Один из многих

Севский молчал, с отчаянием ломая руки.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

В этот день у Мензбира был один из обыкновенных карточных вечеров; в половине восьмого зеленые столы были уже открыты. Мензбир, потирая руки, похаживал по желтой комнате и беспрестанно смотрел на часы. На лице его заметно было беспокойство, смешанное с каким-то страхом.

Часы пробили восемь. В дверях появилась чья-то физиономия. Мензбир остановился посередине комнаты.

Половинка дверей совершенно отворилась, и в комнату смелым и решительным шагом вошел мужчина лет 45-ти, с рыжими бакенбардами, в сюртуке, застегнутом доверху.

– Здравствуйте, барон, - медовым голосом начал Мензбир, - я вас жду давно.

– Здравствуйте, - грубо отвечал барон, - я пришел сегодня требовать решительного ответа... Слышите ли?..

– Тише, барон, пожалуйста, тише, - прошептал Мензбир, - вы меня погубите...

– А мне какое дело, - сказал тот, нарочно усиливая голос...
– Я буду всем и каждому рассказывать...

– Барон!

– Я буду всем и каждому рассказывать, что меня обыгрывали наверную... Я на это имею доказательства, вы знаете?
– продолжал барон, грозно взглядывая на Мензбира, которого лицо судорожно сжалось.

– Но за что же, за что же?
– бормотал он жалобным тоном.

– Что я позволял себя обыгрывать, потому что вы обещали мне.

– Барон, барон!

– Черт меня возьми, если я не скажу этого! Мензбир наклонился к уху барона и что-то шепнул ему. Лицо барона просияло.

– Ну, если так, - сказал он...
– Впрочем, мы увидим. Завтра, говорите вы?

– Да.

– А тетка?

Мензбир снова шепнул что-то барону. Тот расхохотался.

– Вы, Мензбир, драгоценный человек, - сказал он наконец, пожавши руку старика и садясь на стул.

Мензбир только улыбнулся.

– Что Званинцев, - сказал барон, закуривая сигару, - у вас будет сегодня?

– Не знаю, обещал.

– А жених?
– насмешливо спросил барон.

– Ну! этот наверно будет, - отвечал Мензбир.

Через минуту вошло несколько гостей, которыми Мензбир принужден был заняться. Барон сидел один у стола, куря сигару и смотря на затворенную дверь гостиной.

Дверь наконец отворилась, и вошла Лидия, в простом белом платье, без всяких театральных украшений: какая-то грусть разлита была по всему ее существу. Она, по-видимому, с изумлением увидала барона и, сухо поклонившись ему, села у окна, с нетерпением поглядывая на двери передней.

Барон не подходил к ней.

В передней послышался наконец шум. Лидия украдкою взглянула, но почти тотчас же ее маленькая головка приняла прежнее, рассеянное положение.

В залу вошел Севский и с ним Александр Иваныч. Севский с явным почти неудовольствием пожал руку Мензбира, который встретил его с распростертыми объятьями, и, слегка кивнувши головою другим гостям, рука об руку с Брагой подошел к своей невесте.

Она холодно протянула ему свою руку.

– Я опоздал, Лиди, - сказал он, целуя руку девушки, - но мне хотелось сегодня привезти с собою моего _лучшего_ друга, рекомендую его вам.

Брага поклонился. Лидия привстала.

– Вы знаете, - обратилась она довольно сухо к молодому человеку, - что ваши друзья должны быть моими. Садитесь, - что нового?

– рассеянно спросила она, указывая ему и Браге на два порожних стула возле себя...
– Что ваша матушка?
– сказала она, поправляя вопрос.

– Она к вам будет сегодня, Лиди.

– Как? вы оставили ее одну?
– с укором сказала девушка.

– Она приедет с Иваном Александровичем, - отвечал Севский. Лидия отвернулась к окну.

– Вы мне позволите закурить сигару, - обратился к ней Брага, доставая из кармана porte-cigares. {портсигар (франц.).}

– Прошу вас... ах, боже, Дмитрий Николаич, - быстро сказала девушка, что же я вас просила достать мне Babu-polka?

– Виноват, Лидия, забыл, ей-богу, забыл, - чуть не умоляющим голосом отвечал Севский, приподнимаясь с своего стула, - забыл, как забыл еще другое очень важное.

И он взял шляпу.

– Куда же вы?
– спросила его Лидия довольно равнодушно.

– Я возвращусь через полчаса.

И, не дожидаясь ответа, Севский быстро вышел из комнаты. Лидия Сергеевна выставила вперед нижнюю губку.

– Бьюсь об заклад, - начал Брага шутливым тоном, - что ваш жених поскакал за полькой.

– Вы думаете?
– холодно спросила Лидия, обернувшись прямо к нему и обливая его фосфорическим светом своих глаз.

– Я в этом уверен. Он влюблен.

– Только во мне он ошибается, - равнодушно заметила Лидия.

– Как это?

– Я не люблю, чтобы мне повиновались.

– Стало быть, вы хотите сами повиноваться?

– Может быть, - отвечала девочка, мечтательно закидывая головку. И из груди ее вырвался невольный вздох.

– Знаете ли что, Лидия Сергеевна, - начал Брага, смотря ей в глаза пристально и прямо, - ведь он вас больше любит, чем вы его.

Лидия принужденно захохотала.

– Извините за откровенность, - продолжал Брага, - но я знаю это - он для вас всех пожертвует, а вы...

– Почему ж вы думаете, что я ничем для него не пожертвую?
– быстро перебила Лидия, отворачиваясь от его взгляда.

– Почему?.. Этого я вам не скажу, - я говорю только о нем и о нем я имею право говорить, я его друг.

– Да, у него много друзей, - немного насмешливо заметила Лидия, поправляя мыс своего платья.

– Кто же?

– Вы, - сжавши губки, отвечала Лидия, - Иван Александрович, продолжала она, как будто робея произнести это имя.

– А знаете ли вы, что такое дружба Ивана Александровича?
– неожиданно серьезно перервал Брага.

По лицу Лидии молнией пробежало чувство страха.

– Не смотрите на меня так странно, Лидия Сергеевна, - продолжал Брага с горячностью, - если вы любите вашего жениха, бойтесь за него дружбы Званинцева. Вспомните Позвонцева.

Лидия вздрогнула, но, победивши себя, отвечала с холодностию, которая всякого заставит прекратить разговор:

– Да, у Ивана Александровича много врагов, о нем говорят много дурного, но вспомните, что мой жених обязан ему всем.

Брага встал со стула с видимым негодованием и подсел к одному из карточных столов.