Один взмах волшебного посоха

– И как же?.. – Девушка слушала и моргала зелеными глазищами без остановки. Не иначе, нервный тик у нее приключился.

– А! – Опять махнула рукой Тартилья. – Обошлось, конечно. Знахарка наша местная его травами отпоила после твоего бегства. И он же старец, беды много наделать не успел, силы у него уже не те, слава богам. Ой! Погоди. Я сейчас. Броньку только успокою. А то он все на дверь продолжает бросаться.

– Где? – Кинулась Маринка в испуге к окну, но мужика того взлохмаченного на дворе не обнаружила.

– Не слышишь, что ли? Крыльями без конца хлопает, негодник.

– Как это?!

– Обыкновенно, как все петухи.

– Так он петух?!!

– Кто же еще! Я сейчас на него водой из кружки плесну. Он и успокоится. Во!

– И, правда, все стихло.

– А ты к нам, Мариника, по какому делу или проездом?

От имени, которым ее назвала эта женщина, девушке сделалось совсем не по себе. Это что же получалось? Она была Мариной, а хозяйка назвала Мариникой. Возможно, так оно звучало на гномий манер. Но Карга в избушке тогда сказала… и, значит, выходило, что все, что эта женщина тут ей наговорила… Была правда, что ли?! У рыжей закружилась голова. Было с чего. Гномы, Мариника, дед любвеобильный, она сама в роли ворожеи и еще какой-то староста с малахольным внуком! А лет ей и не двадцать пять вовсе, а только двадцать три. Но это, может, и ничего, только тоже очень странно. Слишком много с ней всего, все же, для одного дня произошло. А она еще сегодня в незнакомом лесу ни с того, ни с сего оказалась, до нитки промокла, по кустам лазила, дорогу искала… Кстати! Дорога!

– Я проездом. Мне бы как на телеге добраться до города. Возможно?

– Почему нет? Дед Тимль собирался после обеда туда ехать.

– Это который?..

– Так Беззубый же!

– Это понятно. А больше никто?

– Нет. Только Тимль. Кушать со мной будешь? Тогда присаживайся к столу.

Накормила Марину эта добрая гномья женщина на славу. А как наелась, так стало ее в сон клонить. Хозяйка против того, чтобы девушка у нее поспала, и не была. Постелила для нее в соседней комнате. Взбивала для Маринки пуховые подушки и приговаривала:

– Конечно, с твоего прошлого приезда много годков прошло. Ты теперь не студентка первокурсница, а наоборот, выпускница. Или, и того, закончила уже?

– Ну-у-у… – Протянула девица многозначительно, так как побоялась сказать, чего лишнее.

– Из девочки с непослушными смешными колечками волос превратилась в красавицу, что хоть сейчас замуж отдавать можно. Кстати! Замуж не успела, случаем, выскочить?

– Нет, что ты! – Замахала рыжая на нее руками. Хотела добавить, мол, типун тебе на язык, да вовремя спохватилась и замолчала.

– Странно! Не хворая ли, случаем? Хотя, нет. Как это может быть? Магичка, специалист по зельям и домашней ворожбе, и с недугом?! Это ни в какие ворота… – Она как бы сама с собой разговаривала, а Маринка только ухо вострила да на ус сведения про себя наматывала. Но потом женщина снова обернулась к ней. – Так вот! Хоть ты и повзрослела очень, но будет всем спокойнее, если не пойдешь по поселку бродить, а здесь, у меня, поспишь. А о вознице и чтобы подбросить тебя до города, не беспокойся. Это я сейчас сбегаю и все организую. Ну! Ложись, давай, отдыхай, голубка. Да! А в город тебе в университет или к дяде?

– К…дяде.

– Так и знала, что туда. Так я Тилю скажу, чтобы прямо до места и подбросил.

Глава 4

Когда подъезжали к городу под названием Ретип, в душе Марины шевельнулось странное чувство. Можно было назвать его узнаванием этого места, но только если с большим преувеличением, и ее вечно во всем сомневающаяся натура решила, что возможно ей что-то подобное могло присниться. А вот, когда впереди на городской улице показался красивый особняк, она уже точно знала, что им туда. Откуда, спрашивается? Сама себе удивлялась, но только глаз не спускала с фасада, цвета раскаленного летнего солнца, со стрельчатых окон и все желала что-то рассмотреть за стеклом одного из них, того, что было на втором этаже и крайним слева.

Тепло распрощавшись с гномом по имени Тимль, полностью оправдавшим свое прозвище Беззубый, уверенно ступила на крыльцо под ажурным козырьком и подергала за цепочку звонка. Через минуту или чуть меньше дверь перед ней открылась. И предстала глазам приятная внешне, опрятная и подтянутая пожилая женщина, при этом она явно излучала доброту и радость от встречи с рыжей персоной. В этом нисколько Маринка не сомневалась. Откуда? Знала, и все. А глаза той женщины?! Они точно обещали девушке стопроцентное обожание и вообще, рай на земле.

– Здравствуй, Кармелита! – Произнесла Маринка вдруг дрогнувшим голосом и так и упала в объятия этой женщины.

Поступок, надо было признать, никак от нее самой не ожидаемый и Марине Лукиной нисколько не свойственный, как и повышенная чувствительность при встрече с людьми, если даже и с родственниками. А тут… в общем, у нее в тот момент даже слезы навернулись на глаза. И зарыдала в тот момент не она одна.

– Девочка моя! Наконец-то! Мы тебя заждались. Что же так долго?! А дядя твой весь этот год места себе не находил. Запросы посылал во все миры, но ты будто растворилась. – Эта милая женщина обнимала девушку, гладила по спине, плечам и волосам, а та зарылась носом в кружева белой блузки у той на груди и с упоением вдыхала запах дома, любви и детства.

Няня! Ну, надо же, она точно теперь знала, что это была ее няня. Такая теплая, ласковая и родная. И что, наконец, добралась до своего дома. Все! Конец пути! Рыжая девушка была счастлива.

– Что же мы в дверях стоим? Проходи же, Мари! И надо скорее сообщить господину Альфреду, что наша девочка вернулась.

Они были в холле, возле начала широкой лестницы, ведущей на второй этаж, когда сверху послышался сначала голос, а потом и шаги.

– Что случилось, Кармелита? Кто там пришел? Почему ты не отвечаешь? – На верхней ступени показался высокий седовласый господин в домашнем сюртуке. – Неужели…

– Дядя! Да! Это я, твоя Мари!

– Глазам своим не верю! – Всплеснул он руками, но остался стоять на месте. И тогда девица поскакала по ступеням лестницы вверх, легко и быстро преодолела их и впорхнула в раскрытые для нее объятья. – Только ты, негодница этакая, могла пропадать в течение года, не подать ни одной вести о себе, а потом явиться вся такая радостная и воздушная, и со словами «это я, твоя Мари», прижаться к моей груди и намочить мою рубашку такими искренними слезами радости!

– Ох, дядя! Со мной такое приключилось!

– Это я уже понял! Как же иначе! Я ждал этой встречи каждый день, и триста тридцать раз успел поклясться, что непременно впредь буду строг с тобой, Мариника. Поэтому приготовься к объяснениям, дорогая моя племянница.

– Что, вот так сразу и такой строгий? Уж не подменили ли мне моего дядюшку Альфика?

– Наверное, придется быть с тобой таким. И как, ты готова к разговору?

– Но он будет долгим, дядя. А я с дороги.

– И точно! – Подала голос няня Кармелита с первого этажа. – Девочке надо отдохнуть и обязательно покушать. Да и вам тоже. Ужин у меня готов, господа. Спускайтесь.