"Один из..." - "100 миллиардов солнц". Компиляция. Книги 1-6

– Протяжка-два! (протягивается полоса бумаги, на которой в наземном пункте подготовки к запуску начинается запись информации о стартовом комплексе - прим.авт.)

Ерунда, еще один рулон, на этот раз для стартового комплекса. Опять макулатура, для чего она нужна?

– Зажигание, «Рубин»!

– Понял вас, дается зажигание, - на автомате ответил Комаров, пытаясь уловить момент начала вибраций, о которых предупреждал Королев.

– Предварительная ступень!

Вот она, вибрация! Не такая уж сильная, но и ступень, понимаешь, предварительная! И не столько ушами, сколько кожей чувствуется вой турбонасосов, но это только несколько мгновений, пока не настает…

– Промежуточная!

И без остановки, почти сразу:

– Главная! Подъем!

Где-то сзади взревело, но как-то глухо, и совсем негромко. Зато тряска, вот она, во всю мощь, как предупреждали! Не сразу, а после небольшого зависания, чувствуется движение, пошла перегрузка, но как-то нежно, для тренированного человека пустяк. Взгляд упал на пульт БЦВК, зафиксировал бешеную скачку цифр, и тут подумалось, что надо бы что-то сказать, соответствующее моменту. Выкрикнуть «вперед!» или «поехали!», но как-то сам по себе получился совершенно спокойный доклад.

– «Заря-1», я «Рубин», есть подъем! На борту порядок!

– «Рубин», я «Заря-1»! Желаем вам доброго полета!
– несется с Земли, а космонавт продолжает, не отрываясь, следить за пляшущими цифрами. Не успели любезностями обменяться, а высота уже километр! А скорость такая, что на самолете так не разгонишься, даже вниз. А «шарик», то есть почти привычный летчику прибор, похожий на авиагоризонт, поставили не зря! Теперь с одного взгляда понятно, что ракета идет ровно, «не чуя Шепарда» под собой. Не напрасно, едва ознакомившись с планами, будущие космонавты приперли к стенке Макарова и Феоктистова и убедили их внести столь нужные изменения в конструкцию пульта. Тут и другие изменения есть, не менее полезные.

Вот часы резво проскочили отметку в девяносто секунд, и Комаров привычно отправил очередной доклад.

– «Заря-1», я «Рубин», на борту порядок. Плавно растет перегрузка, самочувствие хорошее!

– Слышим вас, «Рубин»!
– донеслось издалека.
– Десять секунд до отделения!

– Принято, «Заря-1», готовность к отделению!
– ответил Комаров, дожидаясь очередной проверки того, что со знанием дела нашептал ему Главный перед полетом.

– Сто двадцать секунд, есть отделение первой ступени!
– голос Главного то постепенно пропадает в помехах, то вплывает обратно, раздаваясь четко и ясно.

– Вас понял, «Заря», есть отделение первой ступени, - подтвердил космонавт и, немного нарушив протокол, от души добавил: - Все точно, как вы сказали.

Действительно, как и предупреждал Главный, «боковушки» отошли очень мягко, только грохот пиропатронов долетел. И перегрузка пока ерундовая, около двух единиц, но нарастает постоянно, и вот уже «трешка» как с куста. Снова грохот, это отстрелилась САС, а головной обтекатель распался на половинки, освободив капсулу. И сразу же в иллюминаторы брызнул яркий свет! Такой яркий, какого на Земле точно не бывает, и небо такое темное, каким его снизу ни за что не увидишь.

А во «Взоре» (иллюминатор с оптическим ориентиром - прим.авт.) плывет навстречу Земля, и зрелище это такое захватывающее, что космонавт решил этим поделиться.

– «Заря-1», я «Рубин»! Хорошо вижу Землю, отлично различаю детали! Вижу складки местности, вижу реки! Во «Взор» все видно отлично!

– Вас поняли, «Рубин», я «Заря-1», машина идет хорошо, все в порядке!
– отозвался эфир голосом Королева, в котором звучит настоящий восторг.

Вторая ступень почти отработала, и если Главный опять окажется прав, должно тряхнуть не на шутку.

Бабах!

Это, кажется, перебор! До отделения еще несколько секунд! А что показывает БЦВК? Ну, кажется, прилетели.

– «Заря», я «Рубин»! Есть преждевременное отключение двигателя второй ступени! Индикаторный режим! (режим, отключающий БЦВК от управления ориентацией - прим.авт.)

– Поняли вас, «Рубин», - удивительно спокойно отреагировал Королев и даже подбодрил: - Действуйте, как учили.

Легко сказать, когда такая свистопляска началась! Похоже, что-то рвануло в двигателе второй ступени буквально на последних секундах, и теперь неуправляемая струя газов бьет куда-то вбок, норовя раскрутить связку ступени и корабля. «Шарик» на пульте стремительно набирает обороты, еще немного, и бешеное вращение станет смертельным. Комаров дал себе несколько секунд на раздумья и начал действовать. Как учили.

Он уверен, что в раскрутке виновата именно аварийная ступень, а следовательно, необходимо срочно от нее избавиться. Это, по идее, проще всего, нажать клавишу на пульте ОВК он сможет и с закрытыми глазами. Только нужно сначала убедиться, что питание есть. А оно есть, полновесные 12 вольт, так что пиропатроны должны сработать на прямую подачу напряжения.

Бабах! Это уже куда приятнее, и хоть угловая скорость за счет перераспределения моментов выросла раза в полтора, но зато вращение больше не ускоряется! Чуть меньше одного оборота вокруг своей оси в секунду это, конечно, противно, но не смертельно. Солнце то влетает в иллюминаторы, то вылетает, мельтеша по кругу и пытаясь сбить с толку, но это, право, такая ерунда для того, кто хоть раз крутил «бочки» где-нибудь над Ходынкой или Тушино в ясный летний денек!

С другой стороны, раздражающий фактор лучше пока убрать, решил космонавт и щелкнул тумблерами электроприводов, закрыв шторки на боковых иллюминаторах.

– «Заря-1», я «Рубин»!
– Комаров не был уверен, что его слышат, но решил все же прокомментировать свои действия.
– Есть отделение второй ступени через ОВК. Есть остаточное вращение. Переключаю УО (тумблер режима управления ориентацией) на «ручной»!

– Вас поняли, «Рубин»!
– и тишина, как знак согласия.

Комаров решительно щелкнул тумблером, вспоминая, как совсем недавно Королев сам показал ему «программу тридцать», позволяющую напрямую управлять машиной. Теперь этот режим включается еще проще. Спасибо конструкторам! И хоть гироплатформу мы потеряли, но электромеханический «шарик» прекрасно работает, и по нему теперь можно сориентироваться. Космонавт осторожно взялся за ручку управления ориентацией, стараясь игнорировать неудобство скафандра. В конце концов, этот режим тоже отрабатывали на Земле.

Теперь погасить угловую скорость это дело техники. Несколько легких отклонений РУО, и вот уже капсула висит в пространстве неподвижно. Точнее, так может показаться, но суборбитальная скорость берет свое, причем, если случился недобор скорости, то следовательно, будет недолет. Но насколько он велик? Последние секунды активного участка самые важные, скорость почти орбитальная и недобор даже нескольких метров в секунду грозит сотнями километров промаха, если не тысячами. Хоть бы мимо океана не промахнуться.

Комаров переключил ИМП (индикатор места положения, «глобус» - прим.авт.) на «место посадки». Прибор слегка взвизгнул и крутанулся, указав на некую точку Тихого океана, притом невооруженным глазом виден приличный недолет. По крайней мере, БЦВК продолжает работать, даже потеряв гироплатформу. Машина построила траекторию, интерполируя от момента аварии, что уже неплохо. Комаров вбил программу с номером 16, чтобы видеть высоту, скорость и время до посадки. Теперь надо сообщить на Землю, пока связь есть.