Общество самоубийц

— Как и тебе, — сказала Лия, глядя отцу в глаза. — Мы могли бы провести эти десять или двадцать лет вместе.

Кайто долго молча смотрел на нее. Лия упрямо не отводила взгляд, чувствуя, как растет ее решимость. Ей и правда хотелось — очень хотелось! — уплыть вместе с ним. Правда, при этом она ощущала сладкую горечь самопожертвования, как будто какая-то часть ее личности стремилась заявить отцу: «Ты это видишь? Видишь, на что я готова ради тебя?!»

Может, потому Эмброузы всего мира и идут на такие поступки? Чтобы гордо вскинуть голову. Красивый жест, возносящий над пошлостью жизни.

Нет, это она зря. Лия вспомнила Эмброуза, вспомнила огонь, горевший в его глазах, убежденность в его голосе, когда он раз и навсегда перестал заикаться.

— Я правда этого хочу, — сказала она, стараясь говорить мягче. — Многое изменилось с тех пор… С тех пор, как ты вернулся. Список наблюдения, «Восстанавливаемся вместе», Общество. Тодд. Дуайт.

Она помедлила, стараясь подобрать подходящие слова.

— Я просто… я просто больше во все это не верю. И не знаю, верила ли когда-нибудь.

Лии показалось, что отец по-прежнему ее не понимает. Ну что ж. Отступать-то все равно уже некуда.

— Как ни старайся, я всегда буду той девочкой, которая ударила Дуайта Роуза в лицо, раздробила ему коленки, которая… — она остановилась и глубоко вздохнула. — Которая пыталась отключить его систему жизнеобеспечения. Мне всегда хочется что-нибудь сломать.

Отец наконец отвел взгляд от ее лица, сцепил пальцы и стал рассматривать белые полумесяцы на своих ногтях.

— Я здесь чужая, — пояснила Лия. — И всегда была чужая.

Когда Кайто посмотрел на нее, она думала, что он начнет протестовать, скажет, что она говорит ерунду, посоветует хорошенько подумать. Заявит, что все это расстроенное воображение, что ей надо отдохнуть или что-нибудь в таком роде.

— Ох, Лия, — выдохнул отец, — ты этими словами разбиваешь мне сердце. Если б я знал… если б знал… Я бы… что-нибудь обязательно придумал! В конце концов, просто забрал бы тебя с собой, увез куда-нибудь… Но твоя мать… Уджу всегда свято верила, что все делает правильно. Что именно так и надо поступать, так и надо жить. Может, она была права. Может, если бы мы уехали, было бы хуже, кто знает? В итоге я ведь тоже не сумел уехать, несмотря на все мои рассуждения и принципы. Вопреки себе. Остался в стране, прятался по углам, цеплялся за обломки жизни.

— Еще не поздно, — возразила Лия. — Еще можно уехать. Начать новую жизнь вместе, вдали отсюда.

— Ну да, — сказал Кайто странным тоном, — не поздно… можно…

— Сколько тебе осталось? — с трепетом спросила Лия.

Он помолчал.

— Год, — ответил он наконец, — может, меньше.

Сердце у нее сжалось. Спокойная студенистая красота окружавшего их океана вдруг стала для Лии невыносимо жестокой. Чайки пикировали и парили в небесах, и казалось, их пронзительные крики — это насмешка над качающейся на волнах крошечной яхтой, на борту которой Лия сидела напротив единственного любимого человека. Год, может, меньше. Она подумала о десятилетиях, которые придется жить без него, когда закончится этот драгоценный год, о бесконечных грядущих днях, тянущихся в холодное пустое будущее. А потом Лия вспомнила про восемьдесят восемь бессмысленно потраченных лет. И ей стало мучительно больно.

— Но все-таки, — воскликнула она, стараясь сохранить остатки самообладания, — за год много куда можно съездить! Шанхай. Мельбурн. Париж. Может, Швеция. Я много слышала о ней от… одной моей знакомой.

— Да, — отозвался отец задумчиво, — я тоже слышал, что в Швеции красивая природа. Можно пойти в поход по Королевской дороге, есть там такая. Летом там круглые сутки светло, солнце садится всего на час.

— Точно, — согласилась Лия, испытав прилив надежлы, хотя слова «год, может, меньше» так и стучали у нее в голове. — Походы, — она невесело усмехнулась. — Никогда в жизни не ходила в походы. Это вроде как вредно для связок, во всяком случае, так пишут в рекомендациях. А впрочем, это уже совершенно неважно, что они там пишут в своих дурацких рекомендациях.

— Шанхай — это тоже интересно, — подхватил отец, и глаза у него загорелись. — Всегда хотел там побывать.

— А по пути можно заглянуть в Токио, — предложила Лия. — Твои бабушка и дед оттуда родом, так ведь? Мои прабабушка и прадедушка?

— Точно, — подтвердил отец. — И если бы ты их хоть раз слышала, ты бы уж точно не смогла забыть, что они из Токио. Они вечно жаловались на Нью-Йорк. Воздух слишком сухой, порции слишком большие, люди слишком невежливые. А вот Токио — совсем другое дело. Город света. Путеводная звезда цивилизации, — добавил Кайто с усмешкой.

— Ну тогда нам точно придется туда съездить! — победно улыбнулась Лия.

— Придется, — кивнул он, — придется.

Они замолчали. Яхта мягко покачивалась на волнах, в небе кричала чайка.

— У меня для тебя кое-что есть, — сказал отец.

Он встал и принес с носа яхты тот самый пакет, которым обзавелся на уличном рынке.

— Ой, спасибо, но сегодня же твой день рождения, а не мой, — пробормотала Лия, принимая пакет и пытаясь нащупать, что в нем. Там было что-то маленькое сложной формы — вроде у него есть хвост, лапы, длинная шея… — Не может быть! — она разорвала упаковку.

— За все дни рождения, что я пропустил, — улыбнулся Кайто.

Это был плезиозавр, морской динозавр. Плезиозавры водились в морях в мезозойскую эру, а потом вымерли то ли из-за метеорита, то ли из-за обледенения. Вроде бы в длину они достигали почти восьми метров — это как два обычных автомобиля. Настоящие гиганты моря, вроде маленьких китов. Но плезиозавры, как и киты, были довольно мирными созданиями — судя по всему, они ели только водоросли и мелкую рыбешку.

Лия положила динозавра на колени. Глаза жгло; она прикусила губу, чтобы не расплакаться.

— Спасибо, — выдавила она.

— Нет, тебе спасибо, — голос отца внезапно прозвучал очень устало.

Год, может, меньше.

Она вспомнила про мать Аньи, про то, как та лежит в холодной влажной комнате и тело ее пощелкивает и жужжит, хотя душа давно ушла.

И осознала, что отец действительно умирает. Что он вернулся и связался с Обществом вовсе не ради того, чтобы умереть, — он умрет и так. Наконец Лия поняла, что он искал на самом деле.

На яхте они провели весь день. Но небо все же начало багроветь, и отец спросил, не пора ли возвращаться. Лия медленно и неохотно кивнула.

Кайто стал разворачивать яхту, и оба они замолчали. Лия все еще держала динозавра в руках, сжимая его так сильно, что на ладонях отпечатался узор его чешуи. Она осторожно поставила игрушку на скамейку рядом с собой. «Дай мне силы», — сказала она себе.

Только какая же сила ей нужна? Для чего? Лия повернула лицо навстречу ветру и вспомнила, как отец в самом конце держал Сэмюэла за руки. Как мать в последний раз смотрела на нее, словно впитывая ее образ, прежде чем закрыть глаза навсегда.