Очень злая любовь

Что же, каждому в жизни доведется хоть раз испытать сильнейшие разочарования.

Первым же разочарованием для пана Орлика станет близкий контакт с миром искусства.

Галерея Бжеговича в Ломже прославилась едва не на полмира своей обширной коллекцией. Знаменитый меценат не скупился, собирая лучшие предметы искусства во всех странах, а после выставляя их у себя. Плату за вход пан Бжегович брал скромную, он больше заботился о духовном возвышении обывателей, чем о дохoдах галереи. А зарабатывал… зарабатывал этот во всех смыслах достой?ый господин на иных предприятиях.

Габриэль обожал искусство во всех его проявлениях. Живопись не стала исключением. Все эти техники маз?а, многочисленные школы, масло, акварель, пастель – казалось, будто Ландре понимает в этом едва не лучше художников. Да не просто понимает – любит.

Я же никогда не ценила живопись как подобает. Вероятно, слишком, сильно любила поток жизни в его непостоянстве, чтобы лицезреть его замершим навсегда на полотне по воле творца. Ну или у меня простo не хватает вкуса.

Что же, мы с любовникoм не сходились во многих привычках и пристрастиях, но это не мешало… счастью. Да, пожалуй, я была счаcтлива большую часть того года, что провела вместе с Габриэлем Ландре.

Оставалось только надеяться, что он все же появится в галерее. Хотя… учитывая, сколько за мной следует соглядатаев, не приходится рассчитывать на открытое появление месье Ландре. Он никогда не отличался безрассудностью, а вот осторожность, напротив, была его неизменной чертой.

– Вы так сильно любите живопись? – как-то особенно обреченно спросил пан Орлик, взирая на величественное здание галереи со стрельчатыми окнами и витражами. Очевидно,тяга к прекрасному в пане учителе ?е была особенно сильна.

– Надо время от времени… приобщаться, - улыбнулась я, не посчитав необходимым бессовестно лгать.

Признаться, картины меня интересовали преступно мало. Когда мы вoшли в галерею, я принялась украдкой осматриваться, пытаясь не упустить из виду никого из тех, кто слоняется поблизости.

Габриэль может быть где-тo здесь . Он… я могла только надеяться, что он действительно тут, но в случае Ландре никогда ничего нельзя знать наверняка.

В пане Орлике же весьма некстати молниеносно заговорило чутье, что и раньше отравляло мою жизнь.

– Что такое, панна Новак?
– вполголоса осведомился спутник, чья радость постепенно гасла.
– Вы… когo-то ожидаете здесь?

Ну да, пожалуй, что сейчас и круглый идиот понял бы причину моих метаний. А Ян Орлик не простo проводил рядом со мной время, о нет, он изучал меня с той же тщательностью, что и я его. А, быть может, прилагал даже больше усилий, чтобы понять, с кем имеет дело.

Быть мoжет, этот мужчина на редкость неуклюж и местами наивен, однако, его нельзя обвинять в глупости или отсутствии наблюдательности. Сколько он успел понять обо мне? Что он теперь знает?

По коже пробежала волна озноба.

Но все пустое. Совершенно пустое. Это лишь пан учитель, не шпик, не какой-то злой гений. Я просто сама себя сейчас накручиваю, не более того.

– Никого, - покачала я головой и заставила губы сложиться в улыбку. – Просто подсознательно ожидаю увидеть кого-то из старых знакомых. Ломжа довольно популярное место среди людей моего круга.

Тех, что с деньгами и связями.

Пан Орлик как будто притих, но продолжил смотреть на меня, безмолвно вопрошая.

– Правда, никого? Но вы ведь на самом деле вовсе не заинтересованы в живописи, - вынес свой приговор спутник.

После такого я даже споткнулась от неожиданности. А ведь, казалось бы,так убедительно изображала увлеченность – глаз не сводила с полотен и даже выразительно ахала.

– Вы ошибаетесь, - с максимальной искренностью откликнулась я.
– Живопись приводит меня в восторг. Я просто счастлива попасть, наконец, в храм искусства после моего заточения среди гор и снегов.

Спутник мне достался действительно покладистый, спорить не стал. Ну или посчитал возможным мне поверить. Тут так сразу и не понять.

В любом случае, главное – заметить Габриэля,когда он появится. Или хотя бы кого-то, кто мог быть послан им. Ландре сам попросил прийти сюда в этот день. Сам. ?н… должен хотя бы дать знать! Он не может поступить со мной настолько подло!

– И все же как его зовут? Того, кто позвал вас в этот город, одаривает подарками, зовет в музеи… Кого вы готовы ждать, панна? – неожиданно мягко и вкрадчиво продолжил расспрашивать пан Орлик. Будто бес на ухо нашептывал.

Похоже, что-то он уже понял, осознал до конца и теперь переубедить не выйдет. Но Орлик все еще рядом, держит за руку, не отпускает взглядом.

– С чего вы все это взяли? – изумилась я, затрепетав ресницами. – Как будто я могу кого-то тут ждать…

Взгляд Яна Орлика был преисполнен усталой обреченности. И вздох – тоже.

– Я не слеп, не глух… и не настолько уж глуп. Так как его зовут, панна Новак? Неужели я не заслужил хотя бы одну кроху откровенности?

Надо было смолчать и на этот раз, надо было упорствовать в своей лжи, однако, с губ будто против воли сорвалось:

– Габриэль.

На несколько бесконечно длинных мгновений мой поклонник прикрыл глаза, будто искал для услышанного имени какое-то особенное место в своей голове.

– Габриэль… Это имя довольно необычное. Он иностранец, этот ваш таинственный поклонник?

А ведь я даже позволила себе помечтать о том, что на этом расспросы завершатся. Мечты редко имеют свойство сбываться.

– Да, он иностранец, – подтвердила я с усмешкой.

Наверное,именно это меня и привлекло в месье Ландре, когда мы первый раз повстречались. Помимо прочего, разумеется. Все-таки, если человек прибыл издалека, это по умолчанию добавляет шарма, тайны.

– И поэтому он вас… он стал вам интересен?

Пан Орлик во время беседы вел меня от картины к картине. У каждой мы задерживались ровно настолько, чтобы создалось впечатление, будто и в самом деле разглядываем шедевры живописи, выставленные на всеобщее обозрение, хотя обоим не было никакого дела до картин.

– Нет, - усмехнулась я, задержав взгляд на одной из картин. С которой смотрело мое собственное лицо. Застыл, уставившись на портрет пан учитель,что так удачно перекрыл обзор прочей публике.

Что ж. Месье Ландре умел производить эффект на тех, кто наблюдает за его фокусами.