Один удар

— Я Вашего Хранителя в глаза не видела, — фыркнула я — Врет он все!

— Ар-ргх! — угрожающе рыкнула вдруг собачка и важно вышла вперед — Ахррр!

— Хра-а-анитель лес-са никогда не врё-ет, с-силь — вежливо склонился перед страшным волко-крысом пигмей — Перед с-смертью он ли-ишь хотел знать причину.

— Перед какой смертью? — уточнила я — Перед моей что ли? Так я же ничего не сделала!

— Ты на-арушила гра-аницу Священного ле-еса! Ты хоте-ела украсть я-айца Да-акинийского дракона! И смерть Да-акинийского дракона на твоей со-овести! Мы ви-идим ее!

— Смотрите, какие зоркие, — огрызнулась я, сдуваясь и складывая руки на груди — И какие у меня есть варианты избежать этой самой смерти?

— У-увы, с-силь, — нехорошо улыбнулся пигмей — Про-ощения этому нет. Ты умре-ешь, едва Хра-а-анитель лес-са отплатит тебе за подаренное те-епло.

— Аррр! — устало огрызнулась псина и высокомерно возлегла на землю.

— Го-овори, с-силь! Хра-а-анитель лес-са испо-олнит одно твое последне-ее жела-ание.

— Хочу вернуться живой и невредимой домой! — тут же радостно подпрыгнула я.

— У-увы, с-силь, — покачал головой пигмей — Эти и-игры давно прошли для на-ас. Же-елай то, что-о успокоит твою ду-ушу перед с-смертью и Хра-анитель и-исполнит. И-ибо спокойствие ду-уши священно да-аже для приго-оворенного. Но Хра-анитель сразу поймет, если ты начнешь хи-итрить!

«Не поддавайся панике, Лея!» — сквозь шум крови в ушах, пыталась достучаться я до своей адекватности — «Ты просто в книге! И не можешь умереть тут, потому что… потому что книга не даст уйти с линии сюжета! Да! Твои действия просто стали неожиданностью. Вот книге и нужно время, чтобы тебя отсюда вытащить. А потом зверски убить руками короля! Но это после… решаем проблемы по мере их поступления! Сейчас, судя по всему, нужно просто потянуть время… Как? Думай Лея, думай…»

— Я… В моей вере перед смертью необходимо проститься с миром, который покидаешь, — медленно начала я — Понимаете? Ну… все это дарило мне радость, жизнь, счастье… нужно попрощаться. Иначе никакого спокойствия душе!

Пигмеи замерли, подобострастно глядя на задумчиво возлежащего волко-крыса.

— Аргх! — после минутного раздумья, великодушно кивнула собачка.

— Хра-анитель призна-ает тво-ою просьбу! Как в тво-оей вере проща-аются? Нужны приго-отовления?

— Нет-нет, — под довольные кивки малявок, поспешила заверить я — Молитва с прощанием не требует никаких особенных приготовлений… я просто буду петь свою прощальную песню!

— Это хо-орошая тра-адиция — довольно кивнул пигмей — По-ой, с-силь!

— Хорошо, — покаянно вздохнул я — Но предупреждаю! Перебивать меня нельзя! Если я собьюсь, придется повторять сначала. Иначе все! Душа никогда не будет спокойна.

— Мы не пе-еребьем! — гордо сказал коротышка — Мы уме-ее ува-нажать чужие свя-атые ри-итуалы…

— Ну… тогда начнем! — потерла я лапки и встала я театральную позу.

Пигмеи вежливо расселись полукругом, не забывая при этом контролировать мое положение направленными копьями. Подлая собака дала отмашку мокрой лапой, позволяя начинать и я... вскинула руки к небу, всячески демонстрируя искренность своей последней земной благодарности:

— Прощай-прощай! — низким голосом где-то пропившего свой драгоценный талант Лещенко затянула я-

Прощай, мы расстаемся навсегда под синим небом ля-ля-ля!

Прощай… солнце яркое прощай, небо звездное прощай,

Кстати, звездочка прощай! Вторая звездочка прощай, дальняя голубая звездочка прощай…

Первый час меня не перебивали. Несколько напряглись, конечно, когда я тщательно перечислила все известные мне материки, моря, океаны и города этого мира ( спасибо памяти принцессы, конечно). Чуть озадаченно переглянулись, когда я решила прощаться с природными явлениями, озерами, реками, прудами и водопадами поименно. Начали подозревать неладное, когда я вспомнила родственников до двенадцатого колена, друзей, знакомых, верных слуг и даже безвременно почившего хомячка. Но окончательно поняли они весь масштаб постигшей их трагедии лишь три часа спустя.

— …листик неизвестного мне дерева справа прощай, второй листик дерева прощай, третий листик дерева прощай… — отчаянно хрипя выводила я, буквально качаясь от усталости и нехватки воздуха-

И ничего не обещай, ничего не говори.

А чтоб понять мою печаль… на кустик слева по-осмотри-и!

Ты глянь, он тоже весь в листах!

И даже ягодки на нем.

И с благодарностью в устах,

Ему мы тоже сча-ас спое-ом!

Лес содрогнулся от слаженного стона, полного вселенской скорби. Кто-то упал лбом на землю и даже пару раз в нее припечатался, в порыве эстетического восторга, надо полагать. Ужасная волко-крыса закрыла лапами морду и тихо поскуливала от безнадеги.

А за нами шумел этими самыми листиками и ягодками практически бескрайний лес далекого предгорья...

Глава 20

Светало. Далекие звезды давно растаяли в серой дымке. Тихо шелестел горячий вечер в покрытых утренним туманом зарослях.

… — Прощай — Проща-ай! — откровенно давая петуха, пищала я, уже понуро сидя своей приключенческой попой на колючей гальке и раскачиваясь из стороны в сторону — Серый камушек прощай, второй камушек прощай…

— Хвати-ит! — наконец, не выдержав, взвыл какой-то особенно нетерпеливый карлик.

«Солидарна полностью!» — устало подумала я, потому что самой уже хотелось хоть на минутку замолчать.

Но увы, жить мне хотелось как-то больше.

— А… ну вот… — печально прохрипела я, в изнеможении откидываясь назад, на выставленные в упор руки — Я же просила не сбивать! Теперь начинать с начала…

— Арххх! — в жалобном отчаянии ни то прорычала, ни то закашлялась в предсмертных муках собачка — Аррр!

— Не-еет! — в тон полудохлой псине простонал главный пигмей — За чшто-о?!

— А я предупреждала — гаденько поджала я губки — Как теперь прощаться? Я же не помню теперь, с чем успела, а с чем нет… вон с той травинкой прощалась? Нет? А с ромашкой этой плотоядной, которая муху только что сожрала? Кстати, муху жалко. Прощай муу-ха, проща-ай…

— Прекрати! — закрыл уши руками несчастный.

— Мухины крылышки прощай, лапки мухины прощай…

— Замолчи-ии!

— Мухины пищеварительные железы прощай…

— Хвати-ит!

— И правда, хватит — вдруг разорвал пыточный круг нашей теплой компании знакомый, серьезный голос.

И на поляну неспешно вышел мужчина, облаченный в сильно потрёпанный и испачканный, некогда белоснежный камзол.

Длинные, золотистые волосы, перехваченные кожаным ремешком в низкий хвост. Широкий разворот могучих плеч, узкие бедра, плотно обтянутые белой замшей тонких брюк, заправленных в высокие сапоги… Киран Четвертый был, сука, прекрасен, могуч и отвратительно высокомерен!