Обряд

— Мне кажется это не слишком хорошая идея…

— Чтооо? — Ведара расхохоталась, но в этот раз голос был ниже, чем ее обычный, — в прочем мне все равно что ты думаешь, потому что благополучный исход в твоих же интересах. Иначе поступим проще: я где-то слышала, что со смертью жениха исчезают метки alere. Мне это кажется более простым выходом, чем пытаться бодаться с богиней.

— Госпожа Вольт, — срывающимся голосом пробормотал Шайенн припертый к стене, — вам не кажется, что сейчас важнее сделать дело, ради которого вас пригласили сюда?

— Ты про убийцу что ли? — уточнила ведьма и небрежно накрутила темно-каштановый локон на длинный палец, — так я и так уже знаю кто это. Осталось только найти доказательства. Поэтому нам тем более нужно в храм, ваша богиня прекрасно знает, что именно здесь твориться.

Шайенн понимал, что переубедить Ведару, когда она в таком состоянии, он не сможет, это было бы самоубийством. И поэтому он сделал все, что мог — согласно кивнул. Она милостиво отпустила его одежду, и с любопытством наблюдала за тем, как тот пятится назад по коридору, глупо улыбаясь ей и не смотря при этом в глаза, как волку, чтобы не спровоцировать. Подумала, посетовала на проклятую женскую солидарность и дунула в его сторону. Что-то серебристое сорвалось с ее ладоней и плотным облаком полетело в сторону Шайенна. Тот, едва заметив, как комиссар начала колдовать, сорвался с места и что есть силы побежал в противоположную сторону. Как будто от природной женской магии можно убежать.

— Вот и правильно, скатертью дорожка…

Чувствуя себя частично, но все-таки отомщенной, комиссар нетвердой походкой завалилась в свои апартаменты. Наспех скинув китель и юбку, завалилась на кровать. Что-что, а чары против мужской силы у нее всегда получались отменными. Теперь Шайенн даже если захочет сменить фаворитку, то ничего у него не получиться, они с Латифелью, теперь связаны на веки вечные. Что будет, если Баст откажется снимать с нее метки избранной она уже не думала. И пусть богиня живет с ощущением фиаско, потому что все равно это не снимет порчу ведьмы.

Проспала Ведара, как всегда, в день шабаша до самого вечера и не проснулась даже тогда, когда к ней ломился Лейврн, желая рассказать об одной интересной находке. Он весь вчерашний вечер и этот день провел в компании лордов, у которых погибли невестки. Втирался к ним в доверие и потихоньку вытаскивал любопытные подробности. И наконец добрался до того, что действительно могло помочь им в расследовании. Буркнув, что ведьмы народ ненадежный и слишком зависящий от условий, ушел, понимая, что ближайшие двенадцать часов Ведара будет не совсем пригодна для решения поставленных задач.

Разбудила сладко спящего комиссара сова. Непонятным образом она открыла огромные окна в спальню, и стремительно влетев внутрь, опустилась прямо на спинку стула возле кровати. Через минуту женщина непроизвольно вскочила и, не успев опомниться, уставилась на ночного хищника недобрым взглядом. Стемнеть до конца еще не успело, но через час на улице будет хоть глаз выколи. Укоризненно цокнув языком Ведара буркнула:

— Не могла пораньше разбудить? Мне еще очищающую ванну принять надо, а там только воду полчаса заговаривать, бестолковая…

Сова равнодушно посмотрела на опечаленную ведьму круглыми оранжевыми глазами и, повернувшись к ней задом, принялась чистить перья. Спорить с этой птицей себе дороже и Ведара прекрасно это знала. Поэтому тратить время на разборки не стала, молча показала спине совы язык и убежала в ванну. По традиции наполняя ее ледяной родниковой водой чуть ли не по капле, она монотонно бормотала:

— Чистая струя, золота струя, серебряная, как ты моешь горы, толы и широкие просторы, с ветра чужие наговоры, от черного, от темного…

Закончив и сняв с себя все что было, женщина выдохнула, и еле сдерживаясь от визга, окунулась в ванну с головой. Потом встала и дождалась, пока с нее ручьями сбежит основная часть воды. Рухнула в нее еще раз и потом еще. Когда пришло время вылезать, тело против воли не покрылось мурашками, оно горело и наливалось краснотой прямо на глазах. Стоило Ведаре подойти к зеркалу, как в ванну влетела та самая сова, что разбудила ее. Нестерпимо захотелось что-нибудь съесть, но перед ритуалами и тем более шабашем, где любое действие пропитано магией, есть категорически нельзя хотя бы часа за три-четыре. А еще лучше перед важным делом держать пост. Сытый желудок притупляет чувства, необходимые для вступления в силу, делает ведьму слабее и тем самым снижает вероятность удачного результата.

— Шуан, ты мешаешь, — буркнула Ведара и высоко над головой подняла мокрые волосы.

Первое мгновение ничего не происходило, но стоило ведьме опустить руки, как на обнаженную спину упала сухая пышная копна. Шуан требовательно пискнула и швырнула женщине какую-то склянку, которую до этого держала с цепкой лапе. Она вытащила маленькую баночку из сумки Ведары, даже не спросив разрешение на то, чтобы порыться в чужих вещах. Но ведьма не стала ей говорить об этом, а открыла крышку и быстро нанесла на голую кожу прозрачные ритуальные знаки, которые вспыхивали ярким светом и тут же наливались темно-красным цветом.

Первомайская ночь особое время, когда сдерживать себя не только нельзя, но и вредно. Именно в эту ночь, как и всегда в это время года исчезает граница между миров людей и другими измерениями. С наступлением темноты и до первых лучшей солнца мир будет беззащитным перед истинной силой. В эту ночь приходят не упокоенные души, не захотевшие пройти очищение сразу. Они встанут вместе с ведьмами и подготовят землю к будущему рождению, попросят урожай и крепких детей простым детям. На восходе солнца каждая загадает желание, которое обязательно исполнится в течение года.

Обычные люди считают Вальпургиеву ночь, прозванную так по имени одной святой, злой и временем, когда в мир приходит тьма. Но на самом деле это короткий период очищения и возрождения. Травы наполняются особой силой, разгораются костры, которые очищают и дают новые силы, а ведьмы сбрасывают оковы, чтобы воздать новому миру должное, дать импульс к жизни. Как пройдет сегодняшний шабаш, таким будет и весь год для обычного народа.

Ведара вгляделась в зеркало и улыбнулась своему отражению, которое медленно менялось на Оливию, покойную супругу графа. Там, в зазеркалье они стояли вместе, взявшись за руки, одного роста и примерно одной комплекции. Хотя комиссар была чуть-чуть стройней, что она тут же с удовольствием и отметила. Не зря последние годы она сидела на жестких диетах, хватаясь за морковку.

— Я не понимаю, что ты хочешь мне сказать, — мрачно пробормотала госпожа Вольт, медленно пьянея от силы, которая бродила в ее жилах и требовала выхода.

— Но попадешься мне на глаза еще раз, вызову в мир живых, а вы этого не любите.

Она отвернулась, не став смотреть на отчаянное лицо графской жены, которую перекосило при этих словах и начала копаться в вещах, которые ей сунула предусмотрительная Пепе. Ведьма, конечно, может пойти на праздник и обнаженной, это вполне допускается и даже приветствуется, но вдруг ее сегодня снова выберут Верховной? Нельзя ударить в грязь лицом. Придется одевать то, что дала подруга, знавшая, что ее ждет. Порыскав в вещах, Ведара вытащила тонкие шелковые лоскутки и быстро облачилась в них. В обычное время женщина никогда бы не решилась на подобное непотребство, но сейчас был другой случай, и она другая, настоящая, наплевавшая на условности. Сегодня можно не бояться, что-то нарушить, границ нет, хотя их нет и в другое время, но мозг придумывает их неустанно, призывая к дисциплине и навешивая ярлыки, хотя это нужно только мужчинам. Пытаться себя переделать по их правилам, это все равно, что вывернуть природу наизнанку. Может на какое-то время и получится, но естество все равно возьмет свое. Рано или поздно.