Один момент, одно утро

К ним выходит женщина в блузке абрикосового цвета и узкой черной прямой юбке. Она загорелая, полная, а ее волосы выкрашены в слишком яркий для ее возраста красноватый цвет, так что в целом она напоминает отчасти тыкву, отчасти помидор, но нельзя сказать, что это совсем непривлекательно – ее лицо приветливо, улыбчиво, и Карен благодарна тому, что она не отвратительна.

– Да, – говорит Карен.

– Я Барбара Рид, похоронный распорядитель. Вчера я говорила с вашим деверем.

Алан приходил поздно вечером, перед самым закрытием.

– Сегодня утром он оставил одежду для вашего мужа.

– Зовите меня Карен, – говорит Карен, пожимая ей руку. – А это Филлис Финнеган, моя свекровь.

– Здравствуйте, – говорит Барбара. – Очень сочувствую вашей утрате.

– Спасибо, – отвечает Филлис. Она вот-вот расплачется.

– А это, должно быть, ваши дети? – Барбара улыбается им. – Как вас зовут?

– Люк, – говорит Люк.

Молли молчит и, прячась за широкую мамину юбку, засовывает в рот большой палец.

– Извините, это Молли. Она иногда немного застенчива, – извиняется Карен. – Можешь поздороваться, Молли.

– Ничего, – говорит Барбара. – Конечно, такое событие несколько всех ошеломило.

– Можно мне пойти посмотреть на мол? – спрашивает Люк.

– Конечно, – разрешает Барбара. – Хочешь, я подниму занавес, чтобы было лучше видно?

– Да, пожалуйста.

– Только ничего не трогай, – предупреждает его Карен.

Пока сынишка отвлечен, Барбара продолжает.

– Тело вашего мужа доставили пару часов назад.

– Да.

– И я все приготовила, чтобы вы увидели его в одном из наших залов.

– Спасибо.

– Потом нам надо будет как-нибудь обсудить подробности похорон, но сейчас, пожалуй, не время.

– Я бы предпочла, чтобы рядом не было детей.

– Разумеется. Итак, – Барбара смотрит на всех по очереди и наклоняется к юбке Карен, чтобы поймать взгляд Молли, – насколько я понимаю, вы пришли повидать вашего папу.

– Да, – говорит Люк, отходя на шаг от мола. – Мы принесли ему рисунки.

– Можно посмотреть? – просит Барбара.

Карен достает из сумки и дает Люку его рисунок.

Он с гордым видом показывает.

– С ума сойти! – восхищается Барбара. – Это ты?

– Да. Это я, а это мама, а это папа и Молли.

– Я вижу, – говорит Барбара и обращается к Карен: – Как он хорошо рисует.

Карен улыбается. Барбара не первая заметила это: Люк унаследовал талант отца. А особенно мило, что он, похоже, имеет и склонность к дизайну; в его рисунках скрупулезно изображены все подробности, он фиксирует каждый узор, каждый штрих. Например, она точно узнает, в какой кофточке он ее изобразил, по крошечным пурпурным цветочкам, и он не забыл нарисовать заплатки на джинсах у Саймона, точно как в жизни.

– Ты тоже что-то нарисовала? – спрашивает Барбара Молли.

Молли появляется из-за маминой юбки. Карен дает ей другой лист бумаги, чтобы она показала сама.

– Это Тоби, – объясняет Молли.

– Тоби – это наш котенок, – поясняет Карен.

В отличие от рисунка Люка, эти каракули требуют пояснений.

– Великолепно, – говорит Барбара. – Я уверена, папе понравится. Так вы готовы? – Она поворачивается к Карен. – Вы объяснили им немного, чего ожидать?

– Да.

– Тогда пойдемте со мной.

И она ведет их за дверь в зал.

Там на носилках стоит гроб. Оттуда, где они стоят, не видно, что внутри.

– Мне страшно, – говорит Люк.

До сих пор он был так отважен, что теперь Карен застигнута врасплох. Но она знает, что делать.

– Хочешь, чтобы я взяла тебя на руки?

– Да, – кивает Люк.

Карен кладет сумки и поднимает его.

– Мне тоже страшно, – говорит Молли.

– Хочешь, чтобы я тебя взяла? – предлагает Филлис.

– Да, – говорит Молли, и Филлис поднимает ее.

Все вчетвером они приближаются к гробу. Карен думает, что знает, чего ожидать, и все же запах цветов в сочетании с химикалиями – вероятно, бальзамическими средствами – кажется тошнотворно сладким, чрезмерным. Тревога за детей и этот запах вызывают гнетущие чувства, и к горлу подкатывает тошнота. Карен глотает слюну, чтобы справиться с ней: нужно быть сильной.

Саймон лежит на кремовом шелке, и его лицо стало более серым по сравнению с прошлым разом. Никаких следов вскрытия, и все же такое впечатление, что сам Саймон еще больше удалился из своего тела. Но в то же время, как ни странно, он все так же похож на ее Саймона. Боже, как хочется, чтобы он заговорил! Он в костюме, в белой рубашке с галстуком, которые она с Филлис и Аланом выбрали вчера вечером. От этого он выглядит очень серьезным и официальным, не таким, как она привыкла его видеть. Первым делом, приходя с работы домой, он расстегивал воротник и распускал галстук – не выносил, когда его что-то стесняло. Карен представляет, как ему хочется это сделать сейчас.

Она подумывала сегодня утром, не заменить ли одежду, но что бы она принесла взамен? Костюм, который они подобрали с Филлис и Аланом, очень респектабельный, они выбирали его вместе, и хотя ей лично Саймон больше нравился в повседневной одежде, казалось неправильным, если его похоронят в просторном толстом джемпере или свитере. Все равно теперь у него есть халат – часть менее официального Саймона.

Филлис, стоящая рядом с ней, вскрикивает, не в состоянии сдержать чувства.

Для нее это ужас, думает Карен. Она опускает Люка на бедро, чтобы удержать его одной рукой, а другой рукой сжимает плечо Филлис.

Все четверо молча замирают, глядя на тело Саймона.

– Можно его потрогать? – спрашивает Люк.

Карен смотрит на Филлис, та кивает.

– Ладно. Просто проведи рукой по его щеке.

Она наклоняется, чтобы Люк мог перегнуться через край гроба.

– Ему холодно? – спрашивает Карен.

– Да. Почему?

– Потому что кровь больше не течет в папином теле. Знаешь, когда порежешься, течет кровь? Это потому что твое сердце ее качает по всему организму. По рукам, – Карен проводит по его рукам до кончиков пальцев, – сюда… И обратно. И также по ногам, – она проводит рукой по ногам до самых туфель, – и обратно. А у папы сердце остановилось и больше не качает кровь, вот почему папе холодно.

– Можно мне его пощупать? – спрашивает Молли.

– Конечно, можно, – говорит Филлис.

Молли нагибается и тоже трогает щеку Саймона, маленькие пухленькие пальчики касаются старой мужской кожи.

– Значит, папа умер? – спрашивает Люк.

– Да. Это только папино тело. А сам папа теперь на небесах.

Она старается быть прямой, насколько это возможно. Конечно, неопределенные ответы только запутают и встревожат обоих.

– Но как же он туда попал, если он здесь?

Карен пытается найти ответ попроще.