Ода абсолютной жестокости

– А Риггер смог бы его победить?

Пантера мрачнеет. Катина смотрит на меня с укоризной.

– Риггер может победить любого, – говорит Пантера.

* * *

Бой при факелах – это интересно. Но опасно. Тем более при таком сопернике, как Лезвие. Я не видел его, но много слышал. В провинции Синтик он неоднократно был лучшим. Поэтому я не собираюсь рисковать зазря.

Я готовлюсь к бою в одном из помещений под ареной. Горят факелы на стенах. Я проверяю ножи: всё в порядке, тупых или выщербленных нет. Затем я достаю из кармашка крошечный тряпичный мешочек. В нём – трубочка из тонкого бамбука и несколько иголок. С виду они – просто тонкие заострённые палочки. Но на кончиках – яд. Он не убивает, ни в коем случае. Он просто ослабляет реакцию соперника, его концентрацию.

На трубочке – зажим. Я аккуратно устраиваю трубочку за щекой, прикрепляя её к зубам. Надув щёку и выдохнув воздух, я могу метнуть иголку на расстояние до семи метров.

Извини, Лезвие. Я одержу верх, и никто не узнает, почему ты проиграл.

Дверь открывается, заходит красотка Лорна.

– Привет.

Сегодня я ещё её не видел. До боя полчаса, и Лорна мне сейчас совершенно ни к чему.

– Я готовлюсь к бою.

Она обвивает меня руками.

– Ты победишь, я уверена…

Она тянется к моим губам, но целовать её сейчас – почти то же самое, что убить. По крайней мере, это довольно опасно. Я отстраняюсь.

– Я должен быть сосредоточен.

Она надувает губы.

– А вот Риггер… – она осекается, но поздно.

Да, я знаю, этот Риггер, чтобы он сквозь землю провалился. Он мог за три минуты до боя изнасиловать десяток женщин, а потом разметать толпу гладиаторов по арене. Конечно. Но я – Чинчмак. Я так не умею. Я – другой.

Я смотрю на Лорну так, что она всё понимает и исчезает.

Настроение испорчено.

Кинжалы на месте. Иголки за щекой. Больше, кажется, ничего не нужно.

Обычно я дерусь в безрукавке, но теперь поверх надето нечто вроде рубахи из плотной кожи. Говорят, у лезвия даже ладони и колени остры как бритвы. Что он может резать ткань языком. Перерубать деревья ударом ноги. Если бы у нас были дети, Лезвием бы пугали их на ночь.

Поднимаюсь наверх.

В комнате сидят гладиаторы. Карра, маленький и бледный, с огромными прозрачными глазами. Он похож на лемура, только двигается быстро. Быстрее всех, кого я знаю. Если спросить кого-нибудь, есть ли человек быстрее Карры, ответ будет однозначен: Риггер. Монгол, узкоглазый дылда с алебардой выше человеческого роста. И Максим, крепкий мужчина среднего роста с ярко-рыжими волосами до плеч.

Монгол что-то рассказывает.

– …ну, я тогда – раз! – под мышку ему. А он пониже меня будет, так я в три погибели согнулся, чтобы проскочить. Но у него плечи широкие, как раз пролез. Он-то и не ждал, что я так хитро сделаю. Пока он разворачивается, я ему по ноге – вслепую. Мог и не попасть, бил-то назад. Попал – ого-го! Сухожилие перерезал. Он на одну ногу упал, но в ответ мне алебарду в спину запустил. Она у него сверху с таким штырём! Я чувствую, всё, помираю. Разворачиваюсь и просто с размаху опускаю алебарду. И всё, точно по шее попал. Начисто башку срубил. Ну, я до Жирного дополз уже на последнем издыхании. Руку протянул за кольцом – и окочурился. Но – победа, заслуга, ага…

Это он говорит о том, как позавчера победил алебардиста из провинции Синтик. Синтик привёз трёх бойцов: гиганта с кистенями, алебардиста и Лезвие. Гигант сражался против человека Чиргаша. Тот метал ножи, как и я. Гигант просто подошёл к нему – с десятью ножами, торчащими из тела – и раскроил голову. А потом как ни в чём не бывало пошёл за кольцом победителя. Взял кольцо, зашёл в комнату для отдыха, упал и умер.

А Монгол бойца Синтика победил. Это – вопрос престижа. Жирный борется с Синтиком за сферы влияния.

Теперь – моя очередь.

Монгол поворачивается ко мне:

– Как настроение?

– Нормальное.

– Как всегда, холоден, – говорит Карра. – Ты бы, Чинч, хоть раз себя в грудь ударил для поднятия боевого духа, или, например, кого из зрителей прирезал.

Я криво усмехаюсь. Карра очень любит подбежать к трибуне и воткнуть свой меч, лёгкий и тонкий, точно в глаз какому-нибудь бедолаге. Который, между прочим, заплатил деньги за то, чтобы в этот день находиться на трибунах.

Смотрю через дверь на арену. Видно плохо, потому что комнату и место действия разделяет ещё и коридор. Этот бой – последний на сегодня. Перед ним – получасовой перерыв. Сейчас арену готовят к моему бою.

Дверь открывается, и я оказываюсь нос к носу с Катиной. Она выполняет обязанности Пантеры, когда тот бьётся сам или не может выйти по объективной причине. Катина следит, чтобы гладиаторы вовремя выходили на арену. Чтобы не дрались между собой в «гримёрной».

Монгол достаёт откуда-то флягу, делает вид, что чокается с Катиной, и опрокидывает в себя содержимое. Катина упирает руки в бока.

– Если бы это был твой бой, ты бы до него не дожил, – говорит она. – Я бы затолкала тебе в задницу твою флягу вместе с пойлом…

Монгол смеётся.

– Ничего, я бы и через задницу всё вылакал!

Катина не может сдержать улыбку.

– Чинч, ты как?

– Готов.

– Ты выходишь первым. Машешь руками, разогреваешь толпу. Когда толпа пустит слюни, выпускаем Лезвие. Ты его видел?

– Откуда? Он не дрался на этих играх.

– У него под кожу вшиты металлические пластины. Кое-где заострённые. И у него сумасшедшая реакция. Ты его не побьёшь, мне кажется. Продержись, сколько сможешь. Кинжалами ты его не сделаешь, отобьёт. Я не уверена, возьмёт ли его меч.

Я смотрю на Катину свысока. Это не просто: она чуть выше меня.

– Меня зовут Чинчмак, – говорю я. – Я выиграю.

Катина отшатывается.

– Ты напомнил мне интонацию одного человека.

– Риггера.

– Да.

Я злюсь. Очень злюсь. Риггер везде. И даже тут – его призрак.

Я отодвигаю Катину и иду к выходу.

– Стой, – говорит она, – ещё не время. Ещё не всех пропустили на трибуны.

Мне плевать. Я выхожу на арену. Глашатай только укрепляет свой огромный витой рупор на подпорке. Он видит меня и начинает работать лихорадочно, думая, что опаздывает. Кто-то из зрителей тоже меня замечает.

– Толстяк! – раздаётся крик.

Я ненавижу, когда меня так называют. Хорошо, что кто-то это знает. Второй крик уже звучит как:

– Чинч!

Толпа начинает скандировать. Служители бегают по арене и укрепляют факелы на её стенах. Факелов много, мне кажется, что всё вокруг светится.

Сейчас арена – это не просто песчаный круг. По центру – деревянный помост высотой около двух метров. По углам – факелы. С двух сторон на помост ведут лесенки.

Раздаётся рёв глашатая.

– Все здесь?