Общество самоубийц

А потом Анья подняла нож и стала медленно поворачивать его, ловя лезвием солнечный луч. Оно теперь было такое чистое, такое отточенное и правильное — идеально пригодное для намеченной цели. Интересно, обратила ли Лия на это внимание?

— Я поняла, чего хотела мать, — сказала Анья. — Она хотела, чтобы я сделала это сама, — рука у нее затряслась. — Никакого Общества, никаких таблеток, никаких ферм. И вот я… я пытаюсь. Все пытаюсь и пытаюсь. Но не могу.

Теперь Лия посмотрела на нее с интересом. Край Лииной юбки хлопал по воздуху крошечным парашютом, и Анья на секунду забеспокоилась, не сдует ли гостью с подоконника.

Она перехватила нож рукоятью вперед и протянула его Лии.

— Я наточила его так остро, как только возможно. Но все равно. Это же «Алмазная кожа». Легко и быстро не получится. Мне придется приложить силу, колоть, рубить, проворачивать лезвие. Перерезать ей вены я бы сумела, наверное. Но для такого… для такого у меня сил не хватит.

Лия подняла на нее потемневшие глаза — Анья не представляла, о чем та думает и думает ли о чем-то вообще, — потом качнулась назад, в сторону улицы. Сердце у Аньи чуть не остановилось, но Лия всего лишь перекинула болтавшуюся снаружи ногу обратно в комнату и слезла с подоконника.

Когда Лия подошла достаточно близко и взялась за рукоять ножа, Анья заметила, как оживился ее взгляд. Лия долго рассматривала оружие, потом подвела указательный палец к кончику лезвия, а когда отняла руку, на ее пальце выступила капелька крови.

— Не в силе дело, — сказала Лия неожиданно звучным голосом. — Пустить кровь не так и сложно. Но надо сделать это достаточно быстро и нанести удар правильно, чтобы кожа не успела снова нарасти, — она еще раз коснулась лезвия. — Нож хорошо наточен.

Лия сделала три тяжелых шага к кровати, где лежала Аньина мать, потом пальцем коснулась основания ее шеи.

— Вот здесь, — показала она. — Но трахея дополнительно укреплена, придется приложить усилие.

В голосе Лии слышались сразу и холод, и жар. Держалась она отрешенно, но Анья чувствовала, что в глубине души Лия просто заворожена всем этим, что в ней кипит давняя скрытая страсть.

Внезапно Анье захотелось вырвать нож у Лии из рук. Но ее словно парализовало, руки отяжелели, ноги приросли к полу. Она оцепенело наблюдала, как Лия внимательно изучает шею ее матери. С ножом в руке.

Нет, хотелось крикнуть Анье, нет, только не так. Но открыть рот она почему-то не могла.

Лия повернулась к Анье. Глаза гостьи были черны, как уголь. Обреченность, с которой она вошла в комнату, исчезла. Внутри нее словно пылал огонь.

Потом Лия взяла Анью за руку. Как только пальцы Лии сжали Аньины, что-то внутри Аньи сдвинулось. Она вцепилась в Лиино предплечье, потом схватилась за него обеими руками. Сразу стало ясно, какие мощные у Лии мышцы — результат ста лет хорошего питания, ухода, упражнений и новейших технологий. Анья поняла, что остановить Лию не сумеет, ей просто не хватит сил. И ее накрыло знакомой волной отчаяния.

Лия посмотрела на сомкнутые на ее предплечье пальцы Аньи, потом подняла глаза и встретилась с Аньей взглядом. В глазах Лии все еще горел непостижимый для Аньи огонь насилия. Затем взгляд Лии неожиданно прояснился и потеплел. Возможно, оттого, что Аньины пальцы, сжимавшие руку Лии, дрожали все сильнее, а на глазах выступили слезы. Так или иначе, похоже, Лия все поняла.

— Вот, держи, — Лия протянула нож Анье.

Теперь ее голос был мягким. Анья чувствовала, что Лия думает уже не о ней и не о ее матери. Рукоять все еще сохраняла тепло Лииной ладони, и Анья почувствовала, что теперь многое изменилось.

Она обошла Лию и села на стул у кровати. Сколько долгих часов провела она на этом стуле, беспомощно наблюдая и ожидая? Нет, это в прошлом. Анья собралась с силами, встала и решительно шагнула к постели.

На этот раз сомнения ушли, и руки ее не дрожали. На этот раз прикосновение холодного металла к искусственной липкой коже не казалось ни жестоким, ни противоестественным. Это не мать, это даже не ее кожа! Анья вспомнила море. Матери здесь нет. Больше нет.

Она рассекла плоть в точке, которую указала ей Лия, а другой рукой постаралась расширить рану. На ощупь «Алмазная кожа» была липкой и влажной, и Анье казалось, будто ткань нарастает прямо поверх ее пальцев, впившихся в иссохшую шею неподвижного тела. А потом сквозь густую чернильную кровь показалась трахея. Кольца блестящей, странно чуждой на вид пурпурной трубки пульсировали, пропуская и выпуская воздух.

Лия сказала, что надо действовать быстро. Анья чувствовала, как та стоит у нее за спиной и ждет.

По шее матери темной струйкой стекала густая кровь. Текла медленно, словно лава из кратера. Добравшись до относительно белых простыней, кровь не сразу впиталась, а несколько мгновений скапливалась на поверхности, словно фиолетовое желе. Но струйка не иссякала, и простыни постепенно сделались темно-синими.

Лицо матери оставалось, как всегда, умиротворенным и пустым, в нем ничего не менялось. Но Анья видела сквозь вязкую кровь, как движется ее трахея, слышала, как стучит ее сердце.

— А вдруг я это сделаю, а она все равно не умрет? — бросила Анья в отчаянии. — Вдруг ее сердце так и будет биться?

— Не будет, — успокоила Лия.

Анья вновь исступленно уставилась на мать. Искусственная трахея, искусственное сердце, «Умная кровь». Это же вообще не она! Анья вдруг поняла, что эти посторонние артефакты, сделанные из силикона и биокерамики, вовсе не спасали ее мать, наоборот — они отняли у нее настоящую жизнь! А значит, Анья никого не убивает!

Она отбросила ненужный теперь нож и, погрузив пальцы в рану, крепко сжала скользкую кольчатую трубку обеими руками. Кровь все еще текла, но теперь казалась более липкой, возможно, уже начинала сворачиваться. Через несколько минут все заживет. Если Анья это допустит. Но она не допустит. Ощутив усталость, Анья снова вспомнила море. Она вспомнила, что пальцы у нее крепкие и сильные, именно эта сила позволяла ей играть на скрипке, да! Трахея в ее пальцах была как гриф скрипки! Холодные металлические ребра трубки врезались Анье в пальцы, как струны. Она сжимала трахею все сильнее и сильнее, потом начала поворачивать одну руку в одном направлении, а другую — в другом.

Трахея была крепкой, проволока, которой она была армирована, — жесткой, но Анья чувствовала, что та постепенно поддается. Когда-то живое и теплое горло ее матери выпускало в мир чудесные звуки, скрытые в ее сердце. А сейчас? Искусственная трахея только удерживала музыку взаперти.

Анья сдавила трахею еще сильнее, чувствуя, что силы у нее вот-вот иссякнут. Но тут послышался тихий щелчок и негромкий свист воздуха. Потом кровь с ужасным булькающим звуком потекла в открывшийся проход. Хрип постепенно прекратился. Тело, бывшее когда-то ее матерью, больше не дышало.

Анья измученно уронила руки, чувствуя, как «Умная кровь» начинает свертываться у нее между пальцами.

Но сердце все еще билось, его клапаны жужжали и пощелкивали, фиолетовая жидкость продолжала выплескиваться наружу и заливать простыни.

Анья почувствовала, как ее охватывает безнадежный ужас. Это никогда не закончится! Никогда! Она будет снова и снова пытаться и останется в этом аду вечно, потому что у нее так ничего и не выйдет… Они никогда не дадут умереть ее несчастной матери!