Один день в Нью-Йорке
Шрифт:
— Да, — Альберт достал курточку и не позволил себе помочь.
— Хочешь мою кепку? — с улыбкой предложил ему Адам.
Альберт отрицательно замотал головой
— Нужно расписаться? — спросила Белль у воспитательницы, на минуту отходя от мальчиков.
— Да. Вот, пожалуйста, — мисс Грейвс подала ей журнал посещений. — Вы думали о нашей беседе, миссис Голд?
— Да, конечно, — Белль смотрела на сыновей. — И я даже последую вашему совету, мисс Грейвс. Но я верю, что вы ошибаетесь. В конце концов, вы не психиатр.
— Я очень надеюсь, что ошибаюсь, — сказала Грейвс. — Но всему
— Почему вы не можете принять, что ребенок может быть другим без всяких отклонений?
— Потому что обычно находят отклонения, миссис Голд, — раздался жесткий ответ.
— Всего хорошего, мисс Грейвс, — попрощалась Белль. — Мальчики, пойдемте.
— До свидания, — безразлично бросил Адам.
— До свидания, — пискнул Альберт.
— До встречи, — прозвучал далекий голос мисс Грейвс и застрял в голове Белль.
Она слышала ее голос всю дорогу до дома, прокручивала диалог и старалась не пугать Альберта своим пристальным взглядом.
========== Ужин ==========
Белль повернула ключ в замке и услышала за дверью радостный лай собаки. Когда она открыла дверь, пес бросился навстречу, тыкаясь носом им в ноги. Белль велела детям первыми зайти домой, закрыла за собой дверь и не без удовольствия запустила руку в бархатистые складки бассета, который без указки дал ей лапу и фыркнул.
— Тьери, я скучала, — сказала она псу, поглаживая по голове, — Мой милый, добрый Тьери.
Может это странно, но собака с самой печальной мордой на свете поднимала ей настроение больше, чем кто-либо и что-либо, на душе становилось спокойнее, а плохие мысли просто исчезали.
— Адам, переоденься и умойся. Бегом, — распорядилась Белль, — А ты малыш — со мной.
Она подхватила Альберта на руки и прошла в его комнату, самую маленькую во всей квартире. Альберт молча наблюдал, как она выбирает ему одежду, не думая участвовать в этом.
— Расскажешь мне что-нибудь? — спросила Белль.
— Нет, — ответил Альберт, — Нечего. Обычный день.
— Что ты делал в свой обычный день, котенок?
— Ничего, — он ей улыбнулся, — Я сам оденусь?
— Как хочешь, — улыбнулась Белль, — Мне выйти? Или отвернуться?
— Нормально.
Неуклюже и очень медленно Альберт действительно оделся сам, а она демонстративно отвернулась.
— Я все, — сообщил мальчик через некоторое время, — Можешь повернуться.
— Молодец, — похвалила Белль, — Хочешь есть?
— Я ел, — неуверенно сказал Альберт, — Может быть. Я съем пудинг, если есть.
— Есть, — ответила она, — Только я сама переоденусь, хорошо?
— Хорошо.
Белль надеялась, что сын не ощутит ее тревогу. Но тревога была, она читала ее в своих синих глазах, когда умывалась в собственной ванной, чувствовала ее в неловких движениях своих рук, когда меняла платье на джинсы и рубашку, и своей неровной поступи, когда вышла в общую комнату к детям.
— Я накормил Тьери, — сказал Адам, — Точнее, он еще ест, но ты поняла…
— Да, поняла, мой хороший, — ответила на это Белль, — Сейчас позвоню вашему папе и выясню во сколько нам их ждать.
Румпель ответил на звонок, но не сказал ничего внятного,
точного и полезного. Рядом был слышен голос Коль, а значит с делами он покончил и просто не торопился домой. В этом не было ничего удивительного, но она попросила его поспешить. Белль открыла коробочку с пудингом и поставила перед Альбертом, который, умывшись, начал методично с ним расправляться.— Идеи для ужина? — обернулась Белль к старшему сыну, — Я бы предложила тебе вчерашний пирог, но кажется Румпель и Коль его доели. Что ты хочешь?
— Пиццу, — пожал плечами Адам.
— Долго, но можно.
— Давай просто закажем, — предложил он, — Не нужно готовить.
— Ты очень добр, но мне не сложно.
— Я знаю и завтра съем все, что ты приготовишь, но сегодня мы могли бы ее просто заказать.
— Давай, но так, чтобы всем угодить, — устало согласилась Белль, — Ты и правда сегодня очень мил.
Адам кивнул и скрылся за своим телефоном, заказал три пиццы с самым безобидным составом. Белль вообще не хотелось есть. Она за всю жизнь не была настолько безразлична к еде, а может и была… Была, когда Румпель впал в кому. Ей снова захотелось позвонить психиатру, но время было позднее для таких звонков и сегодня ничто уже не встанет между ней и ее переживаниями.
Пиццу должны были привезти в половине восьмого. Адам занял себя игрой с Тьери, Альберт съел пудинг и разложил перед собой пазл из 360-ти деталей, один и тот же, с радугой. Он мог собрать и разобрать его несколько раз за вечер, знал наизусть каждую деталь.
— А мне можно? — попросилась Белль и получила разрешение.
— Но только ряд за рядом, — предупредил Альберт, — Ладно?
Белль приняла условия и пассивно поучаствовала в процессе, наблюдая за сыном, за тем, как он довольно ловко подхватывает и рассматривает детальки и помещает их на нужное место в картонном полотне.
— Что такое радуга? — вдруг спросил Альберт, — Почему мы ее видим?
— Дай подумать, — Белль задумалась, как понятнее объяснить, — Так солнце отражается в воде, когда ею наполнен воздух. Непонятно, да?
— Понятно. А цвета почему разные?
— Зависит от длины световой… волны, — с физикой у нее было туго, — Я точно не могу сказать, потому что информации много. Я могу потом прочитать и подробно объяснить, если хочешь.
Альберт задумчиво кивнул, потом еще раз и улыбнулся. Легче всего было выдумать какую-нибудь сказочку или байку, чтобы рассказать об этом, но не с Альбертом: ему нужна была правда уже в таком возрасте.
— А разве это не мост между небом и землей, по которому маленькие зеленые человечки таскают мешочки с золотом? — шутливо встрял Адам, прекрасно знающий, что такое радуга.
— Лучше кинь Тьери мячик, — проворчала Белль, пряча улыбку, — Шутник.
— Хорошая идея для доклада.
— Возможно, об этом явлении упомянут в фильме.
— Каком фильме? — озадачился Адам, а потом вспомнил и виновато улыбнулся, — Ах, да. Точно. В фильме!
Ну как какая-то радуга могла соперничать с динозаврами? Это же просто мост между небом и землей, по которому зеленые человечки таскают мешочки с золотом. Динозавр же — настоящее вымершее чудовище, а перед чудовищами непросто устоять.