Один неверный шаг

Перед его мысленным взором на мгновение возникла картина: Годзилла, пожирающая на ленч жителей Токио.

– И ей не нравится, когда ее называют просто Синди, – добавила Эсперанца. – Предпочитает Большая Синди.

– Извини меня за бесчувственность. У тебя есть список телефонных звонков Хораса Слотера?

– Да.

– Поищи там адвоката Рика Петерсона.

Ждать долго не пришлось.

– Ты прямо кудесник, – сказала она. – Пять звонков.

Шестеренки в голове Майрона бешено закрутились. Плохой признак.

– Кто-нибудь звонил?

– Дважды звонила Ведьма.

– Пожалуйста, не называй ее так, – попросил Майрон.

Хотя это было большим достижением. Раньше Эсперанца величала Джессику не иначе, как сукой. В последнее время Майрон надеялся, что отношения между женщинами потеплеют, тем более что Джессика пригласила Эсперанцу на ланч. Но теперь понял, что ничто, кроме, пожалуй, ядерного взрыва, не сможет растопить лед. Некоторые ошибались, считая это ревностью. Нет. Пять лет назад Эсперанца стала свидетельницей того, как Джессика обидела Майрона. И видела, как это на него подействовало.

Некоторые люди таят обиды. Эсперанца же цеплялась за них, обматывала их вокруг себя, использовала цемент и клей, чтобы удержать обиды на месте.

– Зачем вообще она сюда звонит? – огрызнулась Эсперанца. – Она что, забыла номер твоего сотового телефона?

– Ты не могла бы просто сказать, что она просила передать?

Эсперанца издала звук, будто подавившись ложкой супа.

– У вас такие зрелые взаимоотношения.

– Так что Джессика просила передать, пожалуйста?

– Чтобы ты ей позвонил. В «Беверли Уилшир». Номер шестьсот восемнадцать. Наверное, специальный номер для сучек.

Вот вам и потепление отношений. Эсперанца продиктовала ему номер. Майрон записал.

– Что-нибудь еще?

– Звонила твоя мать. Не забудь, ты сегодня у них ужинаешь. Отец собирается жарить мясо на углях. Будет еще целая свора тетушек и дядюшек.

– Ладно, благодарю. Ближе к вечеру увидимся.

– Жду с нетерпением, – сказала она насмешливо и повесила трубку.

Тренер швырнул Майрону наколенник. Он надел его и закрепил. Затем, откинув голову на какую-то паралоновую подушку, набрал номер гостиницы и попросил соединить его с номером Джессики.

– Слушаю? – отозвалась Джессика.

– Привет, красотка, – произнес Майрон. Никогда не следует забывать о шарме. – Что поделываешь?

– Только что разложила на полу десяток твоих фотографий, – ответила она. – Собираюсь раздеться, натереться каким-нибудь маслом и волнообразно колебаться над ними.

Майрон поднял глаза на тренера.

– Простите, у вас льда не найдется?

Тренер недоуменно посмотрел на него, а Джессика рассмеялась в трубку.

– Волнообразно колебаться, – повторил Майрон. – Славное выражение.

– Я же писательница, – напомнила Джессика.

– Так как там левое побережье? – Левое побережье. Надо же такое придумать.

– Солнце светит, – сказала она. – Здесь чертовски много солнца.

– Так приезжай домой.

Последовала пауза.

– У меня хорошие новости, – произнесла Джессика.

– Да?

– Помнишь компанию, которая взяла на опцион «Диспечерскую»?

– Конечно.

– Они хотят поставить по ней фильм и заказать мне сценарий. Клево, верно?

Майрон промолчал. Грудь сжало, как в тисках.

– Это будет замечательно, – продолжала она, стараясь придать голосу жизнерадостности жизнерадостности. – Я стану прилетать на выходные. Или ты иногда наведываться сюда. Слушай, ты можешь здесь, на Западном побережье, поискать себе клиентов. Это будет замечательно, – повторила Джессика.

Молчание. Тренер кончил бинтовать ему колено и вышел. Майрон боялся заговорить.

Секунды тянулись.

– Не надо так, – попросила Джессика. – Я знаю, ты расстроился. Но все получится. Я безумно по тебе скучаю, ты же знаешь, но здесь, в Голливуде, вечно портят мои книги. Я не могу упускать такую возможность.

Майрон попробовал еще раз.

– Пожалуйста, возвращайся домой.

– Майрон…

– Не надо так. – Он закрыл глаза.

– Да я ничего не делаю.

– Убегаешь, Джесс. Ты в этом мастерица.

Молчание.

– Это несправедливо, – заявила она.

– Плевал я на справедливость. Я тебя люблю.

– Я тоже тебя люблю.

– Тогда возвращайся домой, – произнес Майрон и сжал трубку так, что костяшки пальцев побелели. Все мускулы были напряжены. Он услышал, как тренер Поудич свистнула в этот проклятый свисток.

– Ты все еще мне не доверяешь, – тихо промолвила Джессика. – Ты все еще боишься.

– А ты так много сделала, чтобы развеять мои страхи, верно? – Он сам удивился злости в голосе.

Пять лет назад. Его звали Дуг. Или она называла его Дуги? Наверняка. Все друзья звали его Дуги. Привет, Дуги, подваливай на вечеринку, мужик. А он, вероятно, звал ее Джесси. Дуги и Джесси. Пять лет прошло. Майрон застал их врасплох, и вместо сердца осталась лишь кучка золы.

– Я не могу переделать прошлое, – сказала Джессика.

– Знаю.

– Тогда что ты от меня хочешь?

– Хочу, чтобы ты вернулась домой. Хочу, чтобы мы были вместе.

Статический шум в трубке. Тренер Поудич выкрикнула его имя. Майрон ощущал, что в груди что-то вибрировало, как камертон.

– Ты ошибаешься, – произнесла Джессика. – Я понимаю, я проявила некоторую безответственность в прошлом…

– Некоторую безответственность?

– Но сейчас все не так. Я никуда не убегаю. Ты зря волнуешься.

– Может, и зря, – согласился Майрон и закрыл глаза. Ему было трудно дышать. Надо кончать разговор. Нельзя так раскисать. Надо быть гордым, перестать скулить, повесить трубку. – Но ты возвращайся. Пожалуйста. – Он чувствовал расстояние между ними, разъединяющий их континент, ощущал, как проносятся их голоса над головами миллионов людей.

– Давай оба передохнем, – предложила Джессика. – Все равно это не телефонный разговор.

Снова молчание.

– Послушай, я опаздываю на встречу, – сказала она. – Поговорим потом, ладно? – И повесила трубку.

Майрон долго держал немой телефон. Он был один. Встал. Ноги едва держали.

Бренда встретила его в дверях. На шее у нее висело полотенце. Лицо лоснилось от пота. Она взглянула на него и сразу же спросила:

– Что-то случилось?

– Ничего.

Она не сводила с него глаз. И хотя не поверила ему, не собиралась допытываться.