Obscura reperta [Тёмные открытия]. Игра в роман. Часть 3. Алхимическое средство

– Я не понимаю, о чем ты! Зачем ты втянул меня в это?

– Не я, Лучо! Ты мог послать меня сразу, как только я заговорил с тобой. Но ты пошел на поводу у своих желаний. Они вроде почти невинны, но черт знает, чем могут обернуться.

– Ты на моей стороне?

– Я с тобой, но это не одно и то же. Игроки действуют в одиночку, не зная, кто играет на их стороне, не всегда зная, кто против них. Так честнее и интереснее. Мы словно за карточным столом – каждый видит только свои карты, ну, еще может при особой ловкости, подглянуть к соседям справа и слева от себя, что у остальных, ему неизвестно. Есть лишь один человек, который знает всех игроков, их возможности.

– Он следит за всеми?

– Просто он видит карты насквозь.

– Это… ты?

– Нет, Лучо, я только иду за своими снами.

– Кто это – Мерль?

Голова Луи затряслась на коленях мальчишки, когда тот залился хохотом.

– Ты его не знаешь, – ответил он.

– А ты знаешь?

– Да.

– Тебе не страшно?

– Страшно не жить, Лучо, постоянно бегать от того, что пугает тебя, и сдохнуть, так и не показав жизни кузькину мать – это страшно!

– Опять ты о смерти! Я не хочу умирать!

– Тогда попробуй жить! – мальчишка приподнял со своих колен его голову, оттолкнул Луи, встал, прошелся по комнате, закурил, усевшись на стол.

– Лучо, кто это? – он взял со стола одну из лежавших тут вперемешку с какими-то бумагами фотографий.

Луи подошел, взглянул на карточку.

– Это Ариана, моя старшая сводная сестра. Она умерла… остались только братья.

– Ты любил ее?

– Она одна меня любила, помогала мне и защищала от них. Она была очень хорошей, наверное, ей тяжело было с ними жить, особенно с отцом. Я уже стал забывать, это так давно было.

– Она была замужем?

– Нет, не успела…

– Очень красивая… сколько ей было лет?

– Двадцать три. Она мне была как мама.

Доминик промолчал, посмотрел на другие фотографии – вот мать Луи, на которую он так похож, отец и братья, вот снова она, еще девочка. Когда Луи отошел от стола, мальчишка незаметно сунул карточку в карман.

Песнь о деяниях

– Надо проветрится! Давай поедим и просто погуляем?

– Просто и непросто. Второе в первую очередь, а то все «непросто» закроется.

– Ум за разум зашел?

– Мой ум с удовольствием зашел бы в музей оружия и в гости к Чанчесу, а там нам подскажут какой-нибудь каво' – погребок, где можно посмотреть представление. Знаешь, что такое песнь о деяниях? Вроде бы энтузиасты еще ставят их различные варианты. Большинство владельцев таких подвалов днем работают на заводе или еще где-то, их помощники тоже. Доход от театра невелик, но они увлечены своим делом, чтят свои традиции. Между прочим, неподалеку от Льежа родился Карл Великий! Если нам повезет, посмотрим льежских марионеток в действии – кусочек «Роланда», «Двенадцати пэров Франции» или «Четверых сыновей Эймона».

– Почему кусочек?

– Они очень длинные, текст эпоса у них не принято сокращать – спектакли могут идти по 20–30 дней, как многосерийные фильмы.

– И сколько на это времени уйдет?

– Быть в Льеже и не посетить эти места непростительно! Заметь, я не тащу тебя, скажем, в музей Курциуса или Валлонского искусства! А потом погуляем, сколько я выдержу твое архитектурное бухтение.

– Я могу вообще молчать.

– Вообще можешь, Артур, но не в таком городе как Льеж! Думаешь, не вижу? Тебя уже распирает. Ну, давай, пока идем до музея… У меня тоже на языке висит уже история Чанчеса.

– Как он у тебя не отваливается? Еще и Чанчес! Кто это вообще?

Тут Артур понял, что совершил ошибку. Он поднес палец к губам.

– Ч-ч-ч! Я тебя ни о чем не спрашивал! Вот, смотри! Дворец князей-епископов, заметь, что снаружи – готика, а с внутренней стороны оформлен в стиле ренессанс. В одном из внутренних дворов можно увидеть, как поздняя готика перерастает в ранний ренессанс – это заметно по архитектуре стен, колонн, арок… Здание многострадальное. До него тут стоял другой дворец, десятого века, он сгорел, в пятнадцатом был построен новый, но через полвека разрушен, а нынешний уже шестнадцатого века. Южный фасад был поврежден пожаром в первой половине восемнадцатого века и перестроен, а западное крыло возведено в неоготическом стиле уже в середине девятнадцатого века. Обычно ренессанс сменяет готику, но в этом здании – наоборот – части, выстроенные в эпоху Возрождения – самые старые… Может, пойдем в парк «Цитадели»? Там «Солдатская лестница»! Четыреста ступеней!

– Ну, нет! Четыреста это только в одну сторону! Тем более, мы почти пришли. Оружие, правда, в льежском музее в основном огнестрельное, но зайдем ненадолго, может что-то полезное тут обнаружится, все-таки музей большой, количество экспонатов доходит по разным сведениям до пятнадцати тысяч…

Пока Артур бродил возле витрин с мушкетами, винтовками, пистолетами, в том числе дуэльными, рассматривал части экспозиции, посвященные Нагану и Байярду, Роланд на некоторое время исчез, а когда появился, сказал, что пора на выход. Артур обрадовался: вид оружия, особенно огнестрельного, чаще всего вызывал у него тревогу и печаль, он не мог отогнать мысли о том, для чего это все предназначено, и не желал любоваться орудиями убийства как предметами искусства, по его мнению, искусство обязано было быть мирным.

Пройдя немного по улице, они дошли до музея Чанчеса. Роланд посмотрел на часы.

– Поздновато, кассы, наверное, уже не работают, но я зайду, а ты подожди меня.

Артур кивнул, ему совершенно не хотелось снова обходить залы со стеклянными витринами, лучше было побродить по улицам, взглянуть на останки цитадели и осмотреть несколько соборов, но он решил, что может это сделать рано утром, пока Роланд будет спать. Вскоре Цоллерн-старший вышел из музея.

– Пошли! Поедим и отправимся на представление! Может, и самого Чанчеса увидим. Это очень забавный персонаж! Между прочим, Чанчес – это валлонское произношение имени «Франсуа», то есть, он француз. Но привез его в Валонию сицилиец Конти. В начале девятнадцатого века он открыл в Льеже кукольный театр. Льежские марионетки – это те же «пуппи сицилиани», куклы сицилийских представлений. Главным действующим лицом в постановках Конти была кукла по имени Чиччо, то есть «Франческо». Так что Чанчес – тезка нашей Чикетты.

– Угу. – Артур рассеяно кивнул. «Нашей?»

– По легенде, Чанчес родился в Льеже, но не из чрева матери, а появившись между двух камней мостовой. Он был толстощекий и прожорливый, и все время смеялся. Наверное, поэтому во время крещения его уронили в крестильную купель, и нос его так вытянулся, что лицо Чанчеса стало похоже на карнавальную маску. В детстве он подцепил корь, ему прописали воду, содержащую железо, и он случайно проглотил кусок лошадиной подковы, с тех пор он мог вертеть головой лишь вправо и влево, а чтобы посмотреть вверх или вниз, ему приходилось ложиться на живот или на спину. Когда Чанчес подрос, он познакомился с племянником Карла Великого Роландом. А битву в Ронсевальском ущелье, во время которой Роланд погиб, Чанчес проспал. Он остался в живых, но до конца жизни не мог себе этого простить.

– Очень печально! – сказал Артур, разворачивая брата ко входу в ресторан.

– Собственно, особого отношения к эпосу о Карле Великом Чанчес не имеет, он втиснут туда искусственно, но за почти два столетия все к нему привыкли, поэтому теперь он олицетворение простого жителя Льежа. В спектаклях Чанчес, плут и зубоскал, часто исполняет роль ведущего. Хотя может быть и героем действия, как правило, короткого. У него есть еще одна важная роль – убирать трупы во время спектакля. Основное действие в эпосе – сражение, и «жертв» обычно бывает огромное количество. Вообще представление должно быть довольно забавным и очень условным, а еще весьма эмоциональным. Это характерно для жизни марионеток-рыцарей. Я прочел однажды, что на Сицилии во время спектакля жаждавший добра и справедливости зритель из настоящего пистолета застрелил кукольного злодея. Кукловоду пришлось спешно изобразить смерть персонажа и закончить игру…