Обряд

— Это… — мужчина хотел рассказать Ведаре, что на самом деле значат для него эти бабочки, но не смог сказать ни слова.

Кружась в лучах закатного солнца, вслед за которым, минуя ночь, наступит рассвет, такова магия Оранжереи и, ловя блики от брызг, крылатые танцовщицы облепили руку ведьмы, стоило ей поднять ее на уровень груди. Взмахнув крылышками, они стали огненно-красного цвета, потом золотого и изумрудного.

— Это создала ваша жена, — утвердительно произнесла ведьма и посмотрела Мердо в глаза, — мне жаль, но я не она и никогда ею не буду. Несмотря на схожесть с портретом и… прическу.

За нарочито грубым тоном ведьма старалась скрыть растерянность и мысли о том, что вряд ли так противилась избранности alere, если бы эти метки принадлежали Мердо. Но его светлость давно научился читать между строк и даже букв, поэтому не обратил на слова женщины внимания. Каждый вправе говорить то, что хочется, слова ничего не значат. Слова — это мусор, без которого ни один человек еще не смог прожить, поэтому так тяжело найти того, с кем можно просто помолчать и тебе будет хорошо от одного его присутствия.

— Я никогда не смотрел на внешность, и сравнивать вас с кем-то, Ведара, было бы глупостью.

Ведара вспомнила отражение Оливии в зеркале, когда она показывала, как надо зачесать волосы и буркнула:

— И правда, мы не похожи.

— Только если упрямством, — хмыкнув, поддакнул граф, — а в остальном вы разные и не знаю, хорошо ли это. В любом случае, я ошибся.

Последние слова прозвучали очень странно, и ведьма тут же насторожилась, мысленно встав в охотничью стойку.

— В чем?

Его светлость не смог бы сказать, даже если бы очень захотел. Ведара еще слишком молода, чтобы воспринять это как нужно, а истерик он не любил, лучше сделать так, чтобы она вообще ни о чем не знала и жила так, как привыкла. Увидев ведьму утром в саду, он подумал, что Баст сжалилась над ним и исполнила то, что обещала в день, когда умерла его обожаемая супруга. Богиня сказала, что душа Оливия очень яркая и сильная, не запятнавшая себя плохими делами, потому круг перерождения пройдет быстро и успеет вернуться в этот мир, пока его еще не покинул сам граф. Ведара очень напомнила вампиру супругу в первые месяцы их знакомства, но эта ведьма была еще неистовее, а внутри полыхал такой огонь, который не снился даже Оливии. Но он все равно был рад, что в его скучной и размеренной жизни ворвался такой ураган, внешне очень правильный пытающийся запрятаться в шкурку серой мышки. Но его светлость прекрасно видел, какая Ведара ослепительная внутри, настоящая. Никакая внешняя шелуха не может скрыть от него сокровище. То, что она предназначена Шайенну — это либо ошибка, либо чудовищная насмешка в его огород, но чем он так насолил богине?

— Как же давно боги размотали эту нить… — едва слышно прошептал он и, встав, поклонился опешившей Ведаре, — уже поздно, да и вы уже устали, позвольте вас проводить?

Ведара с удовольствием бы позволила это сделать, но она видела, что мужчине нужно побыть одному. Поэтому наступив на горло своим желаниям, она с улыбкой отказалась.

— В другой раз… Мердо.

Его светлость улыбнулся одними глазами, он услышал больше, чем было сказано одним его именем и это одновременно и обрадовало, и заставило тревожиться. Теперь его жизнь не вернется в привычное русло, даже если случится так, что комиссар вернется в Орвилл. Слишком смело он шагнул за своим любопытством и угодил в сети к Баст, так же как и Шайенн, и Латифель.

— Ведара, я не хочу настаивать, но признаться мне очень любопытно, как проходят ведьминские шабаши. Подумайте, может возьмете меня завтра с собой?

Граф ответа дожидаться не стал, избавив обоих от неловкости, и едва он скрылся за ближайшими деревьями, как ведьма откинулась на спинку скамьи, широко расставила ноги и с чувством выругалась:

— Б..!!

— Госпожа Вольт. Такие выражения не пристало говорить женщине, — с укором прошелестел мелодичный голос где-то сбоку.

Ведара подорвалась как ужаленная, готовая в следующую секунду отразить врага смертельным заклятием, но никто на нее не прыгал, не пытался атаковать. А на месте предполагаемого противника стояла только поникшая эльфийка с печатью вселенской скорби на лице. Увидев ее, ведьма без сил плюхнулась обратно и беззлобно фыркнула:

— Долго подслушиваете?

— Эльфы не подслушивают, мы всегда находимся в гармонии с природой, — с великим достоинством произнесла Латифель и грациозно опустилась рядом с Ведарой.

Та взглянула на свои поломанные ногти с заусенцами и аккуратный маникюр эльфийки и помрачнела еще больше. Что может испортить настроение, как не женщина, которая красивее и стройней тебя? Но в данном случае настрой Ведары и так был плох после разговора с Мердо. Она убедилась, что тот до сих пор предан своей давно почившей жене и смотреть на других не станет, так как всецело верит в правоту Баст.

— Это я в гармонии с природой, — неприязненно отозвалась Ведара, — и постоянно благодарю ее за дары, которая она дает. А вы только ею пользуетесь, причем ничего не давая взамен.

— Кто кем родился, — мягко ответила Латифель и взглянула на собеседницу в упор, наплевав на явное неприятие с ее стороны, — я шла за вами от кабинета его светлости, желая поговорить.

Сердце Ведары на миг сделало сальто и застучало в два раза быстрее обычного. Вот ей только сейчас разборок на любовном фронте не хватало! Выставив вперед ладони и демонстрируя, что у нее нет даже камня за пазухой, хотя на самом деле был и не один, комиссар выпалила:

— Я нисколько не претендую на твоего Шайенна и на днях попробую решить это недоразумение! В крайнем случае, просто уеду, а он останется здесь с тобой!

Латифель смотрела на alere своего возлюбленного пристально, изучая каждую ее черточку и ровным голосом отрезала:

— Об этом не может быть и речи. Если вы уедете, не проведя Обряд, через некоторое время сэр Херефорд умрет, у него просто уйдут все силы. И вообще, надо думать не о графе, а о том, с кем вас связала Баст. Вы можете не жить с ним, если не хотите, но вы обязаны оставить ему детей.

Повисла напряженная пауза, причем напряжение было именно со стороны Латифели. Она до последнего думала, стоит ли разговаривать с этой женщиной, но после разговора с любимым убедилась, что это необходимо. Она безумно любила Шайенна, и как горько ей не было, готова была смириться с его предназначением. Ведь главное — это быть рядом и поддержать, правда? Ведара напротив, смотрела в большие глаза эльфийки с быстро растущим изумлением, даже гнева и того не было, хотя заявление Латифели граничило с безумством.

— Простите, — с трудом проглотив новый виток ругани, пробормотала ведьма, — а с какой собственно стати? Вы мне никто, он — тем более, чтобы там ваша богиня не придумала. Я говорю, ваша, потому что в Рут нет ни одного храма посвященного Баст и за всю жизнь я не воздала в ее честь ни одного ритуала.

Латифель не понимала, как можно не следовать своему предназначению, поэтому начала трепетать по-настоящему, испытывая священный ужас:

— Это просто немыслимо, вы так непочтительно…