

— Ты только это… — нахмурился Филин. — Не вздумай опаздывать! Без десяти восемь уже будь на месте, чтобы в восемь вся фирма уже работала, а не ждала, пока ты придешь. Тебе простят, если ты чего-то не знаешь, если не получилось сделать. Но если ты хоть раз тупо не придешь вовремя — все, пиши пропало. И не просто выгонят, а… в общем, мало не покажется. Понял?

— Понял.

— Ну и ладненько. Пошли к Копейкиной?

Так через два с половиной года спячки Торик внезапно нашел работу. Хотя нет, получилось, как всегда, наоборот — это работа нашла его.

Глава 10. Лица и лики

Октябрь 1994 года, Город, 29 лет

Игла — в яйце. Яйцо — в утке. Куда там у Кащея пряталась заколдованная и неубиваемая утка, Торик уже не помнил. Но именно эта сказка вспоминалась, когда он теперь по утрам приходил на работу. Длиннющая девятиэтажка в виде даже не буквы «П», а более сложной загогулины. На нижнем этаже располагался магазин, а над ним — офис фирмы «Оптима».

Торик заходил в магазин, как обычный покупатель, но не шел к прилавкам, а сворачивал к неприметной металлической двери без опознавательных знаков. Это и был его новый мир — так называемая «Компьютерная».

Торику там даже нравилось. Пластиковые стены с дырочками приглушали лишние звуки, крепкий пол из металлических плиток, каждая из которых легко снималась, позволял тянуть провода как угодно. Десяток обычных конторских столов по периметру комнаты были уставлены компьютерами, мониторами и принтерами, а в углу притулилась черная и внушительная на вид башня сервера, где хранились все Кащеевы секреты.

К некоторой странности комнаты можно было бы отнести мощные решетки на огромных, во всю стену, окнах. Но, поскольку помещение было просто нашпиговано ценной техникой, к которой тогда относили компьютеры, с решетками приходилось мириться. Впрочем, Торик с детства привык к решетке на окне, так что практически не замечал ее.

Запахи, витавшие в помещении, складывались из характерного дыхания нагретой электроники и смеси самых разных духов, ведь главными обитателями здесь были женщины. Они приходили, делали за компьютерами что-то непонятное и уходили. Нескончаемая череда незнакомых женщин и девушек, похожих и разных. Поди запомни, кто есть кто! И все болтают, спорят, хихикают, ругаются, смеются, злятся и выясняют отношения.

А еще была Хозяйка. Главный бухгалтер фирмы Людмила Копейкина оказалась лишь на три года старше Торика, сейчас ей было тридцать два. Она умела быть очень жесткой, но на ней в фирме держалось все. И за это сотрудницы ее ценили.

В ней постоянно боролись два начала. Грубоватая торговка, знающая себе цену и способная осадить любого, почти каждому, не задумываясь, говорила «ты». А с другой стороны — дипломат и ответственный руководитель, вынужденная соблюдать хотя бы видимость приличий. В таких случаях она обращалась на «вы» даже там, где этого не требовалось. Переключения этих ролей иногда случались прямо посреди разговора и ярко отражали смены ее настроения.

* * *

Первая неделя прошла довольно спокойно. Дамы искоса поглядывали на Торика, не решаясь обращаться к нему за помощью. Иногда кто-нибудь подходил, но лишь позвонить: единственный в комнате телефон стоял на его столе.

Торик тщательно запускал архивацию, включал и выключал сервер, как научили. Труднее всего ему давались ранние подъемы каждый день. По натуре Торик и так был ярко выраженной совой, да еще за время своей долгой спячки совсем отвык от режима. Но он помнил категорический совет Филина никогда не опаздывать и старался изо всех сил.

* * *

В понедельник вернулся Филин, он просто сиял: все получилось, как он хотел!

В одиннадцать Филин представил Торика президенту фирмы. Баркевич сидел за огромным столом и что-то писал. Торику не к месту подумалось, что президент напоминает Олега Табакова в роли какого-нибудь помещика. А то и самого помещика. Представительный и плотный мужчина под пятьдесят, густые брови, костюм-тройка, золотой отблеск от часов.

Так Торик получил работу.

— Ну, поздравляю! — Филин даже по плечу его похлопал. — Ты, главное, лишнего на себя не бери, сиди и не отсвечивай. Я все сделаю. А ты… так, будь на подхвате.

* * *

Ноябрь 1994 года, Город, 29 лет

Вскоре Торику поручили первую маленькую задачу. Сидел он теперь не в углу, а за соседним компьютером, что сразу вызвало недовольство Светланы, считавшей это место своим. Вообще все садились туда, где свободно, ей просто нравилось сидеть рядом с телефоном.

Светлана тоже оказалась начальницей: ей подчинялись многие из приходивших сюда бухгалтерш. Высокая, да еще на каблуках, с пышной прической, ровесница Торика, она неизменно забавляла его своей манерой делать общие объявления. Светлана выходила в центр комнаты, где было пусто, хоть танцуй, и громко говорила по слогам: «Де-воч-ки!», сопровождая каждый слог хлопком в ладоши, совсем как в детском саду:

— Де-воч-ки, товарная группа, послушайте меня!

Все неохотно оборачивались к ней, слушали нововведения, а потом ворчали, но исполняли — а куда денешься?

В этот момент Светлана казалась суровой. Но Торик видел ее и другой. Иногда, ближе к вечеру, когда подчиненные расходились по делам, она приходила позвонить. И преображалась. Голос ее делался нежным, почти детским:

— Ма-ам? Эт я. Да, пока все здесь. Ну как? Терпимо, знаешь, терпимо…

Потом Торик научился отличать девушку-толстушку, крашеную блондинку с очень короткой стрижкой. Официально ее звали Лариса Кузьмина, но все почему-то называли ее Кузенька. Кузенька поражала гиперактивностью: она все и про всех знала, отлично двигалась, по комнате часто шла пританцовывая, но никогда не задевала ни мебели, ни других людей.