Очень плохие игрушки. Том 1

— Типун тебе на язык! — взъерошилась сова, широко разинув свою непропорционально большую пасть. — Демоном он становится, чудовищем, обреченным вечно охотиться на других магов! И они на него тоже охотиться будут, не сомневайся. Кому вообще нужна такая «свобода»?

Кажется, она все-таки не сова, а что-то вроде козодоя или птицы поту. Выпученные глаза, огромный лягушачий рот — выглядит уморительно, конечно. Но не дай бог встретить такое где-нибудь ночью в лесу.

— Как знать, как знать, — протянул заяц. — Как по мне, всяко лучше, чем всю жизнь просидеть на магическом поводке.

Ну да, а убивать ребенка — это по-твоему «нормальный вариант»? Такие поступки сделают тебя чудовищем и без всякой магии. Все-таки есть границы, которые лучше не переходить, даже если на кону свобода. К тому же, если здесь существует магия, наверняка найдется и обходной путь. Да и девочка показалась мне вполне вменяемой.

— Так тебя здесь никто и не держит, — холодно ответила сова, принимая нормальное положение. — Хочешь на волю — бросай это тело и возвращайся обратно в Изнанку. Мы только рады будем!

— Ну, это тривиально, — за неимением рук, заяц махнул ухом. — Если уж уходить, то красиво, с фейерверками, музыкой и предсмертными хрипами врагов. А суицид — это развлечение для слабаков. Правильно я говорю, а малец? — обратился он ко мне.

— Я никуда не собираюсь уходить, — хмуро ответил я, разминая руки и ноги. — И точно не собираюсь действовать по чужим указкам. По крайней мере, пока сам не пойму, что здесь происходит.

— Да жесть здесь происходит, даже не сомневайся, — вздохнул заяц. — Но никто из этих жополизов не хочет признавать очевидных вещей. А я что? Я просто предлагаю разные варианты. Как будто у нас есть какой-то выход. Малявка-то в любом случае подохнет!

Внезапно кошка, до сих пор мирно дремавшая на подушке, молниеносно переместилась и оказалась прямо позади зайца. В одно мгновение она впечатала его мордой в стол, оставив на деревянной поверхности вмятины от его рогов. Выпустив острые когти, Марта поднесла их к брюху несчастного фамильяра, ясно давая понять, что любое лишнее движение — и в его странном теле появятся дополнительные «карманы».

— Если тебе хватает мозгов и времени, чтобы строить заговоры против Хозяйки, лучше подумай о том, как нам ее спасти, — прошипела она. — А если я еще раз услышу, что ты пытаешься влезть в голову кому-нибудь из новичков, то вскрою тебя, как банку с тунцом! И плевать на последствия. Тебе все понятно?

Заяц не успел ничего ответить: входная дверь распахнулась и в комнату вошла наша рыжеволосая хозяйка. Если бы я следил за фамильярами чуть менее пристально, то наверняка пропустил бы момент, когда кошка попросту растворилась в воздухе и через мгновение снова оказалась на подушке.

— Марта, что происходит? — безумный маневр питомца не ускользнул от глаз девочки. — Ты опять приставала к Оскару? Ну, что вы там опять не поделили? Новенького обсуждаете? Сколько раз я просила вас не ссориться по пустякам?

Кошка нехотя поднялась с подушки, подошла к учебной доске, что висела над кроватью и нацарапала когтем какой-то сложный символ, напоминающий человека, склонившегося на одно колено. Иероглиф? Ага, значит средство общения с хозяйкой у них все-таки имеется. Это нужно иметь в виду. Вполне возможно, что грамотность — это важнейший для моего выживания навык.

— Извинения приняты, — девочка устало закатила глаза. — Но постарайся в следующий раз решать вопросы каким-нибудь другим способом, ладно? Насилие плохо влияет на атмосферу в коллективе, знаешь ли.

Марта бросила испепеляющий взгляд на Оскара и снова вернулась на свое излюбленное место, свернувшись клубочком.

Похоже, этот ушастый придурок здесь всех напрягает. И как они его вообще терпят? Какой-то гибрид зайца и… даже не знаю, кого. Быка? Заебык. А что, ему идет.

— Ладно, на чем мы там остановились? — вздохнула девочка. — Ах да, полет!

Она достала из кармана кожаный мешочек, развязала шнурок и посыпала меня сверху какой-то золотистой пылью. Сам контейнер при этом завис в воздухе, словно законы гравитации не имели над ним никакой власти.

— Ну вот, так должно быть гораздо легче. Попробуй теперь поработать крыльями.

Не ожидая ничего особенного, я снова «взмахнул ушами», и меня тут же подбросило вверх, будто пушинку. Потеряв ориентацию в пространстве, я стал беспорядочно барахтаться, пытаясь стабилизировать полет. Но каждое движение крыльев придавало мне такое ускорение, что я сразу же во что-нибудь врезался — сперва в полку с книгами, затем в стену, а потом лампу-медузу, которая отскочила к самому потолку, будто мяч, и стала судорожно махать плавниками, пытаясь вернуться на свое место.

Каждое столкновение сопровождалось болезненным ударом. Оказывается, это плюшевое тело может чувствовать боль! Проклиная все на свете, я наконец сумел замедлиться и начал понемногу снижаться, пока не опустился на ковер, едва не столкнувшись с парой детских туфель. Черт возьми, как же тут тесно! В какую сторону ни полети — обязательно во что-то врежешься.

— Ну, не так уж и плохо для первого раза, — искренне рассмеялась девочка. — Со временем научишься. Да и с пыльцой я слегка переборщила, наверное.

— Напрасно она дала ему крылья, — сухо прокомментировал Оскар. — Этот парень — явно не ас.

— Тебя спросить забыли, — буркнул я, осторожно стряхивая с себя проклятую антигравитационную пыльцу.

Меня бережно подняли с пола и положили на свободное место посреди одной из многочисленных полок, прямо между совой-козодоем и воинственного вида мышонком, который сидел верхом на странной помеси лягушки и дракона.

— Ладно, ребятки, я уже о-о-очень устала, — сказала девочка, зевая так отчаянно, что ей позавидовала бы даже наша большеротая птица. — Так что увидимся утром. Главное, не шалите тут, пока я сплю. Марта, проследи за порядком, хорошо? И чтобы больше никаких конфликтов!

— Да, госпожа.

Крылатая кошка послушно поднялась с подушки, уступая место хозяйке, затем с удовольствием потянулась, разминая лапы, и принялась умываться, словно её день только начинался. Ну а девочка упала на кровать и почти сразу погрузилась в сон.

* * *

— Так что, может кто-нибудь объяснит мне, куда я попал, и что здесь вообще происходит? — спросил я у стоящих рядом фамильяров.

Однако никто из них даже не шелохнулся. Вот тебе и «дружная атмосфера в коллективе»!