Один миг жизни

Гредер Арнинг знал, что сейчас на планете нет никого из тех, кто мог бы управлять "Молниями", бомбившими Галану. Уж тех-то мерзавцев он бы с удовольствием повесил бы на первом же суку или разорвал бы в клочья голыми руками. Но разве это что-то меняет?

Неожиданно он вспомнил рассказы матери, которая в детстве пережила баргандскую оккупацию Фраувенга во время гражданской войны. Как говорила мать, в их доме жил "хороший" баргандец: он не обижал их, делился с хозяевами своим пайком и с удовольствием общался с детьми на ломаном чинетском. Однако перед тем, как вынужденно уйти из Фраувенга, баргандцы - тот самый "хороший" и остальные - расстреляли всех заложников и всех заключенных тюрем - больше семи с половиной тысяч человек, взорвали портовые сооружения и, если бы не помешали подпольщики, подняли бы на воздух и склады с боеприпасами, разрушив полгорода...

Во время следующей войны баргандцы бомбили и обстреливали Фраувенг, одно время город находился в кольце, когда мармонтанская армия, усиленная отборными баргандскими дивизиями, прорвала оборону чинетов по реке Вегер. Тогда на фронте баргандцев в плен брать не любили, а маленькому Гредеру навсегда врезалась в память расправа толпы над баргандским летчиком, выбросившимся с парашютом из подбитого бомбардировщика...

Но уже после войны он, ничего не боясь, разговаривал с пленными баргандцами, строившими дома взамен разрушенных бомбежками и обстрелами, и даже менял у них хлеб на вырезанных из дерева солдатиков и смешные игрушки из палочек и лоскутков. И так делал не только он, но и другие мальчишки на его улице. Чинерта победила, и никто больше не хотел мстить бывшим вражеским солдатам, даже если у него были к ним не погашенные счеты.

"И нам нужно осознание победы над пришельцами, чтобы примириться с ними, - подумал он.
– Только на что должна быть похожа эта победа? Что для этого надо сделать - изгнать их с Филлины, стереть с лица земли все их базы или просто заставить их отказаться от их завоевательных и человеконенавистнических планов?...".

– Прошу прощения, я немного опоздал, - появившийся Реэрн прервал размышления Гредера Арнинга.
– Заходите.

Разговор не клеился. Гредер Арнинг по-прежнему был поглощен собственными мыслями, и слова Реэрна, да еще и пропущенные через переводчик с его убаюкивающе ровной интонацией, доходили до него с трудом. Арнинг был настолько невнимательным, что даже не заметил того, что его собеседник испытывает схожие проблемы.

Первым все же не выдержал Реэрн.

– Прошу прощения, - откликнулся он на очередную просьбу Арнинга повторить сказанное.
– Мне кажется, у вас какие-то проблемы. Что-то случилось?

– Да, с облегчением кивнул Арнинг.
– Сегодня утром внезапно умер мой начальник, Дан Венеско. И я теперь должен принимать все его дела...

– Сочувствую, - кивнул Реэрн.
– Я не был близко знаком с господином Венеско, но я разделяю вашу скорбь. Это всегда трагично, когда неожиданно уходит еще не старый и полный сил человек.

– Любая смерть всегда трагична, - вырвалось у Арнинга.
– И возраст тут не причем.

– Да, вы совершенно правы, - печально согласился Реэрн.

Переводчик не передавал интонации, но в лице кээн что-то мелькнуло, и Арнинг подумал, что Реэрну тоже, очевидно, недавно пришлось перенести смерть кого-то из родных. Арнинг даже почувствовал к нему что-то похожее на близость.

– Поэтому давайте перенесем наш разговор на завтра, - предложил Реэрн.

– Да, конечно, - с облегчением откликнулся Гредер Арнинг.
– И обещаю, что завтра я буду лучше к нему готов.

– Хорошо, кивнул Реэрн.
– Времени мало, но оно у нас пока еще есть, и один день подождать можно... Вы после меня еще с кем-то здесь встречаетесь?

– Да. Я сейчас буду навещать Дэсса Ургана, из пленных.

– Хорошо, - Реэрн проставил в пропуске Арнинга промежуточную отметку.
– С ним все в порядке?

– С Урганом?
– Гредер Арнинг слегка заколебался, но поверять свои сомнения пришельцу было бы слишком рискованно.
– Более не менее, насколько это возможно в его положении.

– Но если заметите что-нибудь неладное, сообщите мне. Хорошо?

– Реэрн на прощание улыбнулся Арнингу открытой, чуть печальной улыбкой.

– Обязательно.

Улыбнувшись в ответ, Гредер Арнинг закрыл за собой дверь. Реэрн был ему симпатичен, но симпатия - это еще не доверие. Пришельцы бывают разными, и Гредер Арнинг знал это как никто другой. Но этот пришелец пока не показал, что существенно отличается в лучшую сторону от остальных.

Дэсс Урган был напряжен как сжатая пружина, и Гредер Арнинг не собирался долго испытывать его терпение. Обменявшись с ним несколькими дежурными фразами, он предложил немного посидеть на свежем воздухе. Выйдя, Арнинг на всякий случай направился к другой стене, не той, перед которой они разговаривали в прошлый раз. Здесь была та же земля, покрытая редкой травой, и узкая дорожка из бетонных плит.

Присев рядом с Урганом прямо на землю, Арнинг, воровато оглянувшись по сторонам, вытащил из кармана и протянул Ургану листок плотной желтоватой бумаги и огрызок карандаша. Они оба серьезно рисковали. Пришельцы, в общем, не слишком интересовались жизнью пленных, но всегда очень тщательно следили за тем, чтобы у них не было не писчей бумаги, ни принадлежностей для письма. Арнинг хорошо помнил, как загремел в Отдел специальных исследований венсенец по имени Шакти Даговин, у которого при плановом обыске нашли дорогую авторучку в эксклюзивном исполнении. При этом, наказан он был не за то, что утаил от пришельцев какую-то ценность - вещи у филитов отбирали только отдельные любители сувениров, а за то, что это была именно ручка, хоть она и не писала.

Да и он сам не от хорошей жизни исколол себе все пальцы, когда писал свою записку для Рико - кровавыми кляксами на туалетной бумаге. И здесь перед тем как получить пропуск на базу он давал подписку, что не будет передавать пленным ничего пишущего и ничего бумажного и даже личные письма станет забирать обратно после прочтения.

Пока Урган, пристроив листок бумаги прямо на бетонной плите, что-то торопливо писал, Арнинг, стараясь прикрывать его своим телом от чужих взглядов, громко и немного путано жаловался на жизнь. Он рассказывал о скоропостижной смерти Дана Венеско, сетовал, что теперь его без всякой подготовки бросают на ответственную работу, жалел об уходе Дары Венеско, потому что он сам никого не знает в этом городе и чувствует себя теперь неуверенно...

– Да, без хорошей секретарши тяжело, - согласился Урган.
– Хотя я полагаю, что госпоже Венеско очень быстро найдут замену. Уж что-что, а это точно не проблема...

Говоря, Урган быстро прикопал карандашик прямо под стеной домика, в приметном месте, где наружу выходил тонкий провод в черной резиновой изоляции, тянувшийся куда-то вверх, под крышу. Следующим движением он протянул листок Гредеру Арнингу.

"Пришельцы засунули мне в голову капсулу с микрофоном и зарядом взрывчатки", - разобрал Гредер Арнинг первую фразу, написанную по-гранидски быстрым неровным почерком. Но читать записку прямо здесь было слишком опасно, и он, сложив листок в несколько раз, быстро сунул его в карман. Теперь оставалось только получить отметку на пропуске у старшего-один Лмеалса, руководителя научной группы, в ведении которой находились пленные, и как можно скорее убираться отсюда!

Кабинет старшего-один Лмеалса больше, чем все ранее виденное Гредером Арнингом у пришельцев, походил на декорацию к фантастическому фильму. Вдоль всей длинной стены стоял стол с расставленными на нем разнообразными приборами. Некоторые из них работали, перемигиваясь огоньками, а на одном из них курсор медленно прорисовывал по круглому экранчику насыщенного темно-зеленого цвета неровную кривую, напоминающую колебания на осциллографе. Над приборами на стене висели три больших плоских экрана с матовой поверхностью.