Очередной советник Сталина с ноутбуком и суперсилой
Шрифт:
Именно так, носясь от одного участка до другого, и подключая толстенные кабели, уложенные в траншеи, к контроллерам питания, трансформаторам и прочему оборудованию, я и встретил начало Августа – последнего летнего месяца.
Кажущаяся мне гигантской, ёмкость аккумуляторной фермы, таяла на глазах. Миллионы установленных аккумуляторов, постепенно заполнялись. Заполнение фермы показывали, помимо приборов на пульте оператора, ещё и огромный стрелочный индикатор, приделанный прямо над входом – его я сделал сам, по уже известной схеме из контроллера и шагового двигателя. Он одним оборотом ярко-красной, светящейся стрелки, показывал, сколько энергии хранится хотя бы приблизительно – и показатель этот уже пополз вверх, хотя в работу включилось всего пятая часть
Но глядя на результат трёхдневной работы, я взволновался и позвонил Лаврентию Павловичу, по экстренному телефону.
– У аппарата, – судя по голосу, Берия не хотел со мной сейчас говорить.
– Если я вас оторвал – перезвоню позже.
– А, нет, не совсем, – успокоился Лаврентий Павлович, – что-то серьёзное случилось?
– Случилось, не слишком серьёзное, но срочное. Можно сказать, экстренное. Лаврентий Павлович, я тут ошибся в расчётах проектной мощности альтернативной энергетики и у меня на ферме случилось небольшое ЧП – образуется большой избыток энергии. Когда в действие войдёт вся СЭС, то в солнечный день, как сегодня, она будет вырабатывать… много.
– Много – это сколько? – нетерпеливо спросил Берия.
– Суммарная мощность ВЭС – четыреста пятьдесят мегаватт, СЭС – пять тысяч пятьсот мегаватт. Учитывая, что работают они не всегда и не в полную силу – годовая выработка будет плавать, но уже сейчас у нас собственные потребности полностью закрыты и аккумуляторная заполнена на пять процентов. Третий день со дня включения, прошу заметить.
– Так, а СЭС это…
– Солнечные панели. Говоря по простому – мы производим больше электричества, чем нам нужно, и будет замечательно, если излишек можно будет продать. После введения в строй в декабре, можно рассчитывать на излишек в пять-восемь миллиардов киловатт-часов.
– И куда я эту электроэнергию дену? – недоумённо спросил Берия, – её слишком много. Хотя постой… есть хорошая идея, ты же знаешь про единую энергосистему?
– Знаю, но её вроде бы ещё не существует.
– Будет. Есть мнение, что твоя электростанция нам сильно пригодится – а пока что давай установим её на резервное электроснабжение региона, ты у нас далековато и от Тулы, и от Москвы. Подключим к твоей электростанции окрестные регионы. Сколько ты хочешь за электроэнергию?
– Единственные затраты, которые я несу – это на персонал, двести человек по штату состоят, их нужно кормить. В остальном…
– Проблема в том, – перебил меня Берия, – что ветряная энергия очень полезна, но плюс её – это независимость от топлива, и она очень нужна, но в деревнях, особенно удалённых от центров снабжения электроэнергией. Отдельный ветрогенератор в деревне – штука полезная, но целая электростанция из них – это уже перебор.
– Мне нужна была чистая экологически энергия, у меня тут пшеница созрела уже, завтра убирать начнём, выбросы дизельных электростанций в почве и на зерне – последнее, что мне нужно. Это увеличивает риск развития онкозаболеваний, если вы не знаете, поэтому ВЭС и СЭС самое то.
– Но много.
– Потому и звоню. Я согласен с вашим предложением провести электричество в окрестные деревни и сёла, это можно. Хотя их суммарное потребление… – я задумался, – если только распространить в них электроприборы и прочее, что им нужно, тогда потребление увеличится.
– Вот ты уже сам всё и придумал. Оплату за электроэнергию получишь позже, по стандартному тарифу.
– Могу продавать втрое дешевле тарифа, у меня главная статья расходов – на ремонт и восстановление и обновление оборудования, отсутствует.
– Гораздо лучше будет, если ты поделишься опытом. Эти солнечные панели… я уже слышал о них, но как-то не придавал большого значения. И ветрогенераторы тоже – есть мысль, что если их распространить среди населения, нагрузка на наши электростанции
существенно снизится.– Неа. Рентабельность у них низкая, цена такой энергии выше, чем у дизельного генератора. Вдвое. К тому же мегаваттный ветряк стоит вчетверо дороже дизель-генератора, а его постоянное обслуживание – выходит чуть дешевле топлива, непостоянство работы и зависимость от метеоусловий, уязвимость в ураганы и прочее – боюсь… Так не выйдет. Люди предпочтут генератор, а ещё лучше – АЭС и ГЭС, у них себестоимость энергии самая маленькая.
– Понятно… Но всё равно, ты плохо, наверное, представляешь, как обстоят дела с энергетикой на участках. Нам остро нужны ветрогенераторы.
– С этим я могу помочь, но решение временное, их ресурс…
– Плевать на ресурс, если они проработают пару лет – уже хорошо.
– Договорились.
– Ура, товарищи! – коротко и ёмко провозгласил политрук завода в завершение длинной и скучной речи. Которую он, похоже, скопировал в тетрадках геббельса как пример неудачной пропаганды.
Вообще, наличие на производстве политического руководства – это необходимое зло. Я заметил, что мои гаврики уже не совсем слушают этого горлопана. Вернее, совсем не слушают – им то что до его побед коммунизма и прочих массовых мероприятий – они сытые, довольные, одетые, и получают много, и живут тепло и уютно, и вообще, руководство их любит и ценит, но спрашивает так, что половина сразу вылетает как неликвид. Несмотря на то, что гремит война и качество поступающего материала упало донельзя, на резкое улучшение я и не рассчитывал, но мой эксперимент по прививанию людям культуры труда – прошёл успешно. Чистота в помещении – чистота в голове. Вот наш лозунг. Нельзя плодить вокруг себя хаос и при этом не сталкиваться с ним на практическом, так сказать, примере в своей жизни.
Строгое соблюдение инструкций у тех, кто не вылетел с завода, вошло в привычку, а привычка – это такая штука, от которой трудно избавиться. И тем не менее, я им всем практически вдолбил в головы привычку делать всё строго и точно. Как говорят проклятые немцы – орднунг! Порядок.
И это повлияло. Я давно заметил, что в странах с высоким уровнем жизни и люди соответствуют. А те, кто приезжает – либо вливаются, либо отторгают культуру. Правда, там ещё педерастия в моде, но это лично их проблемы последних десятилетий. На самом же деле, сознание человека сильно меняется при полном удовлетворении повседневных нужд. И сознание, и меняется культура жизни. Правда, есть и такие люди, из которых уже никогда не вывести колхоз. Но это меньшинство. Большинство же быстро меняют свои ценности и приоритеты – они меньше слушают вот таких вот горлопанов, вообще меньше злятся и меньше нуждаются друг в друге. Они, если так можно выразиться, успокаиваются в политическом плане. Давно известно, что нищета и радикализм – две стороны одной медали. Коммунизм аппелирует к нищете. К нищим слоям населения – к тем крестьянам и рабочим, которые готовы порвать всех за идею, но при этом радуются, когда им обеспечивают если не роскошную, то хотя бы какую-никакую жизнь и совсем крохотные возможности.
Это не только не убивает крестьянский менталитет, но и существенно его расширяет. Барин. Вот кто занимает главное место в менталитете крестьянина. Это некая сверхсила, которая владеет всем – землёй, крестьянином, в руках Барина сосредоточены все нити власти над жизнью крестьянина и он, крестьянин, не против. Ему нравится жить под крылом могущественного барина, он не может без него, он теряется, он боится остаться один. Хозяин ему нужен как мамочка маленькому ребёнку.
Но если обеспечить людям достойный уровень жизни, технологически сложную работу, и без грохота и вони, грязи с головы до пят, а в чистеньком, уютненьком цеху, с дорогостоящим и тоже чистеньким оборудованием, с комнатой для релаксации, где шумоизоляция, классическая музыка, гигантский аквариум кольцом отделяет диваны, декоративные растения в кадках, столики и кофе по утрам в такой спокойной атмосфере…