Очень эльфийский подарок

Я выдохлась, даже голова разболелась от ментального напряжения.

Ирон молчал, но смотрел при этом всё ещё странно, будто взвешивал нечто на невидимых весах. И когда я уже решила, что мы так и будем сидеть в тишине, Ирон заговорил.

— Предположим, не то же самое, — сказал он. Но не успело моё сердце дрогнуть, как эльф спокойно, холодно продолжил: — Лучшая ложь — это неполная правда, по крайней мере, так показывает мой опыт. Так что для другой женщины я выбрал бы другие аргументы. Так работает зелье и такую стратегию предпочитаю я: говорить правду, просто не всю. Но я не лгал тебе в одном: я действительно не люблю пачкать чистое. И достаточно редко встречал женщин вроде тебя, чтобы испытывать любопытство, жалость и некоторое сожаление. Я не планировал тебя сломать и теперь изо всех сил пытаюсь починить. Потому что не люблю, когда такие вещи происходят не по плану. К тому же, после того поцелуя ты действительно — моя персональная игрушка, неспособная ничего обо мне рассказать, при необходимости покорная моей воле. Перед тобой можно приспустить маску, раскрыть что угодно. Или почти что угодно. Новый опыт, я не использовал такие чары раньше и никогда не оставлял свидетелей в живых. Ты знаешь точно, кто я; а ведь даже Леди Тумана понятия не имела о моём настоящем происхождении. Это делает тебя чем-то… личным. Интересным, как милый щеночек, которых порой заводят люди. И потенциально полезным. Тебя можно использовать как источник информации, а ещё, при определённом плохом раскладе — в качестве заложницы. Принцесса достаточно к тебе привязана, чтобы в случае чего пойти на уступки.

Я сидела, судорожно стиснув одеяло в руках, и чувствовала, как дрожат губы. Ирон рассматривал меня холодно и оценивающе, считывая мои эмоции, как открытую книгу.

— Это была правда. И как оно? Настраивает на романтический лад?

Я молчала, стараясь проглотить горький комок в горле.

Он не сказал ничего, о чём бы я не догадывалась, но почему-то хотелось плакать.

— Не нравится, верно? — заговорил он чуть мягче. — В этом проблема правды: она напрямую зависит от того, как её подать. И какими словами сказать. И даже от тона. Есть правды, которые и вовсе озвучивать не стоит, от греха. А ещё, когда дело доходит до отношений и эмоций, одна правда в сердце может спокойно соседствовать с другой, противоположной. Причём даже в тех случаях, когда речь идёт о мудрых, уравновешенных существах. Разум сложнее реальности; у него слишком много правд. Потому-то всегда нужно думать, какую из них открывать миру. И себе самому.

Я устало прикрыла глаза.

“Оставь меня, пожалуйста”.

— Уверена?

“Да. Я хочу побыть одна”.

Он задумался, оценивающе рассматривая меня.

— Зови, если понадоблюсь.

“Непременно”.

Я дождалась, пока он выйдет за дверь, и позволила слезам потечь по щекам.

Я почему-то почти не сомневалась, что Ирон оставил для себя возможность послушать, что тут происходит. Но это как раз не беда: искусство беззвучного плача я ещё у бабушки освоила в совершенстве. Главное — контролировать дыхание, чтобы не слишком часто всхлипывать.

Не могу сказать, что плакала из-за слов Ирона. На самом деле я знала: в своей, сугубо эльфийской манере он поступил так великодушно, как только мог. Просто его высказывание стало тем самым камушком, что обрушил лавину. Так бывало, по крайней мере, у меня: эмоции скапливаются, но не прорываются. По крайней мере, до определённого предела.

Было жаль себя, своего будущего, которое раньше казалось очевидным, своих маленьких иллюзий. Мне всегда нравились не те, что уж скрывать. Так что, пожалуй, стоит сконцентрироваться на своей истинной любви — хотя бы для того, чтобы этот неведомый принц помог мне с проклятием. А Ирон…

Он был прав, когда говорил, что самые молчаливые свидетели — мертвецы. А я вот жива. Я узнаю про него как можно больше, а после найду способ рассказать принцессе правду. Ему не стоило меня недоооценивать в этом вопросе.

Правда… кажется, на это слово у меня ещё долго будет аллергия.

*

Рил Ледяной, принц драконов

*

Это… интересно.

Я задумчиво рассматривал бумагу с паучьей монограммой, на которой должно было появиться послание от Мистресс. Под моим взглядом изящные линии перестроились, сменили цвет и напоминали теперь не паука, а стрекозу.

Интересно. И показательно.

Как заверяли меня тараканихи, взломать эту магию было категорически невозможно. Тем не менее, моей “охотнице на принцев” (которая, впрочем, с тем же успехом может оказаться охотником, а то и вообще группой существ) это всё же удалось. И, как итог, меня пригласили в интересную, довольно необычную игру, правила которой пока не понять. Не принимать же за чистую монету то бредовое объяснение, которое мне выдала “охотница”? Снять проклятие поцелуем, подумать только… Я даже фыркнул. Ну и наглость! И откровенная, очевидная, подчёркнутая ложь… А где же правда?

Я откинулся на спинку кресла и оценивающе посмотрел на свиток. Может ли это быть игрой Ртутных? Едва ли. Если бы они смогли вклиниться в нашу с Мистресс переписку и получить доказательства заговора, то вели бы себя совсем иначе. Да и интуиция, доставшаяся от далёких эльфийских предков вместе с голубой кровью, шепчет: здесь что-то другое. Но что?

Задумчиво побарабанив когтями по столешнице, я принял решение.

“Охотницу на принцев” надо найти. Живой…

Как минимум, прожить предполагаемая "она" должна достаточно, чтобы ответить на вопросы.

Кивнув самому себе, я позвонил в колокольчик, вызывая своего личного секретаря. Охота на охотницу объявляется открытой!

28

Иэ

*

Ирон нашёлся у комнаты Ирлины.

Он стоял, привалившись спиной к стене, и с милой улыбкой слушал щебет приставленной к двери помощницы, которая по совместительству должна была выполнять роль охранницы. Девчонка была из надёжных, проверенных сотрудников — боевой факультет с отличием, все тесты благополучно пройдены, практика тоже, причём с наилучшими оценками от первых работодателей. Да и у меня она была на хорошем счету, потому-то я её и поставила сюда. Но теперь, видя, какими глазами девочка смотрит на Ирона, я поняла, что нужно её отсюда убирать. От греха. И ставить парня. Очень маскулинного парня, из падких на девчонок боевиков. Конечно, не факт, что поможет (эти мне фейри и их чары!), но есть надежда, что такой хотя бы “поплывёт” не так быстро. Если разбить дежурство на чуть больше смен…

Бездна! Я начинаю ненавидеть эльфов и всё, что с ними связано!

Ирон расплылся в приветливой улыбке. Я ответила ему коротким кивком. При виде этого прекрасного принца желание отправить его в карцер за ложь и прочие художества вспыхнуло с новой силой. И это не говоря уж о том, что прямо сейчас никакие “подарки” госпожи Тумана не вызывали у меня ни малейших тёплых чувств.

Но Деррен сказал, что трогать Ирона не стоит. А лорд Смерть, надо отдать ему должное, до сей поры давал мне только дельные советы.

Так что я, скрепя сердце, оставила мысли о карцере и допросах на потом.

— Ирон, ты мне нужен, — бросила я коротко.

Он слегка нахмурился:

— Я не хотел бы отходить от Ирлины…

— За ней присмотрят. Следуй за мной.

— Да, принцесса, — он бросил на меня настороженный взгляд. Ничего такого, что не соответствовало бы ситуации, по правде, но я всё равно мысленно усмехнулась. И ничего объяснять не стала.

Если в карцер его пока что нельзя, то пусть хотя бы немного помаринуется, гадая, не раскрыли ли его. Дядя Кио привил мне любовь к таким играм; главное не пережать, чтобы не бросился раньше времени.

Впрочем, на этот случай у меня есть Деррен.

По мере того, как мы приближались к магическому карцеру, напряжение за спиной нарастало. В ментальном поле этого не ощущалось — всё же Ирон хорош, надо признать, — но лоза, что жила под моей кожей, хищно шевелилась, реагируя на эмоции идущего позади “собрата”.

Я криво улыбнулась. Пожалуй, если бы не сопутствующие обстоятельства вроде усталости, страха за друзей и боли, я бы получила от нашей маленькой игры искреннее удовольствие и растянула её чуть дольше. Но в той ситуации время не терпело, так что я решительно зашла в комнату для пленных магов.