Обычная магия 5

— Видимо, был какой-то дополнительный эффект. Смех, шутки… Нарушение поведения — так, кажется, это называется.

— Да, возьмите, — Пётр Петрович стянул куртку.

И расхохотался:

— Вот умора! Вы гляньте: сетью его, как рыбину! Ха-ха-ха!

— Так, а вот это странно… — прищурился Кошкин. — Землетрясец никого не смешит.

Пётр Петрович, вопреки его словам, продолжал заливаться смехом.

Спецотделовец начал чертить знаки, изучая жутко хохочущего мужчину, а Бьёрн позвонил Шпилю и быстро рассказал, что творится.

Увы, Шпиль подходящего существа не знал. Но обещал поспрашивать у знакомых.

Кошкин велел снова накинуть куртку на потерпевшего и вытащил свой телефон.

— До Азамата сейчас не дозвониться — попробую связаться с областным архивом.

В архиве велели оформить запрос по протоколу, потом перезвонить.

— Но тут человек… — начал было Кошкин.

Его перебили и, кажется, отчитали. Максим слегка покраснел, извинился, описал проблему и отключился.

— В общем, сейчас везём гражданина в больницу. С нашей защитой, само собой. В архиве поиск начали, но запрос составить, конечно, надо. Надеюсь, когда я с бумагами закончу, там как раз найдут всё что нужно.

Через пару минут Бьёрну отдали куртку, а Петра Петровича завернули во что-то вроде простыни с вышитыми знаками и увезли обратно в центральную горбольницу.

Бьёрн и Руслан поехали в «офис», уговорившись ждать звонка от Кошкина до полуночи.

Однако ждать до глубокой ночи не пришлось: Максим позвонил через два с половиной часа.

— Это кутелин олим — «смеющаяся смерть». Редкий в наших краях гость, что хорошо. Эта штука проникает в человека через пот, добирается до мозга, дозревает на сильной жаре, лопается и заставляет жертву веселиться до потери пульса в буквальном смысле слова. К счастью, она очень избирательна: если попадёт в обычного человека, то эффекта не окажет. А вот если ей попадётся третий сын третьего сына, вот тогда смех до смерти обеспечен. Ваш клиент как раз такой, вот и пострадал.

— Но теперь-то вы сможете помочь Петру Петровичу? — спросил Руслан.

— У нас в архиве только описание. Запрос заграничным коллегам отправили — ждём ответа. Надеюсь, успеем.

— Ему стало хуже?

— Увы. Теперь и в палате начинает хихикать, — вздохнул Максим.

— Его жене сообщили?

— Да. Ладно, буду держать в курсе.

Через минуту зазвонил телефон Бьёрна.

Наставник ответил:

— Ага. Хорошо. Понял. Большую? Ага. Сколько? Ладно. Не, не третий. Прям так, руками? Ладно. Хорошо. Ага.

Руслан во все глаза смотрел на наставника, пытаясь понять, с кем и о чём он говорит.

Наконец Бьёрн сунул телефон в карман и сказал:

— Шпиль выяснил, что с этой дрянью делать. Поехали в больницу!

Руслан вскочил и схватил рюкзак.

По пути наставник объяснил, что эту хитрую тварь надо специальными знаками выманить из человека, затем сунуть в ёмкость с водой и прокипятить. А потом получившимся «отваром» напоить жертву.

— Серьёзно?! — изумился Руслан.

— Ну, Шпиль так шутить не стал бы, — хмыкнул наставник. — Так что да, серьёзно. Хотя согласен: настолько странной фигни я ещё не встречал. И не делал.

До горбольницы они добрались быстро.

Дежуривший у палаты Петра Петровича «спец» их узнал, но проводить «лечение» без одобрения вышестоящих не позволил. Так что пришлось дожидаться Антона Иваныча.

Глава спецотдела выслушал Бьёрна, посмотрел на фото знаков в его телефоне, кивнул и велел своим подготовить всё нужное.

Через десять минут в палате Петра Петровича собралось человек пятнадцать. Заплаканную Надежду Львовну мягко, но непреклонно вывели — осталось четырнадцать.

Проводить обряд излечения взялся Бьёрн.

Сначала он начертил мудрёный знак перед лицом хихикающего пациента. Потом напротив груди. Затем повторил знак у левого плеча и над макушкой.

— Счас будет нехорошо, но быстро пройдёт, — предупредил Бьёрн и протянул руку к сотруднице, держащей эмалированную кастрюлю в голубой горошек.

Пётр Петрович вдруг задрожал всем телом, натужно рассмеялся, тут же раскашлялся — и выкашлял прозрачное существо вроде медузы с длинными, с руку Руслана, «лапками».

Бьёрн схватил существо и сунул в кастрюльку с водой. Плотно прижал крышку.

— Кипятить где?

— Тут! — Кошкин отошёл в сторону и показал на маленькую одноконфорочную плитку, пристроенную прямо на полу. — Уже нагрета.

Бьёрн кивнул и протолкался к плитке. Поставил кастрюлю, продолжая прижимать крышку. Кто-то подал ему полотенце, и он благодарно кивнул, сунув кусок ткани между рукой и крышкой.

Пётр Петрович обессиленно откинулся на подушку, но сознания не потерял и выглядел вполне нормально.

Все присутствующие, затаив дыхание, ждали, пока закипит вода. И когда наконец послышалось бульканье и шипение, по палате пронёсся вздох облегчения.

Бьёрн приподнял крышку, удовлетворённо кивнул и сказал:

— Теперь пусть чуток остынет — и можно пить.

— А в холодильник можно её поставить? — робко поинтересовался кто-то.

— Ага. Ну, холодильнику будет вредно, а вот отвару — нет. Только не пролейте. А, как остынет, воды станет сильно меньше. Всё надо выпить.

Он посмотрел на клиента, и тот устало кивнул.

Через несколько минут Пётр Петрович осторожно выпил остывшую воду прямо из кастрюльки и пожелал выйти из палаты, чтобы проверить, сработало или нет. Его вывели из здания — внутри защита всюду ого-го какая, и Пётр Петрович, оказавшись на улице, огляделся, медленно вдохнул и выдохнул.

А потом с чувством сказал:

— Как я рад!

Ещё через полчаса его выписали из больницы, и довольные супруги укатили домой.

На прощание Надежда Львовна сказала:

— Спасибо! Я теперь ещё больше рада от того, что он у меня такой серьёзный. Я бы не смогла ужиться с этим, хихикающим, — она передёрнула плечами. — Ой, всё, мы поехали! А, перевод, чуть не забыла.

Она расплатилась с Бьёрном и радостно упорхнула вслед за супругом.

На Бьёрна насели «спецы», желающие записать знаки, так что за пределы больничной территории Руслан и его наставник вышли только час спустя.

— Уф, чего только не бывает на свете! Имей в виду, ученик: сколько ни учись, а всего точно не узнаешь.

Руслан кивнул. Самому всё про всё узнать, конечно, нельзя. Но хорошо, когда есть у кого спросить о том, чего не знаешь.

Карусель