Obscura reperta [Тёмные открытия]. Игра в роман. Часть 3. Алхимическое средство

– Забавно, я и правда часто что-то подобное ощущаю, это очень тяжело, потому что я не могу сразу понять, действительно ли есть какая-то угроза или мне только так кажется. Мне тревожно, когда я чувствую ложь.

– И нередко это оказывается правильным сигналом. Дальше: носители имени Сезар независимы, они вряд ли способны работать под чьим-то руководством, поэтому выбирают либо индивидуальную деятельность, либо становятся сами руководителями. Не терпят вмешательства в свои дела, хотя это качество не мешает им вмешиваться в чужие. Обладают умением сконцентрироваться, создать оригинальную идею, новое направление. В основном, добродушны, никому не желают зла, благодаря прямой и откровенной манере общения приобретают репутацию честных и искренних людей. Как правило, независимы, уверены в себе, однако, могут быть склонны к беспокойству. Как видишь, и второе твое имя подходит тебе.

А вот имени Эрве здесь нет. Но если взять буквы, входящие в его состав, получим:

H – Вы предпочитаете обычную жизнь. Душевное спокойствие, когда дела идут плохо – ваша естественная способность.

Е – У вас очень сложный эмоциональный мир. Вы можете быть грустным и счастливым одновременно.

R – Вы бываете нерешительны. Это может представлять для вас большую проблему.

V – Вас не волнует, кто и что о вас думают. Вы не боитесь быть таким, какой вы есть.

Е – то же самое.

– Ну да, похоже. Откуда вообще взялось это имя? Кого-то так звали?

– Отец любил семейные традиции, притом что отношения с родственниками у него в основном были неважными. Тебя, как младшего, назвали в честь прадедушек со стороны отца и матери, а вот имя Эрве… случайно оно возникло, или Бернар что-то знал о нашем далеком-далеком предке, я не знаю.

– А тебя? Ну, понятно, в честь дедушки, а дальше?

– Второе имя выбирала мама, и она категорически не желала, чтобы оно напоминало ей о ее родителе, ну, а имя Ашиль они дали мне в честь сестры отца. Правда, ее и мое имена при том, что звучат они похоже, имеют разное происхождение. Мое – это французский вариант имени Ахиллес, а ее – имеет английское происхождение и означает «живущая в ясеневом саду», а в переводе с ирландского – «мечта, видение». Когда я прочел об этом, почему-то именно эти совпадения значения имени с ее образом поразили меня, я словно на мгновение встретился с ней… Я перечитывал недавно ее заметки, их много осталось в ее бумагах, и нашел записи о ее романе, оказывается, она писала роман, но где сам текст, неизвестно. Может быть, она уничтожила его, может быть, отправила в издательство и его не приняли в печать, или возможно, издали под каким-то псевдонимом – от нее чего угодно можно было ожидать… или, есть еще вариант, он хранится где-то, но где? Я попробовал разузнать, но все напрасно.

Артур, подперев кулаком скулу, молча смотрел на брата. Ему нравилось, когда Роланд был таким. Это бывало теперь нечасто, казалось, даже в одиночестве он редко разрешал потаенным чувствам заявлять о своих правах на него. Но каждая такая минута снова уводила их обоих в те далекие дни, когда они впервые по-настоящему подружились и могли говорить друг с другом обо всем, что было тогда важно.

– А что про тебя? – спросил Артур.

– Да, все в общем и целом тоже совпадает: умение общаться с публикой, склонность к сфере культуры и искусства, чувство юмора, любовь к удовольствиям, индивидуализм, привлекательность для противоположного пола, амбициозность. Мне нравится фраза из характеристики Фабьена «вы очаровательны и агрессивны». При всей ее несуразности она довольно точна. Ну, что еще – внешние сдержанность и спокойствие и буря внутри, любовь ко всяким культурным сборищам, жажда таинственного, желание доминировать над другими… – Роланд полистал книгу и улыбаясь прочел: «нрав и снисходительность могут стать серьезным проблемами в вашей жизни, напряжение и разочарование тяжелым бременем давят на ваше душевное равновесие и нервную систему». Все в таких выражениях, словно читаешь древнегреческую трагедию, это, кстати, об Ашиле. Наверное, с Илиады списали! Ладно, давай обсудим кое-что из завтрашних дел, – сказал Роланд, собираясь убрать книгу.

– Подожди, оставь мне, я ее потом немного почитаю.

– Почитай, почитай, – снисходительно произнес Цоллерн-старший, – надеюсь, ты знаешь ее другие имена?

– У нее только одно имя. Я узнал у Шарля.

– Отца обволакиваешь? Молодец!

– Не обволакиваю, просто спросил, когда мы встречались. У него есть очень хороший проект, я давно хотел что-то нестандартное… – поспешно переменил Артур тему. – Эти несколько месяцев я разбирался с делами компании. Кроме каких-то текущих мелких проблем, которые неизбежно возникают, по отлаженной отцом схеме она работает очень хорошо, и я там почти не нужен, но должно быть и что-то новое, такое, что говорило бы о каком-то нашем лице. В проектах Шарля мне очень понравился особняк с домовой церковью, старомодно, с одной стороны, но… так иногда в разговорах с заказчиками, когда я упоминал о подобной возможности, некоторые были очень заинтересованы.

– Хм, да, мне нравятся такие дома, и хотя в нашем она почти позабыта, то, что она есть, уже создает особое ощущение.

– Да. И еще мы много говорили с ним о заброшенных зданиях в городе, о том, какие возможности их оживить самые привлекательные. У меня на примете еще один домик есть.

– Догадываюсь, о каком ты доме, ты ему каждый раз поешь хвалебную песнь.

– Ага, только пока не могу почувствовать, что должно там быть. С фабрикой было как-то проще – сразу была ясность, для чего она, как только я туда вошел.

– Ты так толком ничего и не рассказал.

– Да, наверное, ты сам уже понял, что там будет пространство для художников – на втором этаже мастерские, фотостудии, на первом – галерея, где они смогут выставляться, и кафе, очень интересное, пока не расскажу, какое, но, думаю, тебе понравится, во всяком случаю, уж идею ты точно оценишь!

– Я заинтригован! А что еще?

– Будет еще что-то для детей – творческие занятия, и во дворе что-нибудь необычное устроим, ребята мне уже набросали свои варианты.

– Кто будет заниматься галереей?

– Пока не знаю. Хочешь?

– Нет, я с современным искусством не могу работать, как ни странно, но мне не хватает наглости, чтобы в нем разбираться.

– Самокритично.

– Да и потом, я чувствую, пришло время для того, чтобы покопаться в прошлом – это поглощает. – Роланд рассеянно перебирал страницы книги, бумажный шелест был одним из его любимых звуков.

Артур вздохнул, необходимость встретиться с прошлым лежала и перед ним, лежала разверзшейся под ногами ямой, каменной плитой, странным человеком с его лицом.

– Посмотри еще одно имя, – вдруг сказал он, – Жеро.

– Кто это?

– Прочти.

– Ну, для начала – святой Жеро из Орийяка – покровитель всей Верхней Оверни.

– Ох, точно! Как я забыл?

– А характеристика – вот: проницательность и умение принимать решения, действовать в соответствии с ними. Носители этого имени – ценители прекрасного, у них развито воображение, они сторонники смелых идей, дружелюбны, общительны. Обладатели имени Жеро горды, прямы, имеют высокие идеалы, рвение к жизни, желание жить на широкую ногу. Немного – имя сейчас не самое распространенное. Так кто же это?

– Человек с воздушным шаром.

Заметки неразборчивым почерком

И все-таки жизнь начинает подтверждать жизненность созданного мной текста. Недавно проходя мимо школы, я увидела своего героя в детстве. Я глядела на него, не в силах оторваться, слушала его громкий неуклюжий голос, с которым ему приходилось бороться, у него не слишком хорошо получалось с ним справляться, так показалось мне, я впитывала в себя эти странные детские кривляния, и до того засмотрелась, что женщина, видимо, мать мальчишки, подошла ко мне и тихо тревожно спросила: «Что вам нужно?». Я узнала, что мои знакомые называют свою маленькую дочь прозвищем, которое я придумала для девочки в моем романе. Я услышала рассказ о смерти, о переживании того, что не был рядом с дорогим человеком, когда он прощался с жизнью, рассказ, который уже был написан мною от лица моего героя. Еще много подобных чудес случилось за последнее время – я удивлена и обрадована этим вплетением моего текста в ткань мира.

Роман – удивительное приключение, едва ли более интересное для читателей, нежели для самого автора. Даже если мою книгу никто не прочтет, я не буду жалеть о том, что написала ее – ведь я, сочиняя, прожила столько полнокровных дней, сделала столько чудесных открытий, что это само по себе оправдывает все затраченные на это время и силы.

Предмет сделки

Маргарита гоняла голубей, пока они с Артуром ждали Роланда и Хильду у здания городского управления. Девочка, будто впервые выпущенная на простор, казалось, хотела набегаться впрок. Иногда она останавливалась ненадолго, оглядывалась на Артура, он махал ей рукой, и она снова пускалась вдогонку за птицами. Артур вспоминал, что в детстве ему тоже часто хотелось бегать, и почему-то это его желание вызывало столько раздражения у мамы. Наверное, она сравнивала его с Роландом, он обычно вел себя тихо, а Артур в возрасте Маргариты был буйным, непослушным, упрямым и неаккуратным. Но отец прощал ему это, он иногда подзадоривал сына, поощряя силу, смелость, ловкость, а мама сердилась и наказывала, хотя наказания только усиливали в нем упрямство, замкнутость и угрюмость, вовсе не убеждая, что взрослые правы в своем желании заставить его стоять в углу или сидеть взаперти. Он смутно помнил события, но отклик, какой они тогда вызывали, вставал перед ним очень ясно. Ему никогда не удавалось быть хорошим для мамы, это ощущение из раннего детства еще долго его сопровождало.