Одиночество Мередит
Шрифт:
Сегодня в мой набор вошло ведерко с совочком для Матильды. Она тоже любит пляж. Мы разулись, бегали, держась за руки, по песку и танцевали на цыпочках у самой кромки холодной воды. Наполнили ведерко ракушками и камушками, выкопали ямку и спрятали наше сокровище, потом выкопали его снова, и так восемь или девять раз, пока ей не надоело. Ей только исполнилось два, и она никогда не вспомнит меня сидящей на кухне с грустными глазами.
Иногда к нам присоединялись Сэди и Джеймс, и это тоже было здорово, — но я чувствовала, что должна наверстать упущенное с Матильдой. Я впервые увидела ее, когда ей было пять дней. После экстренного
— Не говори глупостей, — сказала она, когда я позвонила ей в слезах — до меня внезапно дошло, что я провела в добровольной изоляции больше трех лет. — Ты была рядом. Всегда. В смысле я всегда могла рассчитывать, что ты будешь дома, так ведь?
Она засмеялась, я тоже улыбнулась сквозь слезы и клятвенно пообещала, что буду первой, кто навестит ее в больнице, если она родит еще одного ребенка.
— О нет, для еще одного ребенка я уже слишком стара.
Она поспешила сменить тему, и я поняла: возможно, в душе она надеется, что это не исключено. Если у нее действительно будет еще ребенок, я рада, что отцом станет Колин. Он один из тех любящих, преданных и щедрых парней, рядом с которыми хочется видеть лучшую подругу, и к тому же он действительно подходит Сэди — веселый, терпеливый и отлично ладит с ее детьми. Конечно, мне было страшновато с ним встречаться. Но он, похоже, тоже нервничал, и когда Сэди ушла в туалет, оставив нас одних в самом тихом уголке паба, он наклонился ко мне через стол и сказал, что Сэди очень мной гордится.
На прошлой неделе Джеймс и Матильда остались у меня ночевать, а Колин повел Сэди в ее любимый ресторан и сделал ей предложение. Она позвонила мне в полночь и прокричала: «Мередит Мэггс, готовься стать подружкой невесты!» Они собираются пожениться зимой, и я никогда не видела Сэди такой радостной и взволнованной.
— Можешь прийти на свадьбу с кавалером, — сказала она сегодня утром, когда я забирала Матильду.
— Ты это уже говорила.
— И еще раз повторю.
— Посмотрим, до декабря еще далеко.
— У Колина есть парочка неплохих неженатых друзей, — подмигнула мне Сэди.
— Давай закроем тему.
На самом деле, свидания — это последнее, о чем я сейчас думаю. Люди постоянно твердят о том, что жизнь надо с кем-то разделить, но делиться своей я пока не готова. Хотя я в любом случае делюсь — с сестрой, друзьями и Джеймсом. И с Матильдой, чьи крошечные, испачканные песком пальчики сжимали мои, пока мы шли по пляжу к машине.
Она остановилась и протянула ко мне руки. «Мей», — пролепетала она, я подхватила ее и крепко обняла. Затем достала телефон и сделала селфи наших улыбающихся лиц.
День 1510
Пятница, 6 сентября 2019
В кои-то веки Фи приехала вовремя.
— Мэгги родила, — сообщила она, открывая пассажирскую дверь.
— Мэгги тети Линды?
— Ага. Мальчишка. Розовые кофточки не пригодятся.
Я улыбнулась:
— Передай ей мои поздравления.
— Передам. Она про тебя спрашивала.
— И что ты ей сказала?
— Ничего особенного. Что у тебя все хорошо. — Она дождалась, пока я пристегну ремень,
и выехала на дорогу. — У тебя же все хорошо?Я рассматривала чужие дома из окна машины.
— Да, пожалуй, так и есть.
Фиона включила радио, и машина наполнилась громкой музыкой. Я убавила звук, сосредоточила взгляд на дороге, наблюдая за людьми — одиночками, парами, семьями. Через несколько минут мы проехали по Кингстонскому мосту, с которого открывается панорамный вид на величественные викторианские здания и яркий стрит-арт.
— Я нервничаю.
— Я тоже.
Фи крепче сжала руль. Я смотрела на костяшки ее пальцев, на бледные тонкие руки.
— Ладно. — Я вернулась к картинке за стеклом.
Кладбище было огромное. Живых людей не было видно, зато могил хоть отбавляй.
— Мы не привезли цветы, — сказала Фи, заглушая двигатель.
— Мне даже в голову не пришло, — призналась я. — Не думаю, что это так уж важно.
— Как мы вообще его найдем?
Мы разошлись и начали поиски с противоположных концов, а тучи нависали над нами все ниже. Я понадеялась, что мы найдем его до того, как пойдет дождь: зонта у меня не было.
Я читала имена и даты и узнавала, чем запоминаются люди. Кто-то был любящим мужем, кто-то — преданной матерью, настоящим ангелом, а кто-то ушел слишком рано. Некоторым не досталось ничего, ни одного прилагательного. Я размышляла о том, почему никто не счел возможным удостоить их хоть словом, выразить свою любовь.
У Майкла Янга оказалось небольшое узкое надгробие. Мы узнали, что его второе имя — Ангус, что он был сыном, братом, отцом. Надпись в нижней части плиты гласила:
«НЕ ПРЕДСТАНЕТ ОН ПЕРЕД СУДОМ — ОН УЖЕ ПЕРЕШЕЛ ОТ СМЕРТИ К ЖИЗНИ. Евангелие от Иоанна 5:24».
— Это не может быть он, — сказала я.
— Даты рождения и смерти совпадают. — Фи села на корточки перед надгробием. — Наверняка он.
— Думаешь, он был религиозен? Не могу поверить.
— Почему? Мы о нем почти ничего не знаем.
Я долго смотрела на камень, потом перевела взгляд на нее:
— Наверное, меня это просто удивляет.
— Вполне возможно, не он решал, что будет написано на его надгробии, Мередит. Может, тот, кто устанавливал плиту, был религиозным человеком. Или одним из тех, кто говорит, что верит в Бога, но ходит в церковь только на Рождество.
Я не отрывала глаз от слов на камне. Сын, брат, отец.
— Я ничего не чувствую, — прошептала я самой себе, но Фи услышала.
— Я тоже, — сказала она и, морщась, встала. — Ох. Стареют мои косточки.
— Обычно, когда кладешь последний кусочек пазла, испытываешь такое удовольствие. Но сейчас я ничего подобного не чувствую.
— Может, это не последний кусочек, — пробормотала она.
Мы долго молчали. Я думала о ее словах: надеюсь, она была права.
— Я сейчас на четыре года старше, чем был он, когда умер. Такая короткая жизнь. Что бы ты ему сказала, если бы он оказался здесь? Если бы был жив и в один прекрасный день вдруг появился?
Фи усмехнулась:
— Я бы сказала: «О чем ты, черт побери, думал, когда с ней связывался?»
— Ну знаешь, если бы он не связался…
— Да понимаю я.
— Мне так много хотелось бы ему сказать.