Один день тьмы

— Все тихо. Возвращаемся, — Ловчий, наконец, посмотрел на меня и тут же нахмурился. — Их натравил кто‑то из наших? Ты знаешь кто? Догадываешься?

Он схватил меня за плечи, а я улыбнулась. Так солнечно, как только могла.

— Нет, конечно. С чего ты взял? Никто из диких не предал бы своих. Это совершенно не их методы. Нас просто выследили — и все. Возможно, случайно, а может, Питерский Дом сильнее, чем мы думали. В конце концов, прошлой ночью мы неплохо порезвились на их территории…

Я постаралась вложить в голос всю возможную уверенность, и Ловчий, пристально глядевший на меня, похоже, поверил.

Отдавать ему Виолу я не собиралась. Мне доставит удовольствие расправиться с ней самой. Только она и я. Ну и немного тьмы, раз мы с ней теперь так подружились.

Глава 6

Размеренно стучали колеса, нагоняя привычную дорожную скуку. Мы возвращались в Москву. На этот раз — все в одном вагоне. Вылазка удалась. Среди нас нет потерь, а Питерский Дом просто наверняка стоит сейчас на ушах, чему, готова спорить, значительно поспособствовала наша с Ловчим индивидуальная вылазка. Уничтожить одного из влиятельных членов Дома, причем прямо в его логове, — это довольно неплохо. «Подергать смерть за усы», — так, кажется, говорил один литературный персонаж.

— Подходит ко мне парень со здоровенной такой палкой… — делился впечатлениями один из диких, рыжий, лохматый детина.

— Двоечник! Это не палка, а бейсбольная бита, — поправил его другой вампир, по виду — бывший спортсмен. — У нас в бейсбол никто не играет, а биту купить — без проблем. Я сам такую раньше в багажнике возил. На всякий случай. А теперь она мне вроде как и без надобности… — он задумчиво почесал бритую голову, покрытую коротким ежиком волос.

— Да как бы она там ни называлась! Хоть лопатой! — обиделся рыжий. — Дело не в том! Подходит он ко мне, значит, с этой… битой и говорит: «Что у тебя, парень, проблемы?» А я ему: «Нет, парень, проблемы — у тебя».

— Ага, — согласился спортсмен. — Против нас с бейсбольной битой не попрешь. Как факт. Мне вот хоть кирпичом по башке бей — никакого прока!

Эти разговоры я слышала, наверное, уже раз двести. И все равно удивлялась: как мало нужно моим случайным сотоварищам. Они не думают о прошлом, не беспокоятся о будущем, их не волнуют политические заморочки, не терзает жажда власти, не колышет финансовое положение. Они рады, когда удается, как выражаются в американских фильмах, «надрать кому‑нибудь задницу». А ведь им хорошо и просто, они по‑своему счастливы.

И опять нас было только трое — тех, кто выпадал из дружной компании, кто не травил байки о прошедшей охоте и не хвастал крепостью собственных мышц. Состав этой троицы оставался неизменен: Ловчий, Виола и я. Наши мысли выходили за рамки привычного круга: «охота — голод — добыча», каждого из нас терзали свои страсти, у нас были собственные цели и устремления, в отличие от остальных, которым хватало целей и устремлений их Королевы. Забавная троица, ничего не скажешь!

Ловчий, не слушая разговоров, писал что‑то в потрепанном кожаном блокноте (Неужели стихи? Как бы незаметно подсмотреть…), а Виола, забившись в угол, порой бросала на меня быстрые злые взгляды, видимо, надеясь, что один из них все же превратится в ядовитую змею и ужалит меня.

Обстановка казалась как раз подходящей для моих целей. Я встала и, мимоходом отметив, что Ловчий по‑прежнему пишет, а компания вампиров увлеченно обсуждает прошлые подвиги, неторопливым прогулочным шагом двинулась к Виоле.

Она поднялась мне навстречу. Я видела, что она боится меня каким‑то суеверным страхом. Страх проступал сквозь ее ненависть резкими движениями, мелькал, запрятанный глубоко‑глубоко в глазах.

И в ответ на этот страх, который я даже не столько видела, сколько чувствовала десятым чувством, в груди поднималась тяжелая мутная волна.

— Привет, — проговорила я одними губами. — Как славно, что ты заботишься о моем здоровье и устроила для меня этот факультативный урок физкультуры…

— О чем это ты? Не понимаю, — холодно ответила бывшая дочь владельца банка Карпушкина.

Все‑таки жаль, что ее театральная карьера осталась в области невозможного, — из Виолы вышла бы неплохая актриса.

Я люблю, когда умеют держать себя, но ненавижу, когда мне пытаются лгать.

— Пожалуйста, не скромничай, — улыбнулась я. — Думаю, прошлая тренировка в пещерах тоже целиком твоя заслуга. Спасибо, прекрасно размялась и теперь хочу отблагодарить тебя. Отплатить, так сказать, взаимностью. Добро пожаловать в волшебный мир сновидений!

С этими словами я схватила ее за руку и закрыла глаза, рывком утягивая бывшую одноклассницу вслед за собой, во тьму.

Темнота вокруг была вязкой и живой. Я чувствовала ее дыхание, а еще знала, что теперь она не причинит мне вреда. Мы теперь с ней заодно, мы с ней одной крови.

Я взглянула на Виолу. Она выглядела несколько иначе, чем в обычном мире, — испуганная потерявшаяся девочка. Вот вам и гордая школьная красавица! Готова спорить: у Виолы есть свои страхи, и я могу спустить их на нее, как охотничьих собак с цепи. Эге‑гей, мои красноухие собачки, спешите на запах свежей крови, посмотрите, какую я приготовила для вас жертву!

— Где я? Кто здесь?

В голосе Виолы страх. Он пьянит меня сильнее вина, больше, чем кровь.

«Уничтожим ее! Мы с тобой заодно!» — шепчет мне тьма. Я знаю это. Теперь мы с ней хорошо понимаем друг друга.

— Рада приветствовать тебя в своем мире, — говорю я Виоле, с удовлетворением отмечая, как вздрогнула она от звука моего голоса. — Не хочешь ли развлечься?

Я выпустила ее руку и отступила на шаг, позволяя подруге‑тьме вцепиться в Виолу зубами.

— Не уходи! Пожалуйста, не оставляй меня!

Виола тонула во тьме, как в трясине. Вот же они — ее страхи! Она боялась темноты и боялась остаться одна, вот отсюда все прихлебалы‑подружки и суперзвездное положение в классе. Все это, чтобы не показать, что она по‑прежнему маленькая испуганная девочка.

— Разве тебе не нравится?! — рассмеялась я.

Мой смех прокатился по округе гулким эхом и торжествующе замер где‑то вдали. Странно, я думала, тьма приглушает звуки.

Вокруг Виолы поднимались черные тени. Огромные, выше нее, они обступали ее со всех сторон, закрывая ее от моего взгляда, но я все равно стояла и смотрела. Кто там сказал, что нет напитка слаще, чем месть?…

— Полина!

Я вылетела из мира снов, как пробка из бутылки с шампанским, и снова оказалась в вагоне.

Вампиры прекратили хвастливые рассказы о собственных подвигах и теперь смотрели на меня, а прямо передо мной стоял Ловчий. Он тряс меня за плечи, и я заметила, что его желтые волчьи глаза побелели от ярости.

— Что ты сделала, гадкая девчонка?!

Ого! Гадкой девчонкой меня еще никто не называл.

— Ничего. А что случилось? — я, как прежде Виола, усиленно изображала непонимание, но то ли недоиграла, то ли переиграла: Ловчий буквально кипел от бешенства.