Ода абсолютной жестокости

– Зато я готовлю хорошо! – восклицает Пузан, когда я загоняю последний чёрный.

– А я хорошо ем, – усмехаюсь я.

– Да-а, – он поглаживает себя по животу. – А сейчас не хочешь?

– Я сейчас, наверное, на арену. Сегодня вечером Пантера выходит впервые за эти игры.

– Ну, Пантера, он да-а. Сила. Он будет в последнем бою драться. Я уверен.

Последний бой. Последний день. Приедет наместник Угга. И наместник Скволл. Угга станет гостем Жирного. А у Скволла – дело ко мне.

Я подхожу к конюшне. Партизан меланхолично чистит коня. Я никогда не видел Партизана ни за каким другим занятием. Такое ощущение, что он не кормит лошадей и не ест сам. Правда, у него есть женщина, Пала. Такая же худая и вечно оборванная, как и сам Партизан. Она помогает ему в конюшне.

Кроме Рыжего, над которым трудится конюх, в конюшне есть ещё серый в яблоках. Это «женский» конь. На нём обычно ездит Мартилла. Но сейчас она на арене, поехала туда в экипаже вместе с Жирным. Этому «экипажу» лет триста. Мормышка его постоянно ремонтирует, но рессоры всё одно никуда не годятся. А Жирный никак не соберётся заказать новый.

– Партизан, на чём тут можно?

– Бери Рыжего, я уже закончил.

Он взгромождает на лошадиную спину седло, крепит его. Забираюсь на коня.

Ворота открыты. Нет даже вечных стражей – Чихаря и Пыхаря. Тоже ушли смотреть на Игры. Если на провинцию сейчас нападут, никто не защитит её. По меньшей мере, усадьбу Жирного точно спалят.

Деревня пустует. На лавке сидят парень и девушка. Целуются. Я понукаю коня.

* * *

Глашатай ревёт во всю глотку. У него даже получается перекричать толпу.

– А теперь! Непобедимый и великий! Абсолютный чемпион тысячи Игр! Па-а-а-а-а…

Толпа готова взорваться аплодисментами. Она даже затихает, берёт паузу, чтобы взрыв казался сильнее.

– …нтера!!!

Всё, апогей. Не слышно ничего. Даже глашатай вынужден взять паузу. На трибуне наместник Бахна наклоняется к жирному и что-то говорит ему. Жирный смеётся, тряся третьим подбородком.

Глашатай поднимает руки. Толпа чуть замолкает.

– Для разминки! Пантера! Разорвёт на куски! Гладиатора! Графа! Из провинции Бахна!

Наместник Бахна грозит Жирному пальцем.

Граф не производит впечатления сильного бойца. Невысокий, тонкий. Лёгкий. Должен хорошо летать, как в старом анекдоте про ежа.

Я не люблю шутки и анекдоты, но иногда они оседают в памяти.

Граф движется вокруг Пантеры. Он обходит его медленно, изучая огромное тело соперника. Толпа молчит. Она ждёт удара.

Граф смотрит на Пантеру. А Пантера – неподвижен. Абсолютно неподвижен, точно гипсовая статуя в саду Рифм на моей родине. Он стоит и смотрит на Жирного, смотрит с лёгкой усмешкой. Его эбеновое лицо – образец грубой мужской красоты. Граф примеряется к удару. Задиристо машет узким мечом и кинжалом, чтобы вынудить Пантеру хоть на какое-нибудь движение.

Пантера неподвижен. И тогда Граф решается. Он заходит со спины. Пантера смотрит на наместника. Граф приседает и подрубает огромному негру ноги. Пытается подрубить. Потому что Пантера взмывает в воздух, разворачивается в полёте и обрушивает свой чудовищный ятаган на голову Графа. Тот успевает подставить клинок, но это не помогает. Ятаган перерубает пополам и меч, и руку, и голову. Он застревает где-то в районе лёгких, разделив человека почти пополам.

Пантера поднимает меч и слизывает с него кровь. Я так не могу. Кровь противна на вкус, даже бычья, которой тут никто не гнушается. Про человеческую я просто молчу.

Толпа неистовствует. Жирный с улыбкой похлопывает в ладоши. Бахна криво усмехается. Вряд ли Граф был сильным гладиатором. Это именно «разминочный боец», который заставит Пантеру расслабиться. У Пантеры впереди ещё две схватки. Вторая – прямо сейчас. Третья – позже, почти ночью.

Глашатай кричит:

– Пантера непобедим! А теперь! Пантера сразится со вторым соперником! Это вам хорошо известный! Микарак! Из Бахны!

Микарак похож на Пантеру. Тоже чёрный, тоже огромный. И такой же грациозный. Он выходит на арену, покачивая бёдрами, точно женщина. И при этом все женщины напрягаются: у них набухают соски, они облизывают губы. Микарак излучает мужскую сексуальность.

В руках у него – по обоюдоострому прямому клинку.

Пантера стоит и смотрит на наместника.

Но Микарак видел предыдущую схватку. И другие схватки Пантеры. Он просто подходит к нему спереди и легонько касается лезвием горла гладиатора. Пантера рефлекторно отбивает удар: уводит в сторону. И начинается сверкание мечей.

Микарак выглядит достойнее. Он движется быстрее, его клинки превращаются в два сверкающих колеса. Пантера едва успевает отбивать атаки противника. Бахна доволен. Но Жирный знает, что у Пантеры ещё есть козыри на руках.

Неожиданно в сверкании мечей возникает пробел. Один из клинков Микарака отлетает далеко в сторону и вонзается в землю. Пантера тут же наносит сокрушительный удар сбоку. И сам получает укол в живот. Он делает два шага назад и снимает себя с меча Микарака. Титанические мышцы напряжены. Кровь течёт рывками и стекает по мощной ноге.

Кажется, Микараку нужно сделать шаг вперёд и добить Пантеру. И он делает этот шаг. И падает. Его тело разъезжается на уровне пояса и разваливается на две половины. Пантера, зажимая рану ладонью, идёт к помосту наместников. Жирный бросает ему кольцо. Пантера ловит его и хромает прочь. Мне кажется, вечернее сражение придётся отложить.

Перерыв. Иду смотреть, как там Пантера. Он сидит в углу, Катина накладывает повязку.

– Сможешь сегодня? – спрашиваю его.

– Плохо, – говорит Катина за Пантеру. – Лёгкое пробито. Даже если дотянет, ослабеет так, что не сможет драться.

– Я мог бы заменить тебя. У меня сегодня нет сражений.

Пантера поднимает прищуренные глаза.

– Заменить? А тебе не мало своей порции славы?

– Ты знаешь, Пантера, что я не ради славы.

– Не знаю.

Он зол сейчас, и я могу его понять. Он победил, но по сути – проиграл. Как бильярдист, который выиграл партию, но за неспортивное поведение был лишён права играть в следующей. Хотя здесь, в Санлоне, нет понятия «неспортивное поведение». Жирный, играя в бильярд с Чиргашом, засадил тому кий в глаз, в ответ на что Чиргаш сломал Жирному руку и все пальцы на ней по отдельности. Наутро они снова были друзьями и договаривались о торговых отношениях между провинциями.

– Ну, смотри. Не доживёшь – я пойду.

– Ты хоть знаешь, кто там соперник?

– Нет. Это играет роль?

– Ещё какую, – он говорит тяжело, что-то булькает внутри. Точно не доживёт.

– Ну и?

– Лезвие. Боец Синтика. У Синтика слабых не бывает. И простых – не бывает.

– Я не смогу его победить?

– Я думаю, что даже я не смогу его победить. А я – сильнее тебя, сам знаешь.

Знаю. Да, Пантера сильнее. Он ловит мои комариные укусы голыми руками. И отправляет их обратно. А потом сносит мне голову.