Одиночество вдвоем
Шрифт:
— Хорошо, тогда увидимся в понедельник, — Нелли у нас подвозит всех. Абсолютно так что поднимаю ладонь, прощаясь с компанией, которая спешит за мисс Неотразимость к её новенькому автомобилю, марку которой никак не запомню. В этом не разбираюсь.
Открываю ключами дверцу своей машины, бросая рюкзак на соседнее сидение, а сама сажусь на водительское, хлопнув дверью. Смотрю в сторону кампуса, видя, как его быстро покидают студенты, и завожу мотор, взглянув на наручные часы. Черт. Опять опаздываю на работу…
…— Это в последний раз, — уверяю, завязывая фартук. Мужчина — мой начальник — качает головой, но с пониманием улыбается, закусив сигарету между зубов:
— Конец семестра — и ты опять опускаешься по лестнице сотрудников, — к слову, это специальная доска, на которой каждую неделю пересчитывается рейтинг по обслуживанию. И моё место — предпоследнее. А это значит, что не видать мне прибавки.
В служебном помещении со множеством
— Давай, в зал, — мужчина затягивает, кивая в сторону двери, и я слушаюсь, ещё раз повторяя:
— Это был последний раз.
— Ага-ага, — он даже готов посмеяться. Конечно не последний, и мужчина это знает.
Сидеть на лекциях утомительно, а носиться по большому залу кафе ещё хуже, особенно, когда твой сон ограничивается тремя часами в сутки. Весь день на ногах до позднего вечера — не самое желаемое времяпровождение. Надеюсь, по окончанию университета станет проще.
Моя жизнь в Бостоне совершенно иная. И, если честно, вовсе не заглядываю назад. Туда. В те года. Они кажутся темными. Если позволить пропустить мысли в голову, то всё пропало. Пелена мрака накроет, и мне уже не выбраться, именно поэтому приходится кое-как контролировать свое сознание. Для того, чтобы не тонуть в прошлом, нужно быть чем-то занятым в настоящем. Так что хорошо, что у меня нет времени даже для себя. Моя тетя Ролланд держала меня у себя первые месяцы, пока я привыкала к новому месту, что давалось трудно. Со мной работал, и до сих пор работает специализированный психиатр, но себя он называет просто психологом, не считая, что его уровень столь велик, чтобы рыться глубоко в сознании его пациентов. Но он хороший человек. Могу заверить, что не только я одна пропиталась к нему симпатией и доверием.
Позже мне пришлось перебраться к бабушке, поскольку тетя родила третьего ребенка. Шуму было столько, что даже отец семейства еле выдерживал. Но перед переездом, мне нужно было кое-куда съездить, так что…
Вибрация. Принимаю заказ у молодых людей за столиком и улыбаюсь, уверяя, что скоро принесу его. Да, они даже не догадываются, как им не повезло, что их официантка именно я. Скорее рак на горе свистнет, чем мне удастся принести всё вовремя, пока не остыло. Подхожу к стойке, говоря заказ девушке, которая передает его на кухню, и лезу тонкими пальцами руки в карман фартука, вынимая телефон. Читаю сообщение, не сдерживая тяжелый вздох, но после сигнального звоночка приходится натянуть улыбку, спрятать мобильный аппарат и с новыми силами взяться за работу.
Интересно, что на этот раз произошло? Надеюсь, ничего плохого. Слишком устаю от трудностей.
Ближе к вечеру нехватка сна начинает сказываться на моем состоянии, поэтому начальник отпускает меня пораньше. Кафе находится недалеко от дома, так что иду пешком, сворачивая на улицу с высокими домами. На детской площадке играют дети. Уже темнеет, на часах девять, но они продолжают носиться под горкой и толкать качели. Это внушает спокойствие. Родители, думаю, спокойно могут наблюдать за своими чадами из окон квартир. Мне нравится эта легкость. Ветер теплый. Приятный. Он согревает кожу лица, и мне правда не хочется входить в душный подъезд, но нет времени на прогулки. Нужно начать научную работу по стилистике языка, сделать ужин, который в последствии сохранится ещё на несколько дней, немного прибраться в комнате. Я всё такая же неряха.
На десятый этаж поднимаюсь пешком. У нас есть лифт, и он вполне рабочий, но от таких замкнутых пространств мне нехорошо. Могу находиться внутри только в том случае, если кто-то будет со мной.
Вынимаю ключи из кармана джинсов, открываю дверь, переступив порог, и хлопаю ладонью по выключателю, заставив свет озарить коридор. Замок щелкает — и я официально в безопасности. Квартира небольшая, но её вполне хватает. Есть небольшой порожек, который разделяет ту часть коридора, где ходят босиком, от той, где принято оставлять обувь. Снимаю балетки, радуясь освобождению ног от обуви, и шагаю по паркету в гостиную. Коридор не длинный. Он узкий, поэтому в зимнее время года, когда на вешалках висят теплые вещи, перемещаться здесь неудобно. Особенно в темноте. Обязательно лицом впечатаешься в чей-нибудь пуховик. Сбоку ванная и туалетная комната. Гостиная с обычными окнами и выходом на балкон. Мне нравится, что в квартире поддержан стиль «минимализм». Я особо не привыкла захламлять жилплощадь всякой дрянью. У стены стоит диван, рядом журнальный столик с конвертами. Интересно, счета оплачены? Напротив, у светло-зеленой стены телевизор. Включаю его постоянно, чтобы создать шум и скрыть тишину. Она до сих пор держит меня в напряжении, но мы с доктором Филлом, моим «психологом», работаем над этим. Нажимаю
на кнопку пульта — и на экране появляются знакомые лица актеров, а голос Дженнифер Энистон заполняет комнату. Люблю сериал «Друзья». Кажется, за полгода, которые живу здесь, пересмотрела все серии. Вполне возможно, что это десятый круг. Бросаю рюкзак на пол, сворачивая на кухню. Ох, сколько же шума будет из-за моей неряшливости. Кухня как бы встроена за стенкой, так что с неё я могу смотреть телевизор в гостиной. Включаю свет, поправляя белые шторы, чтобы впустить немного вечерних солнечных лучей. Подхожу к холодильнику, открыв дверцу, и проверяю набор продуктов. В эти выходные стоит закупиться. Решаю приготовить спагетти, которые до сих пор не могу кушать, но что поделаешь. Криво-косо, но ставлю кастрюлю с водой на плиту, взглянув в сторону раковины. Кружка с холодным недопитым кофе покоится на дне, заставив меня поморщиться. Не люблю этот напиток, так что простой запах немного раздражает.После того, как расправляюсь с грязной посудой, оставленной со вчерашнего вечера, беру стул, встав на него, чтобы достать до верхнего ящика. Квартира небольшая, но потолки высокие. Открываю шкафчик, убеждаясь в своей догадке. Вынимаю телефон из кармана красной кофты и набираю сообщение:
«Кофе закончился».
Стою на месте, переминаясь с ноги на ногу, и получаю ответ быстро, что уже вызывает удивление. Обычно проходит минут пять, если не десять, но это при повышенной занятости.
«Не упади со стула».
Ужасный случай. Мое тело всё ещё слабое, хотя я пытаюсь питаться нормально. В тот день полезла за упаковкой чая и свалилась, сломав себе руку. С тех пор чай хранится в самом нижнем ящике.
Слезаю, спрыгивая на пол, и бросаю пустую упаковку из-под кофе в урну, принимаясь за приготовление салата. Должна же я что-нибудь поесть, иначе мой мозг не сможет функционировать завтра.
Спустя сорок минут моего мучения с лапшой, спагетти приготовлены и занимают свою полку в холодильнике в специальном контейнере, который волшебным образом сохраняет съедобность моей стряпни. Кажется, я утеряла свой «дар» к готовке. Быстро опустошаю тарелку с салатом, запивая его соком из яблока, при этом читая лекции по социологии и следя за тем, как Рейчел Грин срывает свадьбу Росса в Лондоне. Так, мне правда стоит меньше смотреть телевизор.
Убираю посуду, направившись в сторону короткого коридорчика. Здесь ещё две комнаты: одна необустроенная до сих пор, другая — спальня. Захожу в неё, спотыкаясь о порог, и ничуть не поражаюсь своей неуклюжести. В спальне царит бардак. Сегодня чуть не проспала первую лекцию, поэтому носилась по комнате в поисках менее мятых вещей. Одеяло одним краем сброшено на пол, подушки свалены по разным сторонам кровати. На тумбочке рядом разбросаны зарядные устройства. Я искала работающую. Подхожу к столу, щелкая кнопку на светильнике, и хмурю брови, повторяя попытку включить свет. Перегорела? Вновь достаю телефон, шагая к двери, чтобы включить лампы на потолке, и одновременно с этим набираю следующее сообщение:
«В комнате лампа настольная перегорела».
На что получаю сразу:
«Не пытайся заменить её самостоятельно».
Фух, знаю. Меня уже било током, так что хватит этого.
Подхожу к шкафу, снимая с себя кофту, и вешаю её на спинку стула. Избавляюсь от остальной одежды, разместив её на своих полках, и беру домашнюю розовую футболку со штанами в полоску. Поворачиваюсь в сторону окна и быстро миную кровать, закрыв шторы. На улице совсем стемнело, но всё ещё слышу детские голоса внизу на площадке. Быстро бегу в ванную комнату, успевая проверить ещё раз, заперта ли входная дверь. Принимаю душ тоже в спешке. Мне не нравится не слышать то, что происходит в квартире. Я слишком мнительная. Вытираю полотенцем тело, оставляя волосы влажными, и чищу зубы, без остановки повторяя вслух социальные институты, которые нужно будет знать к понедельнику. Расчесываю локоны, взглянув на свое отражение, и кладу расческу на полку, выходя из теплого плиточного помещения в прохладный коридор, обняв себя руками. Ещё раз проверяю закрыта ли дверь, после чего иду в комнату, так же закрыв её на замок. Настольная лампа не работает, ночник сломался ещё на той неделе, так что придется спать с включенным светом. Плохо, но не могу перебороть свой страх перед темнотой. Да и спится мне одной нехорошо.
Будто я опять услышу тяжелые шаги за дверью.
Будто опять громко щелкнет замок.
Будто опять дверь распахнется с противным скрипом — и мое тело сдавит тяжесть с запахом алкоголя и сигарет.
Отгоняй! Мысленно кричу на себя, качая головой. От нервов потеют ладони, которыми я продолжаю дергать ручку двери, чтобы убедить свое сознании — она закрыта. Никто не войдет.
Забираюсь на кровать, даже не пытаясь расправить скомканное в пододеяльнике одеяло, просто укутываюсь им, пряча голову. Мне не нравится тишина. Хорошо, что звуки с улицы хоть как-то разбавляют её. Выдыхаю в подушку с белой наволочкой. Всё постельное белье белое. Другие цвета действуют на меня удушающе.