Очередной советник Сталина с ноутбуком и суперсилой

Этот двигатель, так же как и родной, был наследником семейства двигателей В-2. Легендарных и очень удачных танковых дизелей, которые стали образцом на многие десятилетия вперёд. Плюс такой преемственности был в том, что габариты, механические особенности – расположение частей, расположение управления двигателем, крепежа, всё было практически идентично, с небольшими оговорками, двигателю танка Т-10. Поэтому перед тем, как растиражировать танк, мне понадобилось примерно полдня работы, чтобы установить новый двигатель.

Правда, работа была на заводе, то есть в промышленных условиях. Создали несколько новых деталей, со всем заводским циклом обработки, в том числе и закалкой, и заработало как надо.

Трансмиссия имела запас прочности как раз до трёх с половиной тысяч н. м крутящего момента, а двигатель выдавал три сто пятьдесят при тысячи четырёхстах оборотах. Это всё было проверено на стендах для испытаний, после ещё на вибростенд поставили танк, и устроили жёсткую тряску работающему танку. Вибростенд представлял собой толстую – пять сантиметров, стальную фольгу, установленную на подвес, и соединённую с вибромоторами. Эксцентрики с асинхронными двигателями, которые запускались и вибростенд на некоторое время напоминал расстроившуюся стиральную машину, которая прыгает – его колошматило только так. Работающий при таких вибрациях двигатель испытывал постоянные перегрузки в разные стороны, и выдержал двенадцать часов беспрерывной работы.

Ресурсные длительные испытания проводить не стали – данные о них уже были.

Но самым главным, что отличало Т-10 от советских нынешних танков, был стабилизатор орудия. Вопреки расхожему неправильному мнению о том, что танк в войну умел стрелять на ходу – нихера подобного. Стрельба на ходу велась только для устрашения противника, наугад может быть, то есть по сути – неприцельная стрельба в сторону врага. Танковый бой подразумевает, что танк останавливается для выстрела. Остановка танка для выстрела – естественно, делала его уязвимым для огня противника. Попасть по неподвижной мишени гораздо проще, чем подбить танк на ходу.

Поэтому умение стрелять точно, прицельно, двигаясь при этом по бездорожью – делало танк куда опаснее – танк мог маневрировать и стрелять одновременно, точность стрельбы – почти как у неподвижного танка. При этом прицеливание происходит в момент движения танка – ему не нужно останавливаться, целиться, стрелять, а потом снова с нуля, набирать скорость.

Модифицированный на моём заводе танк пошёл в серию, в количестве пятиста единиц. И руководство страны – Сталин, Берия, не сообщали в армию о существовании такой группы, включённой в РВГК – резерв верховного главнокомандования. Эти танки, как и артиллерия РВГК, предназначались для применения в самых отчаянных ситуациях, когда только они могут переломить ход боя и обеспечить гарантированную победу.

В Июне, когда я по сути, ничего не делал, следил за происходящим на фронте – и операция меня впечатлила, наверное, немцы были впечатлены ещё больше. УРы совершили стремительный марш-бросок более чем на сто километров каждый, отправив до половины своего личного состава в ударную группу, а с фронта немецкую танковую группу встретили Т-10. Эти монстры были переброшены из Москвы, на огромную дистанцию, и выдержали с честью такой длительный пробег, в итоге немцев, которые атаковали авангард тульского укрепрайона в районе деревни Пришня, с левого заднего фланга въебали пятьдесят семь Т-34-85, и вместе с ними пять тысяч человек, вооружённых преимущественно автоматическим оружием. С правого-заднего фланга по ним бахнула полковая артиллерия и пехотные части, так же вооружённые до зубов пулемётами и ППШ. Ободрали для этого почти весь укрепрайон, а с центра по ним через Тулу, ударила группа РВГК – четыреста восемьдесят один танк Т-10 – некоторые всё же поломались во время марш-броска на максимальную дальность, и так же, тяжело вооружённая пехота на бронетранспортёрах – для штурмовой группы даже сделали стальные нагрудники. Но это уже не моё.

Немцы не ожидали такой свиньи – они хотели захватить плацдарм за пределами действия артиллерии укрепрайона, чтобы дальше силами других дивизий пробиться в эту брешь и нанести удар, в то время как другие дивизии свяжут боем оставшиеся в тылу укрепрайоны. Они не ожидали, что вдруг откуда ни возьмись, прямо перед ними, окажется вдесятеро больше сил, чем они рассчитывали, и ударит по ним с трёх направлений. Возьмёт в кольцо.

Итог операции – семьдесят процентов личного состава двух немецких дивизий, а так же ещё нескольких батальонов из других, были захвачены в плен.

Первое участие в войне танков Т-10 так же произвело впечатление на немцев и на советских солдат. Танк мог в лоб переть на немецкие противотанковые орудия, а его 122мм орудие пробивало в лоб самые тяжелые немецкие танки. То есть тупо в лоб, прямо сходу, даже с дистанций в два километра – пробивало. Три километра – пробивало. Если попадал, конечно, на такой то дальности.

Из участвовавших в операции танков, только два оказались выведены из строя, один утопили в местном пруду – просто потому что из-за кустарников мехвод не увидел водной преграды, танкисты спаслись – танк увяз по самую башню, но она герметична. Танк всё-таки более-менее герметичен. Второй танк подбили немцы, из шестидюймового орудия. Броня танка могла выдержать практически всё, а у немцев не было шестидюймовых бронебойных снарядов – но фугасный тяжело ранил экипаж, броня оказалась глубоко вогнута ударной волной взрыва. Осколки брони пробили противоосколочный щит и ранили экипаж, но без щита там был бы фарш, а не экипаж.

Раненых увезли, подбитые танки взяли на буксир уже после боя. Продлился этот бой около двух часов, и завершился победой. По потерям так же счёт в нашу пользу почти троекратный. Что и неудивительно. Полная потеря двух дивизий – одной танковой и одной пехотной, не сильно ударило по боеспособности вермахта в целом, но сильно ударило по моральному состоянию войск противника. Сразу две дивизии практически хлоп – и нету. За один день.

За эту работу штабные офицеры, занимавшиеся радиоперехватом, получили медальки, но у кого их нет…

Ладно, вернусь к основной теме – выход был только один – создавать телевизоры самостоятельно. Прототипировать. Реплицировать. Копипастить. Проще говоря, пух – и магия.

Только магия эта опасная, потому что взявшийся ниоткуда товар снижает инфляцию, но негативно влияет на развитие промышленности. Но делать нечего – даже если у нас будет готовый производственный цикл – радиолампы всё равно уходят стопроцентно в армию. На гражданские нужды они не идут.

Что ж, идея была занятная. Я даже примерно представлял, какие модели телевизоров необходимо делать. КВН-49 мне напоминали немецкий телевизор «Einheitsempf"anger», конструктивно и по исполнению, но с менее качественным кинескопом. Да, ни для кого не секрет, что на вывезенных из германии технологиях и начинала восстановление советская промышленность. И во многом технологические успехи 50х-60х были следствием этого процесса. Первые РЛС, первые ракеты, первые телевизоры и не первые, но радиоприёмники…

Я создал на столе телеприёмник, который видел как-то, уж не знаю, где точно. Толи на радиорынке, как диковинный экспонат, то ли… а, всё, вспомнил. Политехнический музей.

Кладезь ретротехники самого разного назначения. Именно там я видел ретрокомпьютеры, радиоаппаратуру, магнитофоны и радиолы, и многое другое. Вопрос только вот в чём – даже если я могу сразу создать миллион телевизоров, и даже если мы умудримся их продать – и обеспечить промышленностью выпуск радиоламп для их систематического ремонта… что показывать то?

Телеаппаратура есть, 6Х9 сделает передатчик, в этом я уверен, а дальше что – лебединое озеро?

Хотя… ведь эфир строился и раньше на видеомагнитофонах. Я видел первые советские видеомагнитофоны – размером с огромный шкаф, но сигнал можно передавать и с хорошего студийного магнитофона последних лет. Он заправляется большими бобинами плёнки, и может обеспечить телетрансляцию двадцать часов в сутки. Будет что посмотреть. Вопрос только в том, что нужно это что-то снять. Организовать телестудию, а лучше несколько телестудий. Как минимум – нужна новостная программа. Записывать сюжеты можно и без прямого эфира, нарезать и показывать. Ох, это ещё большая морока, чем распространение телевизоров. Потому что распространять их… тут можно напрячь саму советскую власть – пусть поработают над этим вопросам. И хотя бы по различным культурным учреждениям, красным уголкам и прочим публичным местам.