Очерки истории Левобережной Украины (с древнейших времен до второй половины XIV века)
Шрифт:
Рассмотренная нами история княжеских усобиц на территории Северской земли ярко иллюстрирует это положение Энгельса. Она вся наполнена упоминаниями о сожжённых до тла и ограбленных, уничтоженных, взятых «на щит» городах и селах, об истребленных или уведенных стадах, о вытоптанных и выжженных посевах, полях, о массовом истреблении населения, превращении свободных в рабов, о целых партиях пленных, о вереницах беглецов, тянущихся по дорогам из города в город в поисках пристанища. Население прячется в лесах, болотах, кое-как добывая средства для жизни. Всюду разорение, пепелища, трупы. «Слово о полку Игореве» дает художественное описание состояния страны в самом начале войн периода феодальной раздробленности, во времена Олега Святославича:
Были походы Ольговы, Олега Святославича, Тот же Олег мечом Крамолу ковал… Тогда при Олеге Гориславиче Сеялась и взростала усобицами Погибала жизнь Дажбожья внука. В княжьих крамолах Веки человеком сокращались Тогда по русской земле Редко оратаи кликались Но часто вороны каркали, Трупы деля меж собою, А галки свою речь говорили Стремясь полететь на поживу. [933]933
Слово
Образная характеристика древнего литературного памятника не нуждается в комментариях.
То же, что было в конце XI в., при Олеге Святославиче, было и в середине XII в.: истощение производительных сил, обнищание населения, запустение и обезлюдение земель были результатом княжеских усобиц.
Интересно и упоминание о половцах в городах Черниговской земли. С одной стороны, это лишнее указание на тот процесс внедрения половцев в среду местного славянского населения и постепенной их ассимиляции вместе с оседанием на землю, который шел издревле. Тюркские элементы на территории Северской земли являются чрезвычайно древними, уходя, как мы уже указывали, по крайней мере, к болгарам. С другой стороны, упоминание о половцах и псарях в городах Черниговщины указывает на то, что земледельческое население более нежели какое-либо другое терпело от княжеских усобиц, тогда как полукочевники и охотники, естественно, лучше приспосабливались к «бесконечным и бессмысленным» войнам этого времени. Пашни, огороды, луга уничтожались всеми средствами, ибо это был один из способов войны, наносящей удар по жизненным силам врага, а уничтожить дичь и рыбу, объект промысла охотника и рыбака, вытоптать луга и пастбища — было невозможно. Равным образом трудно было настичь, уничтожить имущество и взять в плен самого, вечно ускользающего от преследований кочевника, процесс превращения которого в оседлого земледельца и скотовода только начинался. Приведенное выше указание летописи о псарях и половцах игнорировать не приходится. Оно, к тому же, проливает свет и на некоторые другие вопросы. Очевидно, Святослав Ольгович распоряжался далеко не всей Черниговской волостью. Ему достался лишь Чернигов с семью городами, а всю волость Черниговскую «собою держить» Изяслав Давидович. Последний, вместе со своим племянником Святославом Владимировичем, хозяйничает во всей остальной части Черниговщины. [934]
934
Ипатьевская летопись, с. 500; Багалей Д. И. История Северской земли до половины XIV столетия. С. 221–222.
Поход Изяслава на Галич 1159 г. не увенчался успехом. Причиной была измена берендеев, которые все больше и больше становились фактическими вершителями судеб в борьбе князей за Киев. [935]
Изяслав вместе со Святославом Владимировичем и Владимиром Мстиславичем бежит в Гомель, причём его побег был организован Глебом Юрьевичем Переяславльским и Ярославом Всеволодовичем, а из Гомеля Изяслав уходит в землю вятичей. Святослав в отместку разграбил имущество бояр Изяслава и захватил в плен их жен. Затем он заключает союз с севшим на киевский стол Ростиславом Мстиславичем Смоленским, скрепленный на съезде в Моровийске в 1160 г., в результате чего разгорается новая междоусобная борьба. Изяслав приглашает половцев, но столкновения, происшедшие у Игорева Брода, Зартыя, Выря, Вщижа доставляют Святославу Ольговичу победу. У Путивля Изяслав и половцы были разбиты. Изяслав по-прежнему остается в земле вятичей, а все северские князья подчиняются Святославу. Усобица, когда князья «села пожгоша, люди повоеваша», дала возможность половцам напасть на Переяславльскую землю у Носова и увести «в полон» сотни смердов и горожан. [936] В скором времени Изяславу удалось хитростью и обманом привлечь на свою сторону Олега Святославича, Святослава Всеволодовича и, наконец, примириться со Святославом Ольговичем, которого он напугал мнимым заговором против него Ростислава Мстиславича. Заручается он также поддержкой и Андрея Юрьевича Боголюбского, благодаря женитьбе своего племянника, Святослава Владимировича, на дочери последнего. П. Голубовский объясняет этот союз северских князей результатом тяготения «черниговцев», т. е. черниговских бояр, к «устроению земли», что весьма вероятно. [937] В 1161 г., устроив свои внутренние дела, Изяслав приглашает половцев и идет с ними на Киев. Ростислав покидает город, немедленно занятый Изяславом, и, готовясь к осаде, удаляется в Белгород. Под Белгородом Изяслав остановился и повел осаду. Четырехнедельная осада детинца ни к чему не привела, и Святослав уже предлагал ему заключить мир с Ростиславом. Изяслав отказался, мотивируя свой отказ тем, что у него нет «отчины» (Черниговщина уже полностью была в руках Святослава Ольговича), изгоем же бьггь он не хочет. Остается либо уйти к половцам, либо довольствоваться каким-нибудь крохотным, опустошенным и обезлюдевшим уделом вроде Выря, на что он не согласен. К Ростиславу подходит подкрепление: Мстислав с галицкой дружиной, Рюрик, Василько Юрьевич, Владимир Андреевич с дружинниками и многочисленными отрядами берендеев, торков, печенегов и коуев. Силы были явно неравны. 6 марта 1161 г. тяжело раненный торками Изяслав бежал и вскоре умер.
935
Голубовский П. В. Печенеги, торки, половцы до нашествия татар.
936
Ипатьевская летопись, с. 500–504.
937
Голубовский П. В. История Северской земли до половины XIV столетия, с. 143–144.
Переяславльский князь Глеб Юрьевич во всей этой борьбе участия не принимал и держался выжидательной политики. Северская земля оказалась в руках «старшего» князя Святослава Ольговича, подчинившего себе других князей. Он поддерживает Ростислава Киевского и участвует в его походах. Но недолго ему пришлось быть «самовластием» в Северской земле (он умер в 1164 г.). К этому времени ослабевает линия черниговских Давидовичей. Она представлена только племянником Изяслава, Святославом Владимировичем, князем крохотного Вщижского удела. Смерть и этого последнего Давидовича в 1167 г. кладет конец второй линии северских князей, и хозяевами Северской земли остаются Ольговичи. П. Голубовский, памятуя отмеченное им различие в политической деятельности более слабых и плетущихся в хвосте киевской политики Давидовичей, стремившихся к союзу с Киевом и централизации в самой Северской земле, и сильных, деятельных, самостоятельных Ольговичей, типичных «земских» князей, занятых главным образом делами своей «отчины», т. е. устроением своего феодального аппарата господства и собственным обогащением за счет смердов путем не только обложения данью, но и организации огромных латифундиальных хозяйств, хотя и не отказывавшихся от Киева, указывает: «Теперь, когда вся Северская земля сгруппировалась в руках одних Ольговичей, можно было ожидать, что они откажутся от стремлений в Киев, но оставить их было невозможно». [938]
938
Там же. С. 145.
6. Борьба северских князей за Киев и Галич в конце XII и начале XIII века и войны с половцами. Усиление Чернигово-Северской земли, Тмутаракань в XII–XIV вв.
К рассматриваемому нами периоду усиливаются суздальские князья, начавшие еще со времен Юрия Долгорукого вмешиваться в дела южных княжеств, и перед Северской землей встает угроза подчинения Суздальскому княжеству. Захват Киева давал северским князьям возможность организовать отпор князьям северо-востока, так как, несмотря на начинающийся упадок, Киев все же был настолько могучим образованием, присоединение которого к владениям северских князей превращало Ольговичей в серьезных соперников потомков Юрия. П. Голубовский по этому поводу замечает: «Но бороться силами одной своей области против суздальских князей северские князья не могли вследствие ее раздробленности. Чтобы иметь одинаковую силу с Суздалем, необходимо было сосредоточить в своих руках как можно более областей на юге и стать во главе их. Это возможно было только для того, кто владел Киевом. Отсюда и для Мстиславичей и для Ольговичей является потребность захватить киевский
стол. Таким-то образом стремление в Киев стало для Ольговичей исторической необходимостью. Вследствие личных планов Мстиславичей, не хотевших признать исконных прав Ольговичей, борьба с Суздалем осложнилась борьбой за Киев. Но силы как Мстиславичей, так и Ольговичей, были почти равны; поэтому и те и другие стараются присоединить к себе Галич. И вот борьбой против нового направления, стремлением захватить Галич и Киев характеризуется период княжения Святослава Всеволодовича и всей остальной истории Северской земли до подчинения ее Литве». [939]939
Голубовский П. В. Ук. соч. С. 150.
Позже, с усилением Галицко-Волынского княжества, падающим на конец XII и начало XIII в., когда Киев потерял былое значение и Галицко-Волынское княжество стало сильнейшим феодальным «полугосударством» среди южных княжеств, перед Северской землей встает вторая угроза — быть раздавленной между Ростово-Суздальским и Галицко-Волынским княжествами. И в это время северские князья развивают энергичную деятельность в области создания таких политических комбинаций, которые обеспечили бы укрепление их власти путем захвата Киева и Галича или хотя бы вовлечения их в орбиту влияния северских князей. [940] Над южными князьями все время довлеет князь Ростово-Суздальской Руси, в руках которого сосредоточиваются большие владения и укрепление власти которого сигнализирует южным князьям о возможном превращении их в «подручников» потомков Мономаха.
940
Ляскоронский В. Северские князья и половцы перед нашествием на Русь монголов. Казань, 1913. С. 16.
Вторая половина XII столетия знаменуется дальнейшим дроблением Северской земли на уделы. Возникают все новые и новые княжества, непрерывно уменьшающиеся в своих размерах. Северская земля «делится и подразделяется» (К. Маркс), непрерывно все больше и больше превращаясь в сплошное море крохотных феодальных «полугосударств». Так, появляются княжества Курское, Стародубское, Березовское, Вщижское; Рыльское и Воргольское, Путивльское, Вырьское, Трубчевское, Брянское, Липецкое, Воронежское, Глуховское и др., возникающие в XII и XIII вв. Особенно много мелких княжеств было в Посемье и, несколько позднее, в земле вятичей, где впоследствии складываются такие княжества, как Белевское, Одревское, Воротынское и т. д. Начало этого явления следует искать в XII в., в рассматриваемую нами эпоху, когда Северская земля начинает распадаться на ряд княжеств, в свою очередь впоследствии дающих начало нескольким еще более мелким княжествам, и этот процесс идет несколько столетий, в течение всего периода феодальной раздробленности, до тех пор, пока Северская земля, пожалуй, едва ли не в большей мере, нежели какая-либо другая область южной Руси, не превратится в сплошное море княжеств разной величины. Укрепляется экономическая мощь северских князей, расширяются их вотчины, увеличивается количество слуг, челяди, холопов, закупов и т. п., эксплуатируемых в хозяйстве князей; по размерам своих земельных владений, по величине своего хозяйства, да, пожалуй, и по размерам накопленных богатств и движимого имущества вообще северские князья стоят в рядах самых богатых князей. Недаром летописец с изумлением рассказывает о селах и городах, «товарах» и стадах, о многочисленной челяди, громадных запасах и прочих богатствах северских князей.
Князья усиленно эксплуатируют вятичскую землю. Черниговская княгиня владеет в вятичской земле целым городом — Оболвом, доходы с которого поступают в ее распоряжение. Здесь же, очевидно, организуются княжеские и боярские латифундии, вчерне намечающиеся контуры будущих княжеств северной части земли вятичей, своеобразных государств-вотчин, наиболее полно отражающих путь складывания и развития подобного рода феодальных образований и укрепления власти князя, государя-вотчинника.
XII век является временем изживания старых общинных порядков. Вервь — семейная община типа южнославянской задруги (так ее характеризует Ф. Энгельс в «Происхождении семьи, частной собственности и государства»), как это показали последние исследования Б. Д. Грекова о XII в., — почти повсеместно эволюционирует в сельскую, территориальную общину, сохраняясь почти исключительно в составе последней. [941]
941
Греков Б. Д. Энгельс и проблема родового строя у Восточных славян // Сборник «Вопросы истории доклассового общества». Изд. Ак. наук, 1936. С. 702–710.
Из подобного утверждения, конечно, не следует делать вывода об исчезновении семейной общины. Семейно-общинная организация чрезвычайно живуча. Древняя клеточка социального организма — патриархальная большая семья, семейная община — сохраняется чрезвычайно долго, приспосабливается к феодальным отношениям, борется с ними и зачастую даже оказывается в состоянии преодолеть нажим феодала, превращая своих членов в своеобразное «среднее сословие» феодального общества. В целом ряде районов Северской земли большая семья, то ли входя в состав территориальной общины наряду с малыми семьями, то ли существуя самостоятельно в форме семейной общины (что, по-видимому, в позднейшее времена встречалось значительно реже), существует очень долго в качестве социальной организации сельского населения. Районом максимального распространения подобного рода социальных организмов являлись Любеч, Черниговское Полесье, частично Посемье, т. е. как раз те места, куда труднее всего было проникнуть феодалу, вынужденному в силу этого ограничиваться данью, слабо затрагивающей внутреннюю социально-экономическую структуру даннического населения, и где сохранению архаических форм хозяйства и общественной жизни способствовал замедленный в силу географических, природных условий, темп исторического развития. Характерно, что, несмотря на свою отсталость в XI и начале XII в., вятичи позднее не знали таких древних форм общественной жизни, ибо с середины XII в. их территория подверглась столь интенсивной феодальной колонизации, — проникшей в самые глухие уголки вятичских лесов, неся на острие меча феодальные отношения господства и подчинения, вотчинное землевладение, феодальную организацию сельского населения и прочие атрибуты феодальной цивилизации, — что впоследствии, к XVI–XVII вв., земля вятичей, Замосковный край, представляла собой самую «освоенную» феодалом территорию в средней полосе восточной Европы. Одновременно рост территориальной общины и внутренний процесс ее разложения выделял новую феодализирующуюся верхушку в тех местах, где община еще не успела окончательно превратиться в организацию зависимого сельского населения. В XII в. по-прежнему «земские» феодальные элементы, а также городская верхушка, «вече» старых городов, продолжают играть серьезную роль во внутренней политической жизни земли и влияют даже на внешнюю политику князя, вынуждая его зачастую отказываться от рискованных политических комбинаций, могущих принести ущерб их интересам.
Вернемся к основным событиям политической истории второй половины XII в. Конкурентами на черниговский стол оказались сын Святослава, Олег, и Святослав Всеволодович, сын Всеволода Ольговича. Олег Святославич княжил в Курске. К нему посылают гонцов черниговские бояре и духовенство, предлагая немедленно явиться в Чернигов. Олег поспешил туда. Но епископ черниговский одновременно сообщает о занятии черниговского стола Олегом Святославу Всеволодовичу, который также в свою очередь претендовал на стольный город Чернигов. Святослав действовал решительно. Он захватил Гомель и послал в города Черниговской земли своих посадников. Олег вынужден был уступить ему Чернигов и уйти в Новгород-Северск. За это Святослав обещал Олегу дать уделы его братьям, Игорю и Всеволоду, но обещания своего не выполнил ни в это время, ни даже тогда, когда по смерти Святослава Владимировича (1167 г.) освободился княжеский стол во Вщиже. Несмотря на увещевания Ростислава Киевского, Святослав Всеволодович так и не собрался наделить землями сыновей Святослава Ольговича. Результатом его неуступчивости была новая война. Стародуб приглашает к себе Олега. Олег поспешил в Стародуб, но когда он подошел к нему, город оказался захваченным войсками брата Святослава, Ярослава Всеволодовича. В бессильной злобе Олег удовольствовался лишь пленением жителей и разрушением поселений, расположенных вокруг Стародуба, что имело, как мы увидим дальше, неприятные для князя последствия. За Олега снова вступается Ростислав, и Святослав вынужден был сдать ему четыре города. [942] На некоторое время в Северской земле княжеские усобицы прекращаются.
942
Ипатьевская летопись, с. 525–526.