Один день тьмы

Ловчий медленно, будто лениво, поднял голову:

— Я поклянусь, однако лишь в том, что буду соблюдать нейтралитет ровно до тех пор, пока вы или кто‑либо из ваших друзей не попытается сделать что‑нибудь, что придется мне не по вкусу.

— Пусть будет так, — согласилась магичка.

После того как Ловчий принес требуемую клятву, она обращалась уже исключительно ко мне.

— Полина, — сказала она, — кстати, можно на «ты»? — И после моего утвердительного кивка продолжила: — Я знаю, что ты оказалась в этой ситуации не по собственной воле. Зачем тебе эта война, зачем ютиться по подвалам и пещерам? В тебе скрыты большие способности. К сожалению, сейчас они почти бесполезны для нас… Никто не слышал о магах того же племени, что и ты, однако все когда‑то случается в первый раз.

— Ты пришла, чтобы угрожать мне? — прервала ее я.

Она покачала головой:

— Нет, я пришла, чтобы предложить тебе свою помощь.

Честное слово, я едва не расхохоталась! Надо же, как заботливо!

— Разве маги договорились насчет меня? — скептически поинтересовалась я, вспомнив совет, на котором присутствовала.

Девушка взглянула на меня с откровенным интересом. Кажется, она не ожидала того, что я что‑либо знаю если не о магах, то о совете, но задавать вопросов не стала.

— Нет, совет ничего не решил. — В ее улыбке ясно читалось: «И разве можно было ожидать от них, что они способны хоть что‑то решить». — Но он — не закон для меня. В некоторых вопросах я могу действовать самостоятельно и независимо от совета. Например, заводить себе друзей.

Она закинула приманку и ожидала, что я вцеплюсь в нее, как голодная рыба в жирного червяка, не заметив за ним блеска остро отточенного крючка. Когда‑то я могла позволить себе быть наивной, но, увы, увы, времена эти прошли если не давно, то уж точно безвозвратно.

— Наверное, ваши друзья никогда не использовали вас в собственных целях? — поинтересовалась я.

Непрошеная гостья подняла руку, и краем глаза я заметила, что Ловчий напрягся. Не изменились ни его поза, ни выражение лица, но я вдруг явственно поняла, что он сейчас как сжатая пружина.

Видимо, девушка тоже почувствовала это.

— Хорошо, хорошо, — поспешно сказала она. — Ну, надо же было попытаться.

Уходя, она вдруг оглянулась.

— Помни: все зависит только от тебя. Тебе дана редчайшая возможность совершать невероятное. Я знаю, что такое сила, но мне тебя жаль. Ты не справишься с этим. С этим не справился бы, наверное, никто, — она печально улыбнулась.

И в этой улыбке было столько жалящего сочувствия, что я почувствовала боль.

Зачем меня жалеть? Я не нуждаюсь ни в чьей жалости! Пусть меня ненавидят, пусть боятся, но только не жалеют! Слишком поздно! Где же вы, такие добренькие, шлялись раньше?! Где вы были, пока я еще оставалась человеком?!

На горизонте нездоровым, чахоточно‑розовым румянцем разгоралось небо. Наступало утро, и к нам возвращались наши спутники, разгоряченные недавней охотой. В этот миг, видя их довольные лица и забрызганную чужой кровью одежду, я почти завидовала им: как легко им без лишних размышлений, без мук выбора, просто, по‑животному. Они были как волки — опасные, хищные и в то же время очень простые и по‑своему безвредные, вернее, неспособные принести большую беду. Большие беды приносили другие. Например, такие, как я.

Артур, ход № 6

Еще вчера шел снег, но сегодня неожиданно наступила оттепель, и под ногами тут же образовалась вязкая каша, состоящая из смешанного с жирной грязью снега. Припарковав «Субару» в одном из дворов, Артур шел по Арбату пешком. В этот ранний час, когда день еще только начинал бороться с ночью за право царствовать над землей, здесь почти не было народа. Артур любил эти предрассветные часы, полные смутных теней и полутонов. Это было время, когда солнце, еще не вступившее в свои права, было мягким и щадящим. Это было время, когда в сердце возникали надежды на благоприятный исход. Хотя жизнь — это не роман. Никогда нельзя сказать «и жили они долго и счастливо» и поставить жирную точку. Потому что после этой точки все равно приходится жить, падать и ушибаться, а потом — вставать и начинать все сначала.

Элегантные ботинки Артура оказались уже изрядно забрызганы грязью, но он не замечал этого, погруженный в свои мысли.

— Смерть! Смерть вокруг нас! Она ищет нас! Она идет к нам! — вывел его из задумчивости хриплый старческий голос.

У зеркальной стены дорогого магазина сидело странное существо, закутанное в давно позабывшее свой цвет пальто и завернутое в многочисленные драные пуховые платки. Лицо темное, сморщенное. Даже и не разберешь, мужчина или женщина.

— Она уже близко! Берегись! Берегись! — прокаркало существо.

Артур вгляделся в нищего, пытаясь понять, кто перед ним, и вдруг почувствовал, что у того, кто сидел у стены, нет своих мыслей, только пустая оболочка, еще создающая видимость живого существа.

— И падет на землю проклятие, и потекут реки крови! И станут люди пить кровь друг друга, и пойдут брат на брата! Горе вам! Горе!

Страшное существо захихикало. Оно было таким мерзким, словно куча копошащихся червей, и Артур, почувствовав брезгливость, отшатнулся.

— Боишься, упырь? — взвизгнул нищий. — Бойся! Бойся! Скоро вам всем конец придет!

На миг Артуру захотелось убить его, раздавить, как ядовитую гадину, но чувство омерзения пересилило, и он стремительно пошел прочь, стараясь не вслушиваться в крики, несущиеся ему в спину.

Мир меняется, меняется на глазах. В воздухе витает горьковатый аромат тревоги, как будто из древней тьмы наружу вырывается что‑то большое и страшное. Неужели все это связано с Полиной?! Артур сжал виски руками. Так страшно, как сейчас, ему не было еще никогда.

Когда Артур вошел в «Элис», разговоры там словно по команде смолкли. Бывшие товарищи старательно избегали его взгляда, а в настороженной тишине буквально повисло слово «изгнанник». Он стал парией, он стал другим, не похожим на них, а значит, ему не было среди них места.

И только Януш, поставив на стойку бокал, который он по своей многолетней привычке полировал в минуту задумчивости, улыбнулся и пошел навстречу Артуру, как будто ничего не случилось и они расстались только вчера.

— Добро пожаловать, Артур, — встретил гостя принятой у вампиров фразой Януш. — Как славно, что ты зашел меня навестить.

— Удачи твоему дому, Януш, — Артур пожал протянутую руку. — Вероятно, мне не стоило приходить…

Владелец бара скользнул презрительным холодным взглядом по своим посетителям, которых внезапно одолел нездоровый интерес к дизайну пола или деревянных столешниц.

— Я рад видеть тебя, — сказал он, подчеркнув первое слово, — а тот, кому это не по нраву, может отправляться куда ему вздумается.

В зале царила напряженная тишина, поэтому каждое слово Януша было слышно во всех его углах.

Артур посмотрел на бармена благодарно. Тот никогда не являлся его другом, слишком велика была между ними разница — в возрасте, в опыте, во взглядах на жизнь, однако Януш всегда вызывал у молодого вампира уважение и симпатию.

— Садись, сейчас принесу тебе что‑нибудь, — и Януш скрылся в служебном помещении.