Один день солнца (сборник)

А как же те-то две, что ревмя ревели, когда цельным корогодом провожали его в армию? Не понять даже было, кому он предпочтение отдает: обеих обнимал и притискивал потерянные головы… Потом одна из них, потоньше которая, за адресом приходила, — не писал он, выходит, ей… Ой, сын!..

«Милой мамане от Вали и Сани»— так складно и надписал на обороте. Как прильнули один к одному, — вроде серьезно глядятся, долго собрались соседствовать. А там шут их знает, нынче это дело простое, слово «невеста» только и в ходу-то, что в загсе.

А ведь напрасно клепала: Санька и тут вроде как учудил — на этой самой Вале с фотокарточки и женился. Невтерпеж, видно, было: даже до конца службы не дотянул — специального позволения добивался у начальства на оформление брака.

Так вот и получилось, что главная очередь пошла вспять: следом за дочкой — Санька, а уж после всех — без лишней прыти, зато и без промашки — расписался самый старший.

…Ольга понимала, что красивая внешность может сыграть с дочерью и злую шутку: многие ребята будут пялить глаза и липнуть к ее заметному в любом кругу лицу. Загодя, исподволь готовила она ее к той поре, когда в душе заплещется тайно-сладостный интерес к парню, к встречам наедине, интерес, который преодолевает не только материнские увещевания…

До поры до времени ей вообще в голову не приходило, что все, через что проходит любая здоровая женщина, уготовано и для Зинки. Участь ее, думала Ольга, иная, вместе им век вековать.

Но когда дочь, привыкнув к работе, найдя в ней определенный вкус, незаметно оформилась в сравнительно ладную девушку, ничем, в сущности, не отличающуюся от сверстниц ни с виду, ни, похоже, душой, Ольга забеспокоилась. Она была уверена, что у дочери, слабой и беспокойной, выпестованной ею, как она считала, «из ничего», не может все в жизни сложиться так, как складывается у большинства людей. С другой стороны, более всего на свете она хотела бы увидеть ее жизнь именно такой, какою живут все нормальные молодые люди.

Когда однажды она приметила у забора поджидавшего Зинаиду паренька, она тут же велела привести его и показать. Это был Толик, и Ольге он сразу пришелся по душе, — своей тихостью и отношением к Зинке. Он вроде бы даже как-то робел от ее старинной красоты лица, — Ольга это чувствовала, сама в девичестве испытывала нечто похожее, оказываясь вблизи интересных мужчин. А сейчас, при взгляде на дочь, ее просто обжигало радостью: вот какая уродилась!..

Толик не боялся ошибиться и, не будучи избалован знакомствами и успехом у девушек, прибился к Зинке крепко, как говорится — раз и навсегда. Ольга, как могла, создавала им условия для встреч, и через очень недолгое время к сыновьям полетели золотые открытки с зацепленными кольцами — приглашение на свадьбу.

Михаил приехать не сумел — случились такие условия на работе. Прислал цветную, на много слов телеграмму. Дважды — один раз Зинка, другой раз мать, когда подошли запоздалые гости, — ее прочитали за столом: старший брат, инженер, был гордостью семьи.

С Санькой, как и положено быть, получилось именно в его духе. Дня за три до свадьбы во двор к Минаковым зашел какой-то молодой парень и передал Ольге сорок рублей денег и сказал, что это от Саньки и что он, дескать, велел купить на них две простыни, два пододеяльника и две подушки и вручить сестре — когда будет свадьба — за столом, перед самой первой рюмкой.

— Две подушки? — держа в руках деньги, переспросила Ольга, не сразу взявши в толк, чего от нее хотят. — А где же их возьмешь-то? И чего ж это Санька… — Она не успела договорить.

— Наволочки, что я! Конечно, наволочки. — Парень тряхнул здоровенной гривой и засмеялся. — То есть два полных комплекта постельных, понимаете?

Парня Ольга видела не в первый раз, наглядно она его вроде бы помнила. Она открыла было рот, но спросить что-либо еще не успела: парень повернул к выходу. У калитки он оглянулся и, продолжая улыбаться, добавил:

— Санька все объяснит.

А от Саньки — ни самого, ни телеграммы. Было чудно и тревожно.

Комплекты Ольга приобрела. Развернув полотно на кровати, полюбовалась хрусткими полуторными конвертами и простынями, перевязала увесистый пакет шелковой отглаженной тесемкой и похвалила в душе сына за умное подаренье. Вспомнила, как он, чуть ли не до службы проспавший на голом соломенном тюфяке, вернулся после тифа из больницы и рассказал дома о простынях, которые в палате клали и снизу, и сверху и на которых он первое время боялся ворочаться, чтобы не замарать. Долгое время простыни и особо пододеяльники служили для ребят знаком богатства и культурности, и лучшим первым подарком обретавшей самостоятельность сестре Санька, выходит, посчитал именно их.

А в день регистрации, когда Ольга находилась вместе со всеми в загсе, а в хате заправляла делами Грибакина Варя, во дворе засвистал соловей-разбойник — так потом Варя об этом рассказывала. Она кинула на стол вафельное полотенце, которым перетирала прокатные фужеры, и выскочила во двор. Там, пристроив на коленке морскую шапку с лентами, сидел на лавочке Санька.

— Ну, так сразу и поняла, что он, так сразу и поняла! — захлебывалась Варвара, пересказывая Ольге, как засвистал на всю улицу ее долгожданный сынок.

Радость была большая. Ольга даже слезы не удержала, увидевши Саньку — в красивой форме, светлозубого, крепкого.

— Мама-аня, отставить! — шагнул он к ней, заметив, как сразу засочился ее больной глаз. — Это что же такое, а? Это что же тебя так содержат?! — Он провел рукой по ее вискам, где уже не первый год, как выбросились сединки.

Ольга пожала плечами, виновато улыбнулась, а Санька, быстро оглядев прибывшую из загса компанию, в момент уцелил жениха — тот как-то нетвердо смотрел и стоял ближе всех к Зинке.

— Чего же это вы мать-то не берегете, а? Кто же вам вашу будущую футбольную команду нянчить будет? — Он протянул Толику руку и тут же перебил мысль, заговорил о том, как едва не отгулял их свадьбу в Архангельске, где из-за дождей загорал целые сутки.

Они с Толиком поладили скоро. Гости еще и за стол не успели сесть, как они толковали уже, будто старые приятели.

— Купили, что просил? — выбрав минуту, справился Санька у матери, желая, видно, сам передать молодым подарок.

Ольга весело зажмурила глаза, показала рукой на комод:

— В левом ящике, сынок, все, как наказал. Спасибо тебе…

Санька перебил:

— Белье, да? Два набора?

— Очень качественные, сынок… — Ольга почувствовала, что сын вроде бы недоволен.

— Вот охламон. — Санька покачал головой. — Я же написал, что это на всякий пожарный. А вообще-то лучше кровать, деревянную, с полированными спинками.

— Да они же не всегда бывают, сынок. И стоят-то сколько? А разве негде лечь? Я им свою койку отдаю, пускай спят себе господами.

Санька вздохнул: